несколько черных камешков соли. Полуночница начала таять, растворяясь в воздухе. Она попыталась развернуться, но старик со злостью кинул один камешек в призрака.
– Это тебе за жинку.
В том месте, куда угодила соль, появилась брешь, тут же начавшая расширятся.
– А это за Вараксушку.
Второй камешек пролетел рядом с первым, окончательно стирая ей лицо.
– А этот за меня, – Ждан растер камешек в руках. – Тебе стоит забыть дорогу к нашим домам. – После чего сыпанул растертую соль в лицо призрака.
– Стой! – Баюн не верил, что живой так легко управился. – Она нужна мне!…
Пастух бросил тяжелый взгляд на воина и охнул – таявшая на глазах Полуночница шагнула вперед, обхватывая человека. Глаза старика округлились от изумления. Ждан глубоко вдохнул, застывая с раскрытым ртом. Дальнейшее произошло одновременно: оглушая округу диким криком, Полуночница полностью истаяла, Ждан рухнул в траву, словно мешок, наполненный репой.
* * *
– Ходу, ходу! – Ратко нещадно бил босыми пятками по бокам пегой кобылы, самой старой и уважаемой другими лошадьми в табуне.
Именно она помогала выбирать лучшее пастбище, водопой и поддерживала порядок во время переходов. Сейчас пегая первой неслась в ночи, рискуя переломать ноги, ведя табун к дому, под прикрытие высоких бревенчатых стен и крепких тугих луков. Вожак шёл последним, без седока, следя за тем, чтобы никто из жеребцов не отстал. Кони почуяли неладное гораздо раньше людей и были рады, что двуногие братья решили покинуть столь опасное место.
Испуганным мальчишкам чудилось, что табун несется сквозь время. Многие из них с радостью бы остались и вступили в бой плечом к плечу со Жданом, но годы занятий с состарившимся пастухом дали свой результат – его слово стало для них законом. Старшие подпаски понимали, что их наставник во всём прав: нужно поднять селение, предупредить кудесника и прийти на подмогу. Ратко и ещё несколько парней знали тайну Ждана и истинную причину похода к Водяному, оттого сразу смекнули, кто пожаловал к ним на огонёк.
Люди и лошади превратились в единый организм, состоящий из четырехногих двуруких существ. Словно китоврасы из легенд о полузабытой Сварге, они неслись сквозь ночь к рассвету, осеняемые полной Луной, недовольной тем, что живые посмели уйти от цепких лап её блудной дщери. Рассеченная взмыленной отвагой тьма беспрепятственно пропускала табун, от которого разбегались звери и те, кто жил впотьмах.
– По одному!
– Смотрите в оба!
Завид и Тишило как могли помогали предводителю пастушьей ватаги, когда с лугов и полей табун сходу влетел на лесную тропу. Защелкали кнуты, отгоняя светящиеся в ночи пары голодных глаз, копыта ударили по живому, заскулили лесные охотники, досадуя, что легкая, на первый взгляд, добыча нанесла ощутимый урон стае. Заухал растревоженный филин, сетуя на поднявшийся гомон, спугнувший жирную мышь. Бешено стрекотали сверчки, стараясь попасть в такт ударов копыт. Мирно спящая подле тропы живность бросилась наутёк, спросонья не понимая, отчего земля загудела и начала нервно колыхаться. И только Луна одноглазым циклопом спокойно взирала на бешеную скачку. Ей было некуда спешить – впереди ещё шесть ночей её наивысшей силы. А людишкам всё равно не уйти – будь то поле, лес или их никчемное убежище, именуемое домом, – Полуночницы скоро наведаются в гости.
– Прорвались! – Ратко, как и остальные ребята, державшийся за гриву, осадил запыхавшуюся кобылицу, не меньше его натерпевшуюся страха за себя и за молодняк. Свернул с тропы, считая коней и подпасков. – Вроде все. Завит, как вы?
Мальчишка, двигавшийся предпоследним, дабы защитить молодняк, досадливо потирал левое бедро.
– Цапнул разбойник. Двоих я кнутом, а этот не к жеребцам кинулся, а на меня. Благо Буревой тут же саданул его копытами, серый и отстал. А здоровый-то какой, видать, новый вожак в стае.
– Да, мы слышали его визг, – поддержали друга скакавшие перед ним ребята.
– Не сладкими будут нынче охоты, серые могут не простить нашей дерзости.
– И не простят. Но что ж поделать, – досадливо выдохнул Ратко. – Коли все целы – в путь, осталось немного.
Едва отдышавшийся табун двинулся дальше. Впереди был брод и подъем на пригорок, на котором и стояло селение Большого Ужа.
– Тишь, тише вы! Ещё не хватало с Водяным поссориться – в неурочный час вброд полезли.
Лошади, казалось, понимали человеческую речь, старались не мутить, не бередить воду. Двигались медленно, словно пробирались в стан неприятеля.
– Ух и попадёт от Богуслава.
– Нас же и заставит задабривать.
– Да тише вы! Всех мавок распугаете.
Близость дома и пережитая скачка придали уверенности в себе.
– Где тут мавкам-то взяться?
Ответом был девичий смешок из камыша и бульканье воды. Ребята тут же смолкли, с опаской озираясь по сторонам.
– Говорят раньше, – подал голос Тишило, когда табун выбрался на берег, – никаких мавок не было.
– Хозяин вод был, а мавок не было? – усмехнулся нервничающий Новик, до которого начало доходить, что старшие подшутили над ним и теперь ему лучше не встречаться со Жданом.
– Так говорят же… – неуверенно буркнул один из старших подпасков.
– В Велеграде говорят, что бояре кур доят, – раздалось со стены.
– Чего расшумелись?! – подал голос второй стражник. – Хотя если бы не шумели так, мы бы вас стрелами попотчевали.
– Видать, они забыли науку Яробуда! – усмехнулся стражник, подавший голос первым. – Ладно, ночуйте у стены. На рассвете разберемся, что с вами делать, – страж сладко зевнул. – Да воеводе поведаем, сколь вы шумные, да неумелые. Вас от леса было слышно. Чего лошадей зря гнали, будто за вами Шкурапей со своей дружиной ползёт?
– Нам нужно… – подал голос оробевший Ратко.
– Нужно ему, – недовольно бросил второй стражник. – Говорю же, ночуйте у сте…
Договорить он не успел. Со стороны селения властный голос повелел:
– Что, лежебоки, совсем обленились? Я не мальцам, а вам устрою ратоборческие состязания поутру. Сказали же: отворяй ворота, с вестью пришли. Оттого и мчали.
Стражники подпрыгнули на месте. Один из них, немало удивленный словоохотностью обычно молчаливого воеводы, скрылся в башне, сторожащей вход в селение. До встревоженных подпасков донесся быстрый топот по бревенчатой лестнице. В скором времени скрипнули засовы и, под гул множества поднимающихся на стены ног, массивные двери разошлись. Над частоколом показались воины в шишковидных шлемах, держащие в руках натянутые луки. Выходит, их ждали. Но кто принес весть? Ответ пришёл сам собой.
– Не мешкайте! – голос кудесника будто чаша до краев наполненная тревогой – легонько толкни и разольешь. – Завид, с остальными разведете коней по дворам, затем живо домой. А ты, Ратко, и ты, Тишила, за мной, поведаете о случившемся. Я видел многое, но не всё –
