– Ой, – только и могла сказать я.
Уолт посмотрел на меня как на сумасшедшую. А что мне оставалось делать? Искать местных жителей и спрашивать, не будут ли они так любезны отодвинуть каменную плиту, поскольку нам очень нужно попасть в подземный лабиринт с мумиями? И потом, говоря по правде, иногда так здорово что-нибудь сломать с помощью магии. Я просто не могла удержаться.
Когда все стихло, мы вернулись к «мемориальному кратеру имени Сейди Кейн». Теперь дыра была размером с плавательный бассейн. Внизу, на глубине шестнадцати футов, под слоем песка и камней виднелись мумии. Целые ряды мумий, лежащих на каменных плитах и завернутых в ветхие тряпки. Мой эксперимент со «взрывной магией» сплющил многих из них, но это были настоящие мумии, ярко разрисованные красной, голубой и золотой красками.
– Золотые мумии, – с благоговейным страхом прошептал Уолт. – Часть подземной гробницы, которую еще не успели раскопать. И теперь уже не раскопают. Ты все разрушила.
– Я же сказала «ой»… Ну что ты уставился на меня? Лучше помоги мне спуститься вниз, пока сюда не прибежал хозяин башни. Спорим, у него есть дробовик?
16. …а римляне – еще хуже
Сейди
Если честно, своим взрывом я не так уж много чего и испортила. А вот вода из подтекающего бака портила этот склад мумий долго и упорно. Вода и мумии вместе не уживаются. И первой нас тут встретила дикая вонь.
Мы перебрались через возникший завал и нашли наклонный коридор. Не знаю, был ли он естественного происхождения или его вырыли люди. Коридор вихлял ярдов сорок, затем вывел нас в другое погребальное помещение. Сюда вода не доходила, и потому все мумии отлично сохранились. В рюкзаке Уолта нашлись фонарики, правда, светили они не особо ярко (Уолт забыл сменить батарейки). Мы водили лучами по каменным плитам и нишам и повсюду видели блеск золотых мумий. Их здесь было не менее сотни. Это только в одном помещении. А сколько их тут всего? Скорее всего, великое множество. Коридоры расходились во всех направлениях.
На центральном постаменте лежали три мумии. Уолт посветил на них фонариком. Их туго запеленатые тела напоминали кегли. Рисунок на ткани детально повторял тело: скрещенные на груди руки, шею с ожерельями, туловище в традиционной египетской юбочке, ноги в сандалиях. По обоим бокам тянулись охранительные иероглифы и изображения богов. Все это вполне соответствовало традициям египетского искусства. А вот лица были нарисованы совсем в другой манере – реалистичной. Казалось, их вырезали и наклеили на ткань. Слева лежал бородатый мужчина с худощавым лицом и печальными темными глазами. Справа – красивая женщина с вьющимися золотисто-каштановыми волосами. При взгляде на среднюю мумию у меня даже сердце защемило. Совсем маленькое тело наверняка принадлежало ребенку. Так и есть. Судя по портрету, это был мальчик лет семи. Глаза он унаследовал от мужчины, а волосы – от женщины.
– Семья, – предположил Уолт. – Потому их и похоронили вместе.
Под правым локтем ребенка мы увидели деревянную лошадку. Должно быть, его любимую игрушку. Умом я понимала: эти люди умерли очень давно, две тысячи лет назад, если не больше. Но все равно глаза у меня были на мокром месте. От трех мумий веяло такой грустью, словно их похоронили только вчера.
– Отчего они умерли? – вслух спросила я.
– От изнурительной болезни, – послышался голос из коридора.
Я мгновенно схватилась за посох. Уолт посветил фонариком в дверной проем. Мы увидели, как в погребальное помещение вошел призрак. Почему я так решила? Просто сквозь него просматривалась стена. Это был грузный пожилой мужчина с коротко стриженными седыми волосами, бульдожьими челюстями и сердитым выражением лица. Судя по одежде, римлянин, но с подведенными на египетский манер глазами. Так мог бы выглядеть Уинстон Черчилль, если бы знаменитый британский премьер-министр явился на закрытую костюмированную вечеринку. Но насколько я знала из школьного курса истории, римские мужчины не разрисовывали себе лица.
– Новые покойники? – спросил призрак, настороженно глядя на нас. – Давно не видел новичков. Где ваши тела?
Мы с Уолтом переглянулись.
– Вообще-то мы в них пришли, – сказала я.
Призрак удивленно вскинул брови.
– Di immortales![6] Вы живые?
– Пока что да, – ответил Уолт.
– Значит, вы принесли дары. – Призрак радостно потер руки. – Нам говорили, что вы придете. Мы ждали. Очень долго. Целые века. Где же вы были?
– Видите ли…
Мне не хотелось сердить призрака. Тем более что его облик стал ярче, а в магии такое нередко кончалось взрывом.
– Наверное, мы вначале должны представиться. Меня зовут Сейди Кейн. А это Уолт.
– Понятно. Вам мое имя понадобится для заклинаний.
Призрак откашлялся.
– Меня зовут Аппий Клавдий Ират.
Наверное, на нас это должно было произвести впечатление. Но тут я допустила бестактность.
– А имя-то не египетское, – заметила я.
Мои слова явно обидели призрака.
– Разумеется, не египетское. Римское. Но мы слишком увлекались этими проклятыми египетскими традициями, вот и оказались здесь. Начну с того, что меня отправили в этот забытый богами оазис вместе с легионом солдат. Можно подумать, Риму так важны были здешние финики! Потом я смертельно заболел. Уже на смертном одре я говорил жене: «Лобелия, хочу быть похороненным по нашей старой римской традиции. Никаких местных глупостей». Где там! Она и слушать не хотела. Велела мумифицировать меня, чтобы мой ба навеки оказался заперт здесь. Ох, эти женщины. А сама поди вернулась в Рим, и, когда умерла, ее похоронили по римской традиции.
– Лобелия? – повторила я.
Странное имечко. У каких родителей хватило фантазии так назвать свою дочь?
Призрак стоял со скрещенными руками и обиженно пыхтел.
– Чувствую, вам совсем не хочется слушать мою болтовню. Кстати, можете называть меня Бешеный Клод. Кажется, мое имя так переводится на ваш язык.
Меня удивило, что призрак римлянина говорит по-английски. А может, я просто понимала его мысли. В любом случае мне не особенно понравилось его имя.
– Можно уточнить? – спросил Уолт. – Вас зовут бешеным, потому что вы очень сердитый или потому что у вас с головой не все в порядке?
– По обеим причинам, – ответил Клод. – Поговорим лучше о дарах. Я вижу посохи, жезлы и амулеты. Должно быть, вы – жрецы местного Дома жизни? Что ж, это хорошо. Тогда вы должны знать, как надо действовать.
– Конечно! – с готовностью воскликнула я. – Мы знаем.
Клод сощурился.
– Клянусь Юпитером – вы же новички! Неужели в храме вам даже не объяснили наши затруднения?
Я издала неопределенный звук, боясь, что любое мое слово может вызвать у призрака вспышку гнева.
