ей не удалось сосредоточиться на пылающей боли, исходящей из раненого плеча. На этот раз она просто желала унять этот жар, так что представила свою магию холодной и освежающей – как морозный поцелуй ранней весной.
– Быстрее, – услышала она низкое рычание Аида.
Но Персефона знала, что ее магия работает – рана пульсировала, заживая.
Наконец Аид шумно выдохнул, и Персефона открыла глаза. Кожа на ее обнаженном плече по-прежнему была слегка розовой и бугристой, но рана исцелилась.
– Я сделала это, – она улыбнулась, посмотрев на Аида.
– Сделала, – он перевел взгляд с раны к ее глазам, и у нее появилось впечатление, как будто он ей не совсем поверил.
– О чем ты думаешь? – едва слышно спросила она.
– Ни о чем, что ты хотела бы услышать.
Она ему поверила.
Наконец он шагнул к ней:
– Тебе надо помыться.
И снова Аид поднял ее на руки и отнес в ванную. Когда ее ноги коснулись пола, она потянулась к Аиду, чтобы убрать с его лица выбившиеся пряди. Его кожа была испачкана ее кровью.
– Ты в порядке?
Вместо ответа он повернулся к крану и включил горячую воду.
Он поднял ее руку и поцеловал кисть, а потом потянулся к ее спине, расстегнул разорванное платье и спустил по груди и бедрам, пока то не упало на пол. За ним последовал и бюстгальтер – его ладони задержались на ее груди, на талии, потом на бедрах – он стянул по ее ногам трусики и опустился на колени, глядя на нее снизу вверх.
– Аид, – прошептала она его имя, а затем его губы коснулись ее кожи и проложили дорожку из страстных поцелуев вверх по ее телу. Она запустила пальцы ему в волосы, когда он принялся ласкать ее соски, а потом он накрыл ее губы своими.
Ухватившись пальцами за его пиджак, она слегка отстранилась.
– Мне тебя раздеть? – спросила она, желая наконец ощутить прикосновение его кожи к своей.
– Как пожелаешь, – сказал он.
Но стоило ей только потянуться к пуговицам на рубашке, как плечо пронзила острая боль, и богиня опустила руку. Аид нахмурился.
– Позволь мне, – сказал он и сам занялся пуговицами. Сбросил с себя пиджак, рубашку и брюки. Оставшись голым, он обхватил ее за бедра и притянул к себе, крепко обняв. Он впился в ее губы своими, и Персефона раскрылась перед ним. Ощущать его внутри любым способом было подобно введению магии прямо ей в вены – это заставляло ее чувствовать себя дикой и страстной. Вот только вскоре она ощутила настоящую магию – исцеляющую, – когда ладонь Аида легла ей на плечо.
Она прервала поцелуй и опустила взгляд на плечо. Там, где прежде был шрам, кожа теперь разгладилась.
– Я была недостаточно хороша? – спросила она.
Это был не совсем тот вопрос, который она намеревалась задать, и, произнося его, она уже знала, что он ранит Аида. Но подобрать другие слова ей не удалось, потому что этот вид магии был особенно важен для нее и она хотела им овладеть.
– Конечно, ты достаточно хороша, Персефона, – ответил Аид. Он обхватил ладонями ее лицо и скользнул пальцами в волосы. – Я тебя чрезмерно опекаю, потому что боюсь за тебя и, возможно, эгоистично желаю избавиться от всего, что напоминает мне о моих провалах в попытках тебя защитить.
– Аид, не было никаких провалов, – мотнула головой она.
– Каждый из нас останется при своем мнении.
– Если я так считаю, то и ты тоже должен.
Он не ответил, и она скользнула ладонями вверх по его груди и обняла за шею.
– Прости меня. Я не хотела заставить тебя снова страдать, как это было после смерти Тюхе.
– Тебе не за что извиняться, – произнес Аид и поцеловал ее.
На этот раз он завел ее в душ, а после взял мыло с мочалкой. Он начал с ее плеча и осторожно смыл с него кровь. Потом перешел к ее груди, сжимая и лаская скользкими ладонями, после – к животу и бокам, бедрам и голеням. Встав перед ней на колени, он отдал приказ:
– Повернись.
Она подчинилась, прижав ладони к стене, в то время как он двинулся вверх по ее телу. Он задержался, обмывая ее между бедрами – дразня пальцами ее плоть. К тому времени, как он снова поднялся, Персефона уже была возбуждена, и хотя его член тоже поднялся, Аид не переходил к сексу. Вместо этого он пристально посмотрел ей в глаза и сказал:
– Я тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю, – ответила богиня, и в этом мгновении – обмене слов – было что-то такое, от чего у нее на глазах выступили слезы. – Больше всего на свете.
Этих слов было недостаточно, но она не смогла подобрать подходящие, – те, которые хотела произнести. Те, что выразили бы, насколько она тянулась к нему всем телом и кровью, сердцем и душой.
– Персефона, – прошептал Аид ее имя, смахнув слезы с ее лица. Он поднял ее на руки и вынес из душа. Их кожу все еще покрывали капли воды, когда они оказались у камина. Прижавшись друг к другу, они сидели молча, перебирая в голове события этого вечера.
Стадион «Талария» был идеальным местом для нападения. Гонки на колесницах использовались в качестве отвлекающего фактора, да еще между Аполлоном, Аяксом и Гектором разыгралась драма. Никто ничего не ожидал.
– Все эти люди, – прошептала она. – Их больше нет.
Персефона спросила себя, сколько смертных там погибло, и ее захлестнуло чувство вины, когда она поняла, что должна быть сейчас у врат, чтобы их встретить и успокоить.
Руки Аида обхватили ее еще крепче.
– Ты не сможешь успокаивать всех, кто неожиданно для себя оказывается у врат, Персефона. Таких смертей слишком много. Не терзай себя, там сейчас души Асфоделя, и они отлично тебя представят.
– Они представляют и тебя, Аид, – напомнила она.
Потом ее вдруг посетила другая мысль – сегодня погибли не только невинные. Среди них были и зачинщики этой жестокости.
– А как насчет нападавших, что тоже умерли сегодня?
Она встретилась взглядом с Аидом. Богиня не могла понять, о чем он думает, но он, не колеблясь, ответил на ее вопрос:
– Их ждет наказание в Тартаре. – Бог сделал паузу. – Хочешь отправиться туда?
Улыбка заиграла у нее на губах. Не от предвкушения, а от самого вопроса. Еще несколько недель назад он и не подумал бы предложить ей экскурсию в камеры пыток, а сейчас сделал это, не дрогнув.
– Да, – ответила она. – Хочу.
* * *
Они появились в той части Тартара, где Персефона
