Коварные Земли - Стейси Мэри Браун

Вот так просто ушел. Бросил меня.

Снова.

Предполагаю, что дело в том, из-за чего он отдал меня Киллиану, но его отчужденность глубоко ранила меня, напомнив, что рассчитывать я могла лишь на себя.

– Пошел ты к черту, – прошептала я, зная, что мужчина почувствовал и услышал это.

Я повернулась в сторону кухни, подняла Битзи и направилась к столу, уложив беса на ватные шарики.

– Где Опи? – спросила я.

– Он в моем сундуке, – Эш указал в дальний угол. Крышка была открыта.

– Что, внутри? – поинтересовалась я и оттуда сразу же вылез Опи.

– Рыбка!

– О боже.

Я потерла глаза.

Опи соорудил юбку длиной до колен из лавровых листьев. Когда он кружился, они развевались. Его грудь была обнажена, но разрисована темно-малиновыми отметинами. На спине были большие крылья, как у феи, сделанные из высушенных цветов и листьев календулы. Веки Опи накрасил в ягодно-красный цвет. В бороду оказались вплетены кожаные ленты и цветы. На макушке пучок лаванды походил на корону.

– Ух ты.

Я моргнула.

– Знаю. Очаровательно, да? – Он вскарабкался на стол. – Это лучшее из моих изобретений.

Опи развернулся, листья развевались в воздухе.

– Ты будто подготовился к балу.

«В Похотливом районе».

Писк.

Битзи лежала на спине и тянулась к чему-то в воздухе.

– Нет, она говорила не о таком бале. – Опи фыркнул. – И это тоже было недоразумением.

Писк.

– Да! – Опи топнул ногой. – Ты пришла в неподходящий момент. Все было не так, как казалось.

– Тост.

Подошел Эш и поставил передо мной тарелку.

– О, слава богу.

Я не хотела больше ничего знать об инциденте с «мячом».

– Извини, есть только чай.

Эш сел рядом, прислонившись спиной к столу.

– Кажется, в Халалхазе было не так уж и плохо, – ухмыльнулась я и откусила тост. Когда масло и желе растаяли на моем языке, я старалась не застонать. – Там хотя бы кофе давали.

– Да, думаю, я понимаю твое стремление вернуться туда, – поддразнил он, – здесь тяжело.

Запихнув в рот хлеб, я фыркнула.

– Можно?

Эш указала на мою рану.

Получив мое согласие, он снял марлю и резко втянул в себя воздух.

– Так я и думал, – пробормотал он, коснувшись моего бока.

– О чем?

Я посмотрела вниз, и тост встал у меня комом в горле. Рана, которая вчера открылась, затянулась. Словно порезу было несколько недель, может, даже месяцев.

– Что сегодня ты будешь полностью здорова.

– Что за черт?

Я ткнула в шрам на боку. Я всегда исцелялась быстрее, чем обычные люди, но это было уже далеко за пределами нормальности.

– Как?

– Думаю, дело в том, что предположительно не произошло между тобой и Уориком вчера.

Эш насмешливо приподнял брови.

Я моргнула, глядя на него.

– Некоторые фейри могут исцелять с помощью секса.

– Но у нас не было секса. И я не фейри.

– Ну, какая бы ни была между вами связь, ребята, похоже, что она помогает вам обоим исцеляться. Сила, исходящая от вас, вчера, видимо, сделала свое дело. – Эш покачал головой и снял с меня бинты, бросив их на скамейку. В них больше не было необходимости. – Уорик сказал, что, когда вы убегали от Киллиана, он быстро вылечился. Быстрее, чем обычно. А ты должна была умереть в ту ночь. Я своими глазами видел, как Уорик забирал часть твоей боли. Думаю, именно это тебя и спасло.

Я опустила голову и ссутулилась. Вот еще одна деталь, которая связывала нас. Все так быстро развивалось и усложнялось, что я не видела выхода.

– Не думай об этом сейчас. Тебе нужно поесть. Ты все еще слаба.

Эш молчал и наблюдал, как я ковыряюсь в завтраке.

– Я подумал, может, мы сегодня поработаем с книгой, возможно, она покажет тебе больше.

– Да, – кивнула я, глотнув чай с молоком, – конечно.

– Он вернется. – Эш оперся локтем о стол и наклонился ко мне. – Уорик всегда был сам по себе и еще сильнее отгородился от всех, когда «умер». – Эш показал кавычки пальцами. – Он резкий, жесткий, грубый, смертоносный и высокомерный. Но если сочтет тебя членом семьи, то будет сражаться насмерть. Нет ничего, что не сделал бы Уорик для тех, кто ему небезразличен. Именно поэтому я с ним так долго дружу. Он мне как брат, и я бы тоже отдал за него жизнь.

Я поставила чашку на стол, слушая об Уорике и впитывая информацию.

– Расскажи что-нибудь еще.

– После смерти его суровая сторона стала сильнее. Раньше он смеялся намного легче, улыбался, веселился, был чем-то увлечен. Когда он воскрес, казалось, что навсегда потерял радость жизни. Я думал, что эти качества исчезли навсегда. – Эш склонил голову и многозначительно посмотрел на меня. – Но рядом с тобой я вижу, как они вновь появляются. Чувствую огонь и драйв, которые были в Уорике раньше.

Я усмехнулась.

– Бо2льшую часть времени мы терпеть друга не можем. Всегда вцепляемся друг другу в глотки.

– Вот именно, – ухмыльнулся Эш, – раньше он не тратил время на споры. И не стал бы предавать Киллиана ради спасения кого-то.

– Куда он ушел?

Я посмотрела в тарелку.

– К причине, из-за чего он отдал тебя Киллиану. – Эш заправил свои волнистые волосы за ухо. – Но эту историю он, если захочет, сам расскажет тебе.

Я отодвинула тарелку, не зная, что сказать.

– Ты не просто спасла ему жизнь двадцать лет назад, но ты также возвращаешь его к жизни сейчас.

* * *

Позже тем же утром уже одетая и сытая я сидела рядом с Эшем за столом перед книгой. Я нервничала и, казалось, меня мутило. На этот раз я понимала, во что ввязалась. Что могла сделать со мной книга.

А что если в этот раз она меня не отпустит?

– Я буду рядом с тобой все время. – Эш переплел наши пальцы. – Если тебе станет страшно и некомфортно сосредоточься на моем прикосновении. Помни, что твоя реальность здесь, а не там, куда отведет тебя книга.

Я кивнула, в горле пересохло. Я взглянула на беса, вырубившегося на моей тарелке с высунутым языком – во рту у нее были крошки тоста, а на ухе желе. Опи снова залез в сундук Эша, вероятно, создавал новый наряд.

Густой туман и предгрозовое небо на улице приглушали свет в комнате. С каждым днем погода становилась все холоднее, но потрескивающий огонь в камине согревал помещение. Я потеряла счет дням с того момента, когда сбежала из штаба вооруженных сил людей, но знала точно, что осень уже наступила.

– Ты готова?

Эш сжал мои пальцы.

– Конечно, – выдохнула я.

Я сдержала истерический смешок.