— Восхитительно! — кричали мужчины, уставясь на нее вытаращенными глазами.
Янина кокетливо села перед ними, обхватив гибкими пальцами левое колено.
— Разве такие женщины не стоят десяти обычных? — спросил Астубакс.
— Не надейся, что мы возьмем меньше пятидесяти, — отрезал Хендрикс.
— Но эти трое войдут в число пятидесяти, — добавил Гундлихт.
— Но разве обычные свободные женщины не меняются самым поразительным образом, лишь только они становятся рабынями? — спросил вождь.
— Конечно, — кивнул Хендрикс.
Астубакс сжал кулаки.
— Мы берем этих троих и еще пятьдесят самых красивых из ваших женщин, — решил Хендрикс.
— Это будет уже пятьдесят три, — заметил Астубакс.
— Верно, — ухмыльнулся Хендрикс.
— Эти трое, — сказал Гундлихт, указывая на рабынь на шкурах, — уже носят клеймо.
— Одна, в центре, носит его давно, — объяснил Отто, — а двух других мы заклеймили вашими клеймами.
— Спасибо, вы избавили нас от лишних хлопот, — усмехнулся Хендрикс.
— Тебе понравилась блондинка? — спросил Отто у Хендрикса, старшего из двух посыльных.
— Да, — кивнул тот.
Астубакс, я отдаю ее тебе.
— Спасибо, вождь! — воскликнул Астубакс.
Хендрикс изумленно уставился на вождя.
— Поспеши к своему господину, — приказал Отто Эллин.
Та быстро повиновалась, подбежала к Астубаксу и встала на колени, заискивающе глядя на своего господина. Она не знала, какой он человек, только твердо помнила, что полностью принадлежит ему. Она наклонилась и поцеловала ему ноги.
— Это шутка? — наконец выговорил Хендрикс.
— А остальные две рабыни — мои, — заключил Отто, — они будут носить мой диск.
Янина благодарно взглянула на вождя, как и маленькая, беспомощная обнаженная брюнетка.
— Не понимаю, — проговорил Гундлихт.
— Я проявил гостеприимство, — добавил Отто, — а теперь вам пора возвращаться к себе в лагерь.
— А как же женщины и дань? — растерянно пробормотал Хендрикс.
— Дани больше нет, — объяснил Отто. — Мы собрали здесь лучшие меха и все прочее только, чтобы показать вам, как богаты вольфанги. Мы могли бы платить отличную дань, если бы не передумали. Но мы передумали ее платить.
— Значит, никакой дани? — недоверчиво спросил Хендрикс.
— Никакой, — подтвердил Отто.
— Кажется, — обратился Хендрикс к Гундлихту, — вождь вольфангов зажился на свете.
— Прежде, чем выстрелить, — предупредил Отто, глядя на револьвер в руке Гундлихта, — оглянитесь по сторонам.
Слева на посыльных была направлена телнарианская винтовка. Остальные вольфганги отошли за линию огня, поскольку выстрел мог бы снести стену хижины. Неподалеку стояли двое воинов с мощными револьверами.
— Мы уничтожим ваши деревни, все до единой, — пригрозил Хендрикс.
— Но до этого вы оба умрете, — напомнил Отто.
— Откуда вы взяли оружие?
— Из наших арсеналов, — ответил Отто.
— Оно незаряжено, — пренебрежительно усмехнулся Хендрикс. — Это бесполезные железки. В них нет зарядов.
— Дай мне револьвер, — сказал Отто, протягивая руку к одному из воинов. Конечно, он знал, какой револьвер следует выбрать. Отто прицелился в голову Хендрикса, и тот мгновенно покрылся потом.
— Мне выстрелить? — спросил Отто.
— Как хочешь, — дрогнувшим голосом ответил Хендрикс.
Вождь отвел револьвер и направил его в пол хижины. Он нажал на курок, и огненная полоса пролегла между Яниной и брюнеткой. Обе женщины вскрикнули и отшатнулись. Посреди пола осталась глубокая, узкая дымящаяся щель. Огонь прожег шкуры, тростник и ударил в земляной пол. По краям щели еще догорали искры, неподалеку валялись отлетевшие оплавленные камешки, которые уже остывали. По хижине распространился сильный запах паленого волоса от шкур. Конечно, вождь израсходовал единственный заряд, оставшийся в револьвере офицера. Он вновь прицелился в голову Хендрикса.
— Так мне выстрелить? — спросил он.
— Нет, — с трудом выдавил Хендрикс.
Отто протянул револьвер одному из воинов.
— Передай своему господину, Ортогу, принцу Дризриакскому, который называет себя королем Ортунгена, весточку от меня, — решительно продолжал Отто. — Скажи, что от вольфангов он больше никогда не дождется дани, а если желает примириться, пусть пошлет нам дары — золото, оружие и женщин. Тогда мы посмотрим, стоит ли жить с ним в мире.
— Какой еще мир? — воскликнул Хендрикс. — Алеманны и вандалы непримиримо враждуют десятки тысяч лет!
(Следует напомнить, что дризриаки были одним из племен алеманнов, которых, не считая ортунгов, было одиннадцать. Вольфанги же были одним из пяти племен народа вандалов. Самым большим и воинственным племенем вандалов некогда считались отунги, но оно было перебито в войнах, а его остатки рассеялись по Империи — иногда в качестве изгнанников, либо — федератов).
— Как хочешь, — пожал плечами Отто. Хендрикс и Гундлихт поднялись.
— Прежде, чем уйти, оставьте свое оружие, — приказал Отто.
Посыльные переглянулись, а потом раздраженно расстегнули пояса с кобурами и передали их одному из воинов.
— Это еще не все, — остановил их Отто, когда посыльные уже подходили к двери. Они в ярости обернулись. — Отто, вождь вольфангов, вызывает на поединок Ортога, вашего вождя, который называет себя королем Ортунгена.
— Ты спятил, — хмуро сказал Хендрикс.
— Мы уничтожим всю вашу планету, — пригрозил Гундлихт.
— Я вызываю его на бой, — повторил Отто. — Один на один, как в старые времена.
— Поединки не устраиваются уже тысячу лет, — возразил Гундлихт.
— Вызов брошен, — настаивал Отто.
— Вожди не рискуют.
— Пусть выберет кого-нибудь вместо себя, — предложил Отто.
— Что за чепуха, — ухмыльнулся Хендрикс.
— Разве вольфанги не признаны племенем народа вандалов, чья законность неоспорима? — спросил Отто. — А кто такие ортунги? Они существуют?
— Перед алеманнами и всеми варварскими племенами можно установить легитимность племени, — сказал Гундлихт.
— Конечно, — кивнул Отто. — Но если вольфанги, племя вандалов, признает ортунгов законным племенем алеманнов, кто осмелится отрицать это?
— Ты искушаешь нас, — вздохнул Хендрикс.
— Передай вызов, — потребовал Отто, но Хендрикс отрицательно покачал головой. — Скажи по чести, как ты можешь отказаться передать его?
— Я не могу, — скорее с сожалением произнес Хендрикс.
— Почему?
— Его ничем нельзя оправдать.
Отто подал знак Акселю, и тот принес узел одежды. Отто осторожно развернул его, вынул позвякивающие женские украшения, а другой рукой встряхнул платье, и все это показал посыльным.
