я ее никогда не видел.
Со мной остались только новенькие кисточки, набранные из беличьих хвостиков, и флакон протекающих духов. Когда вся изумрудная жидкость просочилась внутрь деревянного туалетного столика, отец выкинул бутылочку, и у меня остались только кисти.
Последовали долгие годы, проведенные на поруках разнообразных чужих женщин — мамок, нянек, гувернанток, и чужих мужчин — преподавателей математики и воспитателей. Отец, будучи нестесненным в средствах, нанял лучших учителей живописи, приехавших со всех концов Великих болот и даже из Вольных Городов Побережья [4: Вольные Города Побережья — союз городов, расположенных на восточном побережье моря Лорктуа́р]. Они нараспев повторяли, что я стану лучшим художником Асмариана, тянули из бездонных карманов деньги, а в перерывах — передавали тонкости и премудрости Искусства. Проникнувшись сладкими речами, Глава семьи — Мариссэ́н Аваджо уверовал, что это божественное благословение, сошедшее на древний дом Аваджо и должное принести нам еще большее процветание. Я с ним не спорил, хоть и не был уверен в том, что кто-то из богинь приложил к этому руку.
Обучение закончилось, когда мне исполнилось четырнадцать. Многочисленные учителя осознали, что больше им нечего передать, и были любезно выпровожены Воплощающей Землю А́вией Силе́нтой. Эта роскошная, во всех смыслах, и мудрая женщина, стала моей покровительницей и наставницей. Бывшая, до обнаружения в себе магии, представительницей богатейшего рода Правителей Тезо́ниев, Авия, по старой памяти, благоволила художникам, музыкантам, литераторам, актерам, философам… Своими руками, зорким взглядом и тонким чувством прекрасного она создала и воспитала целую плеяду лучших деятелей искусства Асмариана. «Летние выставки» — были целиком и полностью ее идеей. Потянулся ручеек заказов с ближайших окрестностей, слава о юном даровании, чью руку направляет сама Митара, лесным пожаром распространилась по всем болотным городам.
А потом в моей жизни появилась Она. Волосы — цвета летнего солнца, глаза — звезды, сияющие на ночном небосклоне, атласная кожа, нежнее бутонов роз. Она веселила всех проказами, искрилась радостью и откровенно наслаждалась легкостью жизни. Оли́вия-Санти́ма Гила́нджи. Моя вдохновительница, моя Муза [5: Муза — прозвище всех актрис, играющих в тиффалейских театрах в «легких» танцевальных постановках], моя любовь. Все закружилось в вихре невероятных страстей и ухаживаний, юность жаждала и требовала своего. Старшие лишь посмеивались и обменивались письмами и обещаниями женитьбы «в установленный срок». Моя Оливия едва могла дождаться этого момента, мое сердце подыгрывало ей, подпрыгивая при каждом ее появлении рядом. Когда моей избраннице исполнилось девятнадцать, наши отцы назначили дату заключения брака.
В тот день Оливия впервые стала распорядительницей выставки. Я следил как она ловко и грациозно лавирует меж толпящихся посетителей, улыбается мягко и немного горделиво, отвечает на вопросы и дает поцеловать собеседнику ручку. Бледно-лимонное платье с коротким шлейфом и открытыми плечами подчеркивало золото ее волос. Заглядевшись, я не сразу понял, что кто-то тянет меня за рукав.
— Не можешь оторваться? — ухмылялся Си́гни, самый старший из нашей компании. Мне не нравилось, когда он так нагло смотрел на Оливию. Я точно знал — не будь она моей невестой, Си́гни Тезо́ний уже давно домогался бы ее внимания. Его взгляды с поволокой раздражали.
— Я спрашивал, когда ты планируешь предсвадебную вечеринку? — перетянул на себя внимание Ману́ — Эммануэ́ль Ри́вер, мой друг детства. Мы знали друг друга уже много лет и Ману лучше всех умел пресекать любые внутренние конфликты в зародыше.
— Не нравится мне все это. Может, пора перестать ребячиться? — буркнул Тибе́рий фон Ха́йген, с каждым годом становившийся все более серьезным и скучным. Он подчеркнуто недовольно уложил руки на груди, длинные темные волосы почти касались плеч, придавая его облику некоторую косматость.
— Неужели ты не хочешь развлечься напоследок, м? — щербато улыбнулся долговязый Сигни, хватая Тибу́ за плечо, бесцеремонно приобнимая. Брюнет попытался вывернуться, но крепкий Тезоний не оставил ему шанса. — Какой из тебя воин, когда ты ни веселиться, ни драться не умеешь?
— Ты хочешь драки? — моментально вскипел Тиберий и выскочил из ослабшего захвата. Будь у него при себе меч, которым он так гордился, рука бы уже покоилась на эфесе.
— Я хочу веселья! — только шире улыбнулся Сигни, примирительно и дурашливо разведя руки. — И еще — знать дату вечеринки, чтобы успеть вырезать новые кости к сроку.
Наша четверка Правителей, одетых с иголочки наследников и любимых сыновей, была долгое время неразлучна. Мы знали друг друга с детства, а примкнувший последним и моментально ставший лидером Сигни Тезоний, принес в наши детские забавы интересную игру, ставшую на долгие годы основой нашего существования — игру «в удачу». Парень любил наблюдать за взрослыми, собиравшимися играть в азартные игры в их богатом и гостеприимном доме. Он выучил все основы и правила, освоил мастерство шулера и однажды, от одного из полупьяных говорливых игроков, узнал о том, что «карточная удача» неотделима от «удачи жизненной». Стоит только захотеть — и она тебе улыбнется, даст шанс, вознесет и возвысит. С тех пор карты и кости всегда лежали в его нагрудном кармане, поближе к сердцу. А нас он приучил жить в зависимости от того, как прихотливая удача выкинет зарубки на кубике. Один — совершаешь хороший поступок. Два — и сегодня ты действуешь дурно. И мы начали кошмарить тихий и респектабельной Район Правителей. Никто не мог предсказать, что «Оболтусы» выкинут сегодня — помогут беднякам прибрать дорожки в Парке или разбросают собранные в кучи опавшие листья. Чистая удача.
— Удача — это тоже божество! — приговаривал Сигни, выкидывая очередную шутеху. Он плевал на молву и последствия, главенствовали — веселье и само действо.
— Свадьба осенью, но с датой мы еще не определились, — ответил я на самый главный вопрос, пригладив выпавшую из прически прядь светлых волос. Поправил прикрепленную к лацкану розовую камелию. — Лучше бы успеть до Сама́н Хима́т [6: Сама́н Хима́т — праздник Ухода Митары, отмечается в день осеннего равноденствия], но тут все зависит от проходимости караванных путей…
Гости вдруг задвигались и зашептались. В зал вошел нанятый Оливией церемониймейстер, чуть кашлянув, громко и четко произнес:
— Воплощающая Воду лиджи Авия Силента и ее Первый помощник и заместитель лиджев Камор Зафар!
— Прошу меня извинить, нужно поприветствовать мика́рли [7: Мика́рли — матушка (мет.)], — незамедлительно объявил я друзьям. Ману и Тибу согласно закивали и лишь Сигни, в свойственной ему надменной манере, хмыкнул:
— Ну, беги, «сыночек»!
Бросив неприязненный взгляд в сторону озирающегося Сигни, я направился к дверям, возле которых уже теснились гости выставки. В самом центре,
