class="p1">Гед в ответ лишь обреченно вздохнул.
Бальтазар почесал кончик носа. Четыре дня назад Собрание Ложи внезапно выдало Комитету следствия ордер на обыск всех наиболее вероятных незаконных рынков сбыта запрещенных талисманов и даже официальных магазинов Ложи в столице, пригородах и ближайших городах. О большинстве точек было известно, их вообще можно назвать полулегальными, поскольку только так гражданские исполнители, более известные как крысоловы, могли обеспечить себя необходимым снаряжением для борьбы с преступниками против Равновесия и ренегатами в розыске. Ложа не могла снабжать их напрямую, юридически это считалось бы восстановлением корпуса ауксилии, который был распущен после восстания виолаторов, поэтому она смотрела сквозь пальцы на нелегальную торговлю. Обычно продавцы осознавали свое шаткое положение и имели дело лишь с крысоловами, но некоторые все же решались продавать талисманы не тем, кому следует. Тогда фарцовщик отправлялся в Турм по всей строгости статьи сорок два Кодекса Ложи. Это если с ним не успевали разделаться сами крысоловы, у которых тоже сложился собственный кодекс чести. Но иногда Собрание и Комитеты устраивали показательные порки для годового отчета перед кабинетом министров и кайзером по борьбе с преступностью против Равновесия.
Однако в этот раз никакой показательной порки не было. И Бальтазар Гайстшписен был одним из немногих, кто знал истинную причину облавы на радужные рынки.
— Сперва гражданин Вайс, конечно, не желал пускать законных представителей Ложи, — говорил тем временем Бренненд, хрустя пальцами. — Затем грозил подать жалобу на имя самого ритора Собрания за произвол и незаконное вторжение на частную территорию. Затем отказывался сотрудничать. Затем отрицал свою причастность к найденному при обыске при свидетелях запрещенному товару. Затем обвинял представителей Ложи в том, что они подбросили ему запрещенный товар. Затем обвинял свидетелей в лжесвидетельстве и сговоре против него по национальному признаку. Затем уверял, что это наследство почившей матушки, известной провидицы в третьем поколении, и отрицал все сказанное ранее по причине паники. Ну а затем у гражданина Вайса варианты закончились, — развел руками Бренненд, — и ему пришлось во всем сознаться.
— Прямо-таки во всем? — не поверил Бальтазар. — Он назвал имена поставщиков?
— А чего бы ему не назвать? — усмехнулся в бороду следователь. — Так-то он пойдет только по сорок второй, а если бы не назвал, еще и по сорок первой. А незаконное производство талисманов это десяточка в Турме. Без отягчающих, конечно. А у гражданина Вайса отягчающих уже на лишних пять лет.
— Позволите взглянуть на конфискованные товары? — вежливо спросил Бальтазар.
— Не позволю, — сказал следователь. — Ты слишком долго шел. Я уже все оформил и отправил конфискат с курьером в Комитет. Пусть там разбираются.
Бальтазар с досады поджал губы, но предъявить следователю ничего не мог.
— Жаль, — покачал головой он. — Тогда, может, магистр позволит ознакомиться хотя бы с описью?
— Да пожалуйста, — пожал плечами Бренненд и откинулся на спинку стула. — Зря я, что ли, битый час возился?
Он указал ладонью на листы бумаги на краю стола. Бальтазар взял их и принялся бегло изучать строки, написанные корявым почерком.
— Так… — забормотал он себе под нос. — «Талисманы боевые пассивные трех видов — десять штук… Талисманы боевые активные пяти видов — двенадцать штук… Талисманы за… защитные двух видов — семь штук… Талисманы общего действия… Талисманы поиска… Талисманы слежения… Талисманы покрова… Талисманысковывания»…
Бальтазар заметил краем глаза движение и отвлекся на магистра-следователя, который неторопливо и словно бы незаметно выудил из кармана три круглые бляшки и выложил их на стол. Гайстшписен моргнул, прищурился, вглядываясь в красноватые медальоны с мелкой гравировкой символами, моргнул снова и недоверчиво уставился на ухмыляющегося следователя.
— Я подумал, — сказал Бренненд, — эти лучше пока оставить.
— Это… — растерянно протянул Бальтазар, бросив протоколы описи и взяв одну из бляшек за медную цепочку.
— Возвратники, — спокойно подтвердил следователь.
— Не подделки? — спросил Бальтазар, крутя бляшку в пальцах.
— Ты меня еще детей поучи делать, — рассмеялся Бренненд. — Я в Комитете сорок три года, талисманов всяких повидал. Уж настоящий от липового отличить могу.
— Так-так, — Гайстшписен положил талисман возврата, но цепочку не отпустил, потер лоб, скосил глаза на недописанный следователем лист. — А это что, позвольте узнать?
— Чистосердечное признание, — буркнул с ухмылкой Бренненд, поглядывая на астролога-фарцовщика. — Гражданин Вайс, дабы облегчить свою участь, решил сознаться, где и при каких обстоятельствах проводились встречи с подельниками и по каким схемам совершался обмен запрещенными товарами с целью дальнейшей их перепродажи.
— Можно взглянуть?
— Взгляни. Да только вряд ли что новое увидишь.
— Как знать, как знать…
— Брось, Бальтазар. Я же знаю, из-за чего все затеялось. Знаю, почему сверху поступил приказ вызывать каэровцев.
Дознаватель нахмурился, подозрительно глядя на Бренненда.
— Возвратники, — пояснил тот. — Все же из-за них. Поэтому каэровцы так возбудились.
— Откуда такие выводы, магистр Бренненд? — холодно осведомился Бальтазар.
Следователь по-отечески рассмеялся:
— Говорил же я, не будет из тебя толку. Ты хотя бы для начала на безделушку сзади посмотрел, а?
Бальтазар поднес талисман к глазам и развернул его тыльной стороной. Снова досадливо поджал губы, гладя большим пальцам выбитый номер и оттиск печати Ложи.
— Кто передал вам эти талисманы? — сурово взглянув на астролога, спросил Бальтазар.
— Я уже признался, — робко подал голос Давид Вайс, — что весь товар получал от…
— Да-да, — махнул рукой Бренненд, — ты мне это уже второй час твердишь. Вот только ни один вольный ни за что не стал бы клейменые Ложей талисманы в руки брать. Им девяносто третьей даром не надо, хватает и сорок первой. Но гражданин Вайс вместо того чтобы облегчить душу решил пойти по статье с отягчающими.
— Не имеете права, — тихо возразил астролог. — Я буду жаловаться…
— Да жалуйся, кто ж запретит? — усмехнулся следователь и кивнул на дознавателя. — Вон, кстати, ему жалобу и можешь подать. Магистр Гайстшписен у нас вроде как высшая инстанция, которая внимательно следит, не нарушает ли какой магистр Кодекс Ложи, а если нарушает — он ему сразу штраф. На месте и оплачу.
— Магистр Бренненд, будьте добры, сбавьте тон, — холодно сказал Бальтазар. — Мы все-таки официальные представители Ложи.
— Ну да, как я мог забыть, — проворчал следователь и потер переносицу. — Короче, так, Бальтазар, ты здесь, тебе и решать. Если хочешь, возвратники не видел ни я, ни ты, ни тем более гражданин Вайс. Я оформляю его по сорок второй и везу к нам. Мы его подержим в строгости, так думается лучше, он на суде раскается, заплатит сколько надо, а потом поедет в Дюршмарк на покаяние. Или, если хочешь, возвратники видели и трогали все мы, в том числе и свидетели, тогда гражданин Вайс весь твой, целиком и полностью. Только тут уже не сорок вторая, тут девяносто восьмой попахивает. И, честно говоря, я гражданину Вайсу не завидую.
— Это произвол! — воскликнул астролог, привстав со стула. — Я буду!..
— Сядьте, — ледяным тоном приказал Гайстшписен, не повышая голоса, — и помолчите.
Гед послушно сел и прижал трясущиеся руки к груди. Бальтазар задумался, крутя на пальцах талисман возврата.
— Как уполномоченный представитель Комитета Равновесия, — наконец произнес он, — властью Ложи приказываю заключить гражданина Вайса под стражу по подозрению в нарушении статьи сорок два Кодекса Ложи и… — он замолчал, потирая лоб, и почти сразу продолжил: — И препроводить его в Комитет следствия для ведения дальнейшего расследования. Также, как официальный представитель Ложи, подтверждаю, что права подозреваемого не нарушены, подозреваемый признался в содеянном добровольно, без принуждения и магического вмешательства.
Бренненд цинично усмехнулся, поднялся со стула, собирая документы.
— Транспорт сам вызовешь?
— Если вас не затруднит, сделайте это вы. А мне бы хотелось переговорить с подозреваемым. Наедине.
Следователь подозрительно взглянул на дознавателя, но ничего не сказал и вышел.
Оставшись один, Гайстшписен встал, глубоко вздохнул и в молчании походил по лавке. Астролог неотрывно следил за ним, вертясь на стуле, пока дознаватель не остановился возле полки с банкой с заспиртованным то ли гомункулом, то ли просто уродцем. Жабий рот и выпученные круглые глаза, прикрытые белесыми веками, придавали ему вид нелепый и отталкивающий.
— Вы оказались в очень неприятной ситуации, гражданин Вайс, — сказал Бальтазар, не поворачиваясь.
— Прекратите, пожалуйста, — утомленно проговорил астролог, набравшись смелости. — Я уже признался в содеянном и готов понести наказание в соответствии с озвученной статьей Кодекса…
— Вы наивно надеетесь на сорок вторую, когда вам грозит девяносто восьмая статья? — отвернулся от гомункула Бальтазар.
Гед
