— И этот факт косвенно свидетельствует о том, что Приота накапливает силы, готовясь к агрессии, — глубокомысленно заметил Фредерик.
Но аплодисментов не сорвал.
Как и консул, молодой посланник тоже явился на ужин в темном: в строгом форменном сюртуке каатианской дипломатической службы. Одно-единственное украшение: маленький золотой значок выпускника военной академии. Подчеркнутая аскетичность… но только она делала мужчин похожими. Рядом с бородатым ушерцем Фредерик выглядел теленком против волка, в отличие от наряженного в алый месвар Помпилио.
— Моя горячность может показаться странной, но для такого поведения есть веские причины, — негромко продолжил Дагомаро, задумчиво посмотрев на дер Саандера. — Нейтральный, нормально функционирующий сферопорт жизненно необходим Ушеру, поскольку мы сильно зависим от импорта и экспорта.
— Продовольствие, — печально улыбнулся Помпилио, побарабанив пальцами по подлокотнику инвалидного кресла.
«А он не дурак, — Кира бросила быстрый взгляд на лысого адигена. — Хорошо все изучил и понял, что беспокоит отца в первую очередь».
— Да, продовольствие, — кивнул консул. — Питаться одной рыбой можно, но недолго — люди начнут выражать недовольство. А наши сельскохозяйственные угодья не дадут нужного количества зерна. Если Приота прекратит поставки, нам придется импортировать продовольствие с соседних миров, что делает сферопорт важнейшим элементом безопасности архипелага.
— И важным источником получения прибыли, — добавил Фредерик, решив показать жене, что разбирается в ситуации не хуже дер Даген Тура.
— Прибыль тоже важна, — серьезно отозвался Дагомаро. — Когда Компания пришла в Приоту, она стала выдавливать нас с рынка, поставляя землеройкам аналогичную технику себе в убыток. К счастью, демпинговать в восьми мирах сразу даже галанитам не под силу, и это позволяет нам чувствовать себя более-менее уверенно. Потери на кардонийском рынке Ушер восполняет за счет соседних планет.
— Которых в первую очередь интересует ваше оружие, — не сдержавшись, вздохнула молодая адира.
— Лилиан? — Фредерик выразительно посмотрел на жену, однако консул остался спокоен. Сильные эмоции у него вызывали приотцы, в остальном он был готов к разумным дискуссиям.
— Не любите оружейников?
— Я видела, чем заканчиваются игры с оружием. — Лилиан помолчала. — Винчер, вы ведь знаете, что я с Заграты и была в Альбурге во время переворота.
— Знаю, — не стал скрывать Дагомаро.
«Так это ты была с королевскими детьми! Тебя спасал Помпилио!»
Теперь Кира смотрела на Лилиан совсем другими глазами. Теперь она знала, что эта холодная, похожая на законченную эгоистку адигена вернулась в окруженный мятежниками дворец, постыдившись оставить в беде трех подростков. Вернулась на верную смерть и погибла бы, не окажись рядом Помпилио.
«Вы вместе или нет?»
Кира перевела взгляд на дер Даген Тура, но лишь разочаровано вздохнула: лингиец никак не отреагировал на упоминание Заграты.
— То, что я видела, навсегда отвратило меня от так называемой романтики войны, — медленно продолжила адигена. — Я хочу, чтобы на Кардонии сохранился мир, и ради этого пойду на все.
Кира вспомнила мертвого Френка и мысленно согласилась с молодой женщиной:
«Пожалуй».
Но у ее отца было другое мнение.
— Вы видели людей, а не оружие, — негромко произнес Дагомаро. — Люди стреляли и бросали гранаты, люди вели бронетяги, заряжали пушки и давили на пулеметные гашетки. Люди, Лилиан, мы говорим о них. Без человека даже лучшая бамбада — всего лишь мертвый металл. — Винчер бросил хитрый взгляд на Помпилио: — Не так ли, командор?
— Я — бамбадао, консул, а потому — не так. Бамбады живые.
— Вы ошибаетесь.
Улыбка, легкое движение кистью руки, сопровождающееся сверкнувшими на пальцах бриллиантами, и одно-единственное слово:
— Ничуть.
Дагомаро усмехнулся и вновь обратился к Лилиан:
— Скажу откровенно: мне нравится заниматься оружием. Оно требует высокого уровня производства, квалифицированных рабочих и лучших материалов. Еще оно сложно в изготовлении и приносит большую прибыль. Мне нравится заниматься оружием, Лилиан, но я с удовольствием произвожу паротяги, паровозы, гражданские паровинги и сеялки, потому что в первую очередь мне нравится производить, понимаете? Я наслаждаюсь процессом, постепенным превращением руды в сложные механизмы, мне нравится создавать, но вот беда: паротяги и сеялки перестали покупать, а моим рабочим нужно кормить семьи. Я понимаю — вас потрясли события на Заграте, но я должен думать о себе и своих людях, так что не нужно обвинять меня в торговле смертью. Я делаю то, что должен.
Дагомаро говорил спокойно, но слова заставили дер Саандера вернуться к извинениям:
— Поверьте, консул, мы не планировали оскорбить вас.
— Вы ведь поняли, что именно я сказала, — вздохнула Лилиан, легко прикоснувшись к руке супруга. Фредерик понятливо умолк. — Я не хочу войны, и вы, надеюсь, тоже. И если это так, я буду во всем вас поддерживать.
— Вы будете меня поддерживать, чтобы не отдать Кардонию Компании.
— Не будьте самоуверенны.
— Я все просчитываю.
— Я вижу.
Перемена была разительной: только что Лилиан и Дагомаро говорили о принципах, о том, что их действительно волнует, говорили искренне, раскрываясь перед собеседником, и вот они с улыбкой, можно сказать, шутя, обмениваются быстрыми фразами.
«Они почувствовали друг друга, — понял Помпилио. — Лилиан подобрала к нему ключик».
А значит, половина переговоров сделана.
— У вас есть другие условия, консул?
— Только Унигарт. — Дагомаро кивнул, словно подтверждая серьезность заявления, и продолжил: — Теперь ваши условия, адира. Чего просят дары за свою помощь?
— Дары не просят, — мягко произнесла Лилиан. — Дары выдвигают условия.
— Это конфиденциальная информация. — Фредерик неуверенно посмотрел на Помпилио. — Мессер, сожалею, но я вынужден просить вас оставить нас.
— Я с уважением отношусь к тайнам даров, — улыбнулся дер Даген Тур. — Болтайте, а мы с Кирой прогуляемся по парку.
— С удовольствием. — Девушка поднялась и взялась за ручки инвалидного кресла. — Надеюсь, я справлюсь с управлением.
— И не только с ним.
Дагомаро сморщился так, словно вынюхал щепоть тырского шмыца, но смолчал.
— Как вам на Кардонии?
— Можешь говорить «ты»?
Кира обернулась — оставив спутника на дорожке, девушка отошла к полосе прибоя — и без труда изобразила удивление:
