— Чего тебе?
— Пожалуйста, господин! — Девушка как змея обвилась вокруг моего тела.
— Ты опять хочешь? — спросил я.
— Очень, господин!
— Рабыня.
— Да, твоя рабыня, господин.
— Ладно, разрешаю тебе меня поласкать, — сказал я.
Искусство невольницы привело меня в изумление. Я едва сдерживался, чтобы не закричать от сладостного наслаждения. Меня переполняла гордость за доставшуюся мне рабыню. Во многих отношениях она была еще совсем сырой, но, когда дело касалось любовных ласк, ей могли позавидовать даже бывалые невольницы из паговых таверн.
— Что с тобой происходит? — спросил я.
— Не знаю, — призналась девушка.
— Я лег спать с неуклюжей служанкой, а проснулся с изощренной рабыней.
Арлин засмеялась.
— Мне очень нравится быть рабыней, господин!
— Ну-ка поработай еще! — приказал я.
На этот раз я решил к ней не прикасаться, чтобы она ни на что не отвлекалась. Время от времени при помощи такого приема девушкам дают понять, что как бы они ни изощрялись, они все равно остаются не более чем рабынями.
Наконец она упала рядом со мной.
— Тебе по-прежнему хочется быть рабыней? — спросил я.
— Еще как, господин! — откликнулась она.
— Я ведь к тебе даже не прикоснулся, — заметил я.
— О, секс чрезвычайно важен, и ты умело им пользуешься, но есть и другие вещи, которые тебе трудно понять, потому что ты — не женщина.
— Что же еще такого может быть кроме цепей, бича и ошейника? — насмешливо спросил я.
— Вы, мужчины, так наивны и простодушны! — воскликнула рабыня. — Вы даже не сознаете, какой властью над нами обладаете! Рабство — это ведь не условие, это образ жизни. Женщина становится рабыней не в тот момент, когда вы бросаете ее к своим ногам. Она была ей раньше, и останется рабыней навсегда. Есть невыразимая красота и прелесть в том, чтобы быть рабыней. Вы об этом даже не подозреваете.
— Возможно, — задумчиво произнес я.
— Очень трудно объяснить мужчине восторг и экстаз, который испытывает женщина от своего рабства.
— Ну-ка давай еще! — сказал я и снова повалил ее на спину. На этот раз рабыня, однако, решила посопротивляться.
— Отпусти меня! — яростно шептала она, пытаясь вывернуться и ускользнуть.
Я заломил ей руку за голову, она завизжала, и мне пришлось зажать ей рот ладонью. Я чувствовал под рукой ее мокрый рот и твердые зубки. Она еще пару раз дернулась и уступила.
Мне очень понравился такой способ.
— Почему ты сопротивлялась? — спросил я.
— Чтобы посмотреть, как ты к этому отнесешься.
— Ну и как?
— Ты овладел мной силой.
— Естественно.
— Ты накажешь меня плетью?
— За что?
— За причиненное неудобство.
— Никакого неудобства я не испытал.
— О, — произнесла она. Некоторое время мы молчали. — Ты овладел мной против моей воли, — сказала она наконец.
— Ну и что?
— Мне было интересно, сделаешь ты это или нет.
— Ты будешь моей, когда мне этого захочется.
— Правильно, — прошептала она, сладко прижимаясь ко мне губами. — Я всего лишь рабыня, а ты — такой сильный. Я и не подозревала, что мужчина может быть так силен.
— В этом есть и твоя заслуга, — усмехнулся я и ухватил ее за ремешок на горле. — Ночью, в темноте, под шкурами, обнаженная рабыня всегда возбуждает мужчину.
— Ты не посчитался с моей гордостью, — прошептала она.
— Еще чего не хватало, — ответил я. — Ты же рабыня.
Дыхание девушки стало чаще.
— Смотри не разбуди остальных, — предупредил я ее.
— Да, господин, — простонала она и отдалась мне еще раз.
Спустя некоторое время Арлин прошептала:
— Знаешь, что бы я сделала, если бы ты швырнул мне мои цепи?
— Нет, — ответил я, целуя ее губы.
— Я бы их подняла и…
— И?
— Я бы их целовала и облизывала.
— Правильно, — сказал я. — Потому, что ты — рабыня.
— Да, — прошептала девушка. — Я — рабыня.
— Теперь спи, — приказал я.
— Господин? — позвала она.
— Что?
— Я уже не боюсь идти на север.
— Между прочим, это очень опасно, — сказал я.
— Не боюсь. Ты же будешь со мной. Спасибо, что пустил под свои шкуры испуганную девушку.
— Спи, крошка, — усмехнулся я.
— Да, господин.
Некоторое время я лежал, глядя в темноту и размышляя о природе мужчин и женщин. Хорошо, что мне довелось жить на Горе, а не на Земле. Я поцеловал лежащую рядом очаровательную девушку, но она этого не почувствовала. Утомленная рабыня спала беспробудным сном. Я думал о Карджуке и льдах. К слову сказать, Карджук на иннуитском означает «стрела». Снаружи поднимался ветер. Ветер меня не тревожил. Лишь бы не было шторма.
Затем я уснул.
Глава 25. МЫ ИДЕМ ПО ЛЬДУ. МЫ ИДЕМ ЗА КАРДЖУКОМ
Было невыносимо холодно. Я не знал, как далеко на север мы забрались.
— Толкать! — заорал Имнак.
Рабыни и я соскочили с саней и принялись толкать заваливающиеся набок сани.
— Подожди! — крикнул Имнак Карджуку.
Карджук спрыгнул с полозьев и прикрикнул на тащившего его сани снежного слина.
Экспедиция состояла из трех экипажей. Карджук и Имнак ехали на своих санях. В сани Карджука был запряжен его собственный снежный слин, Имнак одолжил слина у Акко, а Рэму пришлось купить себе другого слина. Прежний погиб в когтях кюра. Слина он купил за несколько пачек базийского чая у Наартока. Карджук и Рэм ехали по одному, на санях Имнака разместились, помимо нас с ним, еще четыре рабыни. Большую часть пути им приходилось бежать рядом с санями, время от времени мы позволяли самой измученной девушке немного прокатиться.
Карджук поднял руку, чтобы дать команду двигаться дальше.
— Нет, подожди! — крикнул вдруг Имнак.
Он вглядывался в темное небо. Мы уже пять дней шли по льду. Шторм то собирался, то снова отступал. По крайней мере в этом нам пока везло. Как я уже говорил, полярная ночь редко бывает непроглядной. Ярко сияют луны, да и свет звезд хорошо отражается от льда и снега. Я посмотрел на громоздящиеся вокруг причудливые, дикие формы. Мы застыли посреди немыслимой, первобытной геометрии. Свирепые ветры и вздымающееся море создали эти величественные и грозные громады. Иногда мы чувствовали движение льда. Временами приходилось перепрыгивать через трещины, замерзающие буквально под нашими ногами.
Имнак показывал на юг. Там не было видно ни одной звезды. Огромная туча затягивала небо.
— Давай разобьем лагерь! — крикнул Имнак Карджуку.
Тот не ответил, посмотрел вперед и снова поднял руку.
