себя, отрывисто бросил:
— Знал.
— Но почему?! — мигом взорвался я. — Откуда она взялась?! Ведь в нашей семье никогда не было тёмных!
Снова недолгое молчание. Под кожей на шее генерала проступили вены. Глядя на них, я подумал, что ещё немного — и они лопнут, так сильно был напряжён родитель…
— Ты прав… В нашей семье никогда не было тёмных.
Я ждал какого-то продолжения, но отец застыл, глядя на меня немигающим взором… Он ничего не говорил, его лицо не выражало никаких эмоций… Я не понимал, что происходит…
— Но…
— Давай… не будем… говорить об этом… Хэл.
— Но отец!.. — меня понесло… Я пытался остановить себя, но слова сами рвались наружу. Отец явно всё знал! Почему он не хочет ничего мне рассказать?! ПОчему не хочет помочь?! — Я ничего не понимаю! Тот малефик, что заблокировал тьму во мне — это правда?! Откуда взялась книга в особняке деда в Верлионе?! И я говорил с отцом Керса! Он забрал из замка Ирандера, о котором ты упоминал, камень…
Взмах руки. Генерал остановил поток слов, льющийся из меня, и я увидел, как гуляют его желваки.
— Я… Сказал… Не будем… Говорить… Об этом…
Он напрягся так, что в его глазах полопались капилляры, а зубы заскрежетали, словно он стачивал их друг о друга! Отец вцепился в подлокотники, костяшки его пальцев побелели… И тут до меня дошло!
Это не просто нежелание продолжать разговор, а что-то другое!
Голова генерала дёрнулась в одну сторону, в другую, сквозь сцепленные зубы прорвался едва слышный стон.
Ялайский пепел! У него какой-то приступ!
— Отец, тебе плохо?!
— Ты… Хэл… Я не…
— Проклятье! Я приведу помощь!
Я вскочил, уронив пустой бокал на ковёр, и уже собирался выбежать из палатки, как вдруг услышал за спиной совершенно спокойный голос:
— Хэл!
Обернувшись, я посмотрел на родителя. Он сидел в кресле, как не в чём ни бывало! Поза расслаблена, взгляд ясный… Что за?..
— Отец, ты в порядке?!
— Что за вопрос? — генерал приподнимает бровь, — Конечно в порядке.
— Но…
Я не знал, что сказать. Всё происходящее запутало меня ещё сильнее, чем до начала разговора. Я смотрел на отца, ничего не понимая…
Что только что произошло?!
— Я рад, что ты цел, Хэлгар, — совершенно спокойно произнёс отец. — И прекрасно понимаю, что в тебе нет тьмы. Но на всякий случай повторю, что сказал только что — никому не следует знать о том, кто ты такой. У многих могут возникнуть вопросы. Они начнут копать, и в момент наступления нам не нужно внимание Трибунала, ты согласен?
«На всякий случай повторю»?! Он же не говорил ничего подобного!
В голове проносится догадка…
Да он же не помнит и половины нашего разговора!
Но почему?..
Из воспоминаний о разговоре с отцом меня выдёргивает проснувшееся вдруг восприятие. Оказывается, прямо мне в лоб летит яблоко, которое кинула Айрилен. Лишь в последний момент я успеваю схватить в полёте зелёный фрукт.
— Ты что, оглох?
— Извини, задумался, — откусив большой, сочный кусок, я иду следом за женщиной, вернувшейся с генеральского совещания.
— Понимаю, — усмехнувшись, магесса останавливается, пропуская перед нами подводу, загружённую Этеринумом. — Мне тоже слегка не по себе.
— Серьёзно? Самой магистру Старвинг — «не по себе»?
— Язвишь?! — прищуривается собеседница. — Быстро же ты почувствовал себя уверенно!
— Твоими стараниями.
Айрилен смеётся, делает знак новым гвардейцам, выданным ей для охраны, и они чуть задерживаются, отпуская нас подальше.
— Готов к завтрашнему сражению?
— Наверное, — я и правда не знаю наверняка.
Иногда кажется, что я привык к смертям и крови, а в иной раз мысль о том, сколько человек погибнет в следующем сражении, вызывает дрожь, с которой я не могу совладать…
— Это не тот ответ, на который я рассчитывала, — хмурится магесса.
— Я не подведу, если ты об этом. Просто…
— Просто нервничаешь?
— Да.
Она коротко кивает и шагает по лагерю дальше. Вокруг раздаются крики, ругань сержантов и капитанов, народ чистит снаряжение, проверяет доспехи, тренируется, обедает, просто отдыхает… Каждый занимает себя, как может.
Мы приходим в личный шатёр Айрилен. Не такой большой, как у отца, но куда более уютный. Почти настоящая кровать, пара зеркал, шкаф с книгами, три сундука, много ковров, и даже большая деревянная ванна за деревянной ширмой.
Она наполнена почти до краёв, и проходя мимо, магистр Старвинг делает над ёмкостью лёгкое движение рукой. От поверхности воды тут же поднимается пар.
— Вот оно, преимущество твоего положения, — усмехаюсь я. — Личная ванная… Я и забыл, когда принимал такую.
— Я чувствую. Точнее — мой нос, — фыркает магесса, жестом указывает на свободный стул, а сама садится на кровать и скидывает с плеч излюбленную кожаную куртку, оставаясь в простой льняной рубахе белого цвета, облегающей её фигуру.
— Жестоко.
— Правдиво.
Мы снова улыбаемся друг другу. С того момента, как я на руках вынес Айрилен из Лавенгейского вала, такие пикировки вошли у нас в привычку. Подозреваю, что таким образом женщина просто показывала мне своё расположение.
Но иногда… Иногда её взгляд из насмешливого становился… Я не понимал до конца, каким. Но чувствовал — что-то изменилось. Также происходило и её с голосом — чуть менялась тональность, и во мне…
Как иногда выражались летописцы — «в груди начинал полыхать пожар, и огонь струился по венам». Вот что-то подобное.
Мало что значащее замечание, которое можно трактовать двояко, пристальный взгляд, скользящий по мышцам голого торса после тренировки, случайное прикосновение руки во время занятий… И ведь подобные странные моменты в нашем общении проскакивали и раньше — после ночного боя у Сарнского брода и в Ранхольде…
Если бы я не знал Айрилен — подумал бы, что она так ненавязчиво оказывает мне знаки внимания. Но от подобного предположения на лице сама собой появлялась глупая улыбка.
Ну да, как же! Великий магистр Света, герой имперской армии, выдающаяся колдунья заинтересовалась бывшим охранником каравана (как она думала), тайно освоившим магию? Смех, да и только!
Однако сейчас, видя «тот самый» взгляд колдуньи, в голове снова промелькнули эти мысли.
Я ей нравлюсь? Я был бы рад, окажись это так… Она красива, а я… Да ведь это бред! Скорее, магесса хочет отдохнуть телом, и…
—
