Арбору Махиму родиться в правильной семье не удалось. Третий сын бедного фермера, он даже на скудное наследство претендовать не мог: все досталось первенцу, и чтобы не работать на земле — фамильный бизнес Арбор терпеть не мог, — молодой Махим подался в Линегарт. Но вербоваться в солдаты не стал, устроился помощником механика — к этой профессии у него была склонность, — по вечерам посещал школу и в двадцать шесть лет получил лицензию младшего водителя паротяга. Казалось бы — грандиозный успех. Водители паротягов почитались на деревенской Приоте наравне с машинистами чугунки и цепарями, люди их уважали, землевладельцы щедро платили, так что безбедная жизнь и обеспеченная старость были Махиму гарантированы. Но вчерашний фермер уже хотел большего. Арбор вошел во вкус, понял, что образование способно поднять его весьма высоко, и записался на курсы при Линегартском университете. Однако надежды его оказались призрачными — курсы не давали нужной квалификации, а учиться на инженера было слишком дорого. Через год занятий Арбор с горечью признался себе, что напрасно теряет время и должность водителя паротяга — его потолок. Через год Арбор едва не сдался, но судьбе приглянулся цепкий парень и она решила дать ему шанс.
Примерно в то же время, когда Арбор заканчивал курсы, на Приоту пришли галаниты. Не капиталисты, разумеется, — капиталистов ушерцы ухитрились выкинуть за пару лет до того — пришли агрономы и врачи, инженеры и строители, журналисты, машинисты и умелые рабочие. А самое главное — пришли рассказы о других мирах, о том, как живут люди за пределами Кардонии. О том, что власть должна принадлежать народу, а не адигенам или богачам. Выброшенные капиталисты не собирались отказываться от перспективной планеты и перешли к планомерной осаде: если государство невозможно захватить сразу, его необходимо ослабить и захватить чуть позже. Потерпев поражение от яростно сопротивляющихся ушерцев, галаниты решили начать с Приоты, жители которой исторически недолюбливали островитян. Дураками галаниты никогда не считались, прекрасно понимали, что, несмотря на полезность агрономов, инженеров и журналистов, их еще долго будут считать чужаками, а потому искали местных: умных, дерзких, амбициозных, желательно — из народа, и молодой Махим стал одним из кандидатов на роль лидера.
В Единую Партию Вселенского Прогресса Арбора привел, буквально за руку, наставник с курсов. Сомнения у Махима, конечно же, присутствовали, но они исчезли после предложения получить бесплатное образование — за такой подарок будущий консул мог пойти на что угодно. Два года Арбор учился в Игальском университете, впитывая теорию управления и дух свободной Галаны, а по возвращении организовал первый на Приоте профсоюз — водителей паротягов. Следующие пять лет были насыщенными: Махим колесил по континенту, укреплял свой профсоюз, помогал становлению других и завоевал репутацию принципиального борца за права рабочих. Демонстрации, стачки, требования социальных гарантий и особенно создания государственного пенсионного фонда в конце концов переполнили чашу терпения приотской элиты — Арбора обвинили в махинациях с членскими взносами и отправили за решетку.
А уже на следующий день лидеры осознали, как сильно изменилась их страна.
Арест «народного заступника» взорвал континент. Забастовки, стачки, марши протеста, акции неповиновения — на правительство обрушились все «прелести» народного гнева. Встал транспорт, встали алхимические заводы удобрений, а крупные землевладельцы разом лишились наемных рабочих. Экономика забуксовала, под угрозой оказались поставки продовольствия Ушеру, что вызвало истерику островитян, и приотское правительство отступило. Арбора освободили, через два месяца он триумфально выиграл выборы в сенат Приоты — прогрессисты получили семь кресел из десяти — и стал самым молодым в истории Кардонии консулом. И повторил успех через четыре года.
Исполнил ли Махим свои обещания, оказавшись у кормила власти? Мягко говоря, не все — ссориться с элитой Арбор не хотел. Но он, в отличие от большинства кардонийских прогрессистов, действительно верил в декларируемые партией идеалы. Искренне считал, что любой приотец сможет повторить его путь.
— Сырое мясо?!
— Вям!
— Извините, я хотел сказать…
— Вям!
— Не волнуйся, Эбни, этот человек уже понял, какую глупость сморозил, и глубоко раскаивается. — Абедалоф почесал саптера под подбородком и перевел грозный взгляд на съежившегося лакея. — Вареная говядина, человек, это понятно? Вареная, а не сырая.
— Да, синьор, — пролепетал слуга.
— И никаких специй!
— Да, синьор.
— Господин!! — Галаниты терпеть не могли традиционное герметиконское обращение.
— Простите, господин.
— Вы сделаете из вареной говядины фарш, добавите в него вареной моркови и принесете моему другу вместе с первой переменой!
— Вям!
— Да, господин.
— Исполняйте!
— Слушаюсь!
Перепуганный лакей бросился прочь, моля святую Марту, чтоб на кухне оказалась вареная говядина, маленький Эбни храбро отправился в большое путешествие по длинному парадному столу, северный конец которого оккупировали четверо мужчин, а Арбедалочик вернулся к прерванному появлением лакея разговору:
— Наши вложения в свободную кардонийскую прессу прекрасно окупаются — меня решительно радуют заголовки завтрашних газет. Действительно — радуют. — Он раскурил сигару, блаженно прищурился, наслаждаясь знаменитым на весь Герметикон ароматом, и продолжил: — Чувствуется, что журналисты не просто отрабатывают наше золото, а вкладывают в статьи душу, что им нравится лить помои на ушерцев. Это очень важно.
— На волосатиков, — хмыкнул барон Здучик. — Их называют волосатиками за атавистические бороды.
— Да, да, я помню эту милую деталь местного фольклора.
— Деревенские увальни, — фыркнул Руди Йорчик.
— Их ответные высказывания еще более оскорбительны, — заметил Махим.
— Кому они интересны? — усмехнулся Арбедалочик. — Ушерские газеты лживы по определению, потому что они ушерские.
Еду еще не подавали, в качестве аперитива выступало легкое белое, среди бокалов с которым лежали макеты первых полос всех унигартских газет.
«Сколько человек ДЕЙСТВИТЕЛЬНО погибло на вокзале? О чем молчит полиция?»
«УШЕР НАНЕС ОЧЕРЕДНОЙ УДАР?»
«Канонерки и поезд: кто использует ушерское оружие?»
«Валеман — Унигарт — Линегарт?»
— Последний заголовок мне особенно понравился, — проворчал барон Здучик. — Упоминание столицы очень к месту.
