от себя, что Крис может называть сына Хэри, не получая мечом в грудь.
Кейн заключает его в объятия, отпускает и оглядывает с головы до пят, улыбаясь. Удивительно, но он кажется искренне счастливым. - Да, слишком давно и так чертовски недавно. Так что, ты прятался?
- Некоторым образом. Были небольшие проблемы с культом смерти, а твой Зов звучит и видится и чувствуется так, словно ты не всерьез. Особенно когда я пришел и нахожу тебя рядом с человеком, у которого черный меч торчит из сердца.
Кейн кивает. - Делианн Митондионн, знакомься. Дункан Майклсон.
- Дункан Майклсон, - произносит Крис задумчиво. Приседает справа от Дункана и протягивает руку. - Мне сказали, вы мертвы.
- Мне тоже так говорили, - отвечает Дункан и трясет руку. - Делианн Митондион... погодите, вы Принц-подменыш?
- Был. Откуда вы услышали это имя?
Дункан улыбается: - У меня было слишком много времени и ничего в руках, кроме сетевой читалки. Просматривал истории о выдающихся туземцах.
- Когда были в Бьюке. Хэри мне рассказал.
- Итак, Принц-подменыш не был подменышем, просто актером?
- Я рожден на Земле, но не был актером. Никогда.
Кейн вмешивается: - А это лошадиная ведьма.
- Ах. Очень приятно.
- Спасибо. Он хорошо о тебе отзывается и думает, что ты еще лучше всех его слов. И не хочет упоминать, что узнал: Божьи Глаза следят за ним.
- О, ради всего дрянного, - восклицает Кейн. - Теперь они удвоят усилия.
- Но мы видим лучше.
- Э, ну... хорошо. Я вижу лучше. Не впутывайся.
- Так зачем вообще жаловался?
- Видишь, с чем приходится иметь дело каждый день? - Он поводит рукой. - Она? Это Ангвасса Хлейлок, ни дать ни взять.
Она кивает. - Император.
Он кивает в ответ. - Владыка Битв.
Кейн моргает. - Ты его знаешь?
- Мог бы вспомнить, сколь сильна моя прозорливость.
- Чертовски уверен, мог бы. Что там у тебя за проблема с культом смерти?
- Она из тех, в которые тебе не нужно лезть.
- Точно. Но кто-то, знаешь, завел культ смерти и поклоняется не мне? Я оскорблен. Думаю, мои чувства ранены.
- Ты тоже при делах, - сурово отвечает Крис. - Это культ Берна.
- За член тянешь? Как вы их зовете, бернята?
- Берниты. И это не шутка. Приносимых в жертву Берну насилуют группой и пытают до смерти.
- Иисусе Христе. - Он выглядит полным отвращения. - Так что, я для них слишком слаб? Я, начинавший войны и убивавший богов, стал недостаточно отмороженным?
Дункан смотрит вверх, на человека, похожего на сына, и понимает - его чувства действительно ранены. Гордость его питается такими странными истоками...
- Хэри, мы всё решим, ладно? Не уделяй этому малейшей мысли.
- Если передумаешь, только скажи слово. Когда угодно. И где угодно. Я весь твой.
- Надеюсь, мы управимся без лишних... катастроф.
- Эй, Анхана не моя вина...
- Анхана? - спрашивает Дункан. - Что случилось в Анхане? Или с Анханой?
Хэри и Крис одинаково смотрят на него и говоря в унисон: - Сложное дело.
- Я спросил лишь потому, что стараюсь... безуспешно, вообразить событие столь чудовищное, что даже Кейн отказывается от виновности...
- Ага, забавно. Заткнись. - Он оборачивается к Крису. - Слушай, знаю, ты занят, типа правишь империей и всё такое. Но мне нужно от тебя кое-что.
- Если это в моей власти и не нарушает обязательства перед Империей и Домом.
- У нас проблемы побольше бернят.
- Бернитов.
- Я должен показать кое-что, чего никогда не было.
- Прости?
- Это прошлое, но не наше прошлое. Еще нет. Суть в том, что мы можем сделать его нашим.
- Хочешь изменить прошлое? Как при Вмешательстве? Ты же из Монастырей - как ты можешь хотя бы обдумывать это безумие?
- Главный предохранитель-против-обдумывания-безумия в моем движке сгорел очень давно. И не будет преувеличением сказать, что от этого зависит выживание вселенной.
- От того, что ты сделаешь, или если тебя остановить?
- Слушай, мы оба знаем: иногда я прыгаю в говно, не проверив заранее все углы атаки и зоны обстрела.
- Иногда?
- Но ты совсем другой. А дело может кончиться вовлечением именно тебя. Хочу знать, не против ли ты?
- Напомнить, что случается, когда тебе удается втянуть меня в свои игры?
- Это и хочу показать. Что случится, если я втяну тебя.
- Если.
- Ага. Всё предварительно. Условно. - Он смотрит вниз, на Дункана. - Всё, что я показывал тебе, тоже условно. Всё можно смести одним движением чьих-то поганых пальцев. Я показываю тебе наилучший исход, понимаешь? Что будет, если я получу всё то, о чем просил, и вытяну всё, что могу сделать лично.
Крис еще сомневается. - Так что же такое это твое "всё"?
- Что, если, - отвечает Кейн мягко, - ты смог бы забрать назад самое худшее, что сделал?
Вчера для Завтра:
Эльфийский прострел
"Очевидно, мне следовало потратить минутку и все обдумать"
Доминик Шейд
Бармен из перворожденных, в волосах лака больше, чем на экстравагантно длинных, синевато-жемчужных ногтях. Волосы простерлись тремя нелепейшими платиновыми волнами, будто два крыла и жесткий хвост иноземной птицы. Черные жемчужины усеивают нижнюю губу: пирсинг, создающий вполне годную иллюзию, будто это глаза, а острый подбородок - клюв. Щеки полупрозрачны, как у давно пристрастившегося к лакриматису, а руки почти не дрожат - он еще вполне в силе. Глаза цвета нержавейки, в них лишь профессиональная приветливость и столь же профессиональная сдержанность - весьма впечатляет, учитывая многослойную дорожную грязь на моей одежде и столь же богатую походную вонь.
Я бросаю на стойку блестящий ройял. - Бренди. Тиннаранское, если найдется. Срок выдержки не важен.
Бармен явно выглядит обиженным. Профессиональная улыбка всё шире, я вижу зубы. Для фея это не дружеская улыбка. Пожалуй, не надо было говорить "если найдется".
Он выуживает непримечательного вид кувшинчик откуда-то из места поблизости паха, оборачивается к зеркалу, ища снифтер. - Господин предпочитает пропаренное стекло?
- Да на хрен. И снифтеры оставь туристам, - отвечаю я. - Сойдет кордиал. Или, знаете ли, пони. - Последнее название кажется мне смутно смешным, но вряд ли здесь поймут.
Его лицо становится не таким срано-высокомерным. Фей вынимает высокий узкий бокал пони из шелкового
