Первый раз он почувствовал это десять дней назад. Какое–то шевеление на тропе духов. Он тогда охотился и не был на тропах духов, но вдруг почувствовал, будто кто–то привязал ему несколько струн к позвоночнику и заиграл. Силу вывернуло, Тьма… загудела, да, загудела, вторя ее стону. Духи, бродившие по тропам и сквозь него, бросились врассыпную, спасаясь от места, где появилось Нечто. А потом… Когда он вступил на тропу духов, то надолго запомнил увиденное. Тьма, Хаос и голод.
Он помнил такие эмоции. Они были чужими, но помнил их как собственные, как иногда вспоминаются обрывки снов сразу же после пробуждения. Это были воспоминания воспоминаний других шаманов, чаще просто бледных духов, встреченных на тропах тех, кто не выбрал Дом Сна. Воспоминания чужих воспоминаний – и только дурак не обратит внимания на такое предупреждение. Что бы там не пыталось пробудиться, оно должно быть остановлено прежде, чем наделает бед.
Но и после всего, когда строил лодку, когда просил вождя племени, живущего ближе всего к озеру, о помощи в доставке ее к воде, и даже сейчас, когда медленно греб, стараясь не беспокоить гладкой, как стекло, поверхности воды, когда уже не мог отступить, он по–прежнему сомневался. Это не было его клятвой, его воспоминаниями. Эти шаманы жили и воевали в те дни, когда люди еще не решили уничтожить Народ Гор. Прежде, чем молодая Империя сплела свою историю из домыслов, мифов и сказок, в которых Ag'heeri были только существами хаоса и тьмы.
Он закончит это дело, пока не пришел черед остальных.
***
Несмотря на рассказ Берга, Кеннет не мог себе представить настолько бесплодного места. За последние два часа пути на дороге к озеру не попался даже жалкий кустик, только камни и скрытый в их тени прошлогодний снег. Будто лето решило не морочить себе голову оживлением пейзажа. Или наибольший из горных ледников навсегда отметил эту сторону как свои владения. Появление здесь человеческого поселения казалось чудом.
Когда они добрались до берега, Кеннета поразило величие открывшегося вида. Озеро было цвета темного граната, в его водах отражались вырастающие на севере пики, предгорья Большого Хребта. Покрытые вечным снегом горы глядели в водные глубины бесчисленные тысячелетия. Даже сейчас малейший порыв ветра не морщил поверхности воды, все выглядело так же, как во время появления здесь первых людей. Можно было поддаться очарованию места, той грубой силе, которую людское присутствие волновало так же, как лавину волнует судьба лежащего на ее пути муравейника. Любой желающий понять, чем на самом деле являются горы Ансар Киррех, должен обязательно посетить эти места, подумал лейтенант, стоя на берегу озера.
Кеннет знал, что Дорант тянется на шестнадцать миль к западу, давая начало реке Кевинелль, быстрой, пенной и дикой. Гвихрен впадал в озеро с северо–восточной стороны и питал его водой. Южным берегом был каменистый пляж, заполненный бесчисленным количеством гальки. Идти по ней было легко, почти как по имперской дороге. Рота быстрым маршем двигалась в сторону поселка, желая успеть до наступления темноты.
Запах их встретил задолго до появления первых домов. Вонь рыбы, водорослей, гниющей требухи и отходов полностью вытеснила горный воздух. Пока дошли до первой хижины, вода начала пениться нечистотами, ошметки гниющей рыбы смешались с огромным количеством чешуи, кусками старых сетей, какими-то тряпками. И еще была коричневая слизь, о происхождении которой лучше не спрашивать. Теперь Кеннет понимал намек Берга о грязи, выброшенной на берег озера.
Он остановил отряд поднятой ладонью и внимательно присмотрелся к поселку. Как и рассказывал десятник, Бирт состоял из полосы похожих друг на друга домишек длиной в полмили. Были они длинными и узкими, стоящими на пятифутовых сваях меньшей стеной к воде. Каждый дом был отделен от соседних высоким, выше человеческого роста, деревянным забором, заходящим на несколько ярдов в озеро. Изгибающийся в этом месте берег давал хороший обзор на однообразную застройку. Забор, дом, забор, дом, забор… Видимо местные не очень ладили друг с другом.
Возле большинства созданных заборами искусственных бухточек покачивались лодки – знак законченной на сегодня ловли. Трубы хижин курились лентами дыма. Тишина и покой.
– Не похоже на место, где несколько дней назад погибло шесть человек. Берг!
– Я, господин лейтенант.
– Тогда тоже все так выглядело? Тишина и покой? Лодки у берега? Ты говорил о волнах.
– Их привязывают на очень длинные веревки. Сам берег вымощен снопами соломы, и если волна бросит на него лодку, то с ней ничего не случится. Ну, так нам рассказывали. Только на зиму они закрывают лодки в сараях.
– И сейчас готовят ужин, верно?
– Вроде так, господин лейтенант.
– Хорошо, собраться десятками, почистить плащи, собак на поводки. Мы пришли как отряд имперской армии. – Кеннет оправил плащ, открывая значок роты. – И те, у кого получится, могут улыбаться. Только не ты, Вархенн. Вперед.
***
Андерелл–кле–Варрег тихо выругался, увидев приближающихся к поселку людей. Сначала он принял их за какую–то банду, шайку ищущих ночлега изгоев и возможного случая пограбить. Но вид белых плащей развеял его надежды. Да еще и собаки. Только одни отряды в этих проклятых богами горах использовали животных таким образом. Долбаная Горная Стража.
Он знал, что его не увидят, не услышат, а животные не почуют никакого запаха. Крышка умел плести маскирующие заклинания как никто другой известный ему чародей. Сделал он это хорошо, местные за три дня так и не почуяли прибавления компании. Тем не менее, он почувствовал тревогу. О Горной Страже рассказывали разное. Будто эти солдаты могут выследить форель в реке и орла в воздухе. Хорошо ли они скрыли все свои следы? Заметят ли стражники их присутствие возле Бирта? Есть ли войсковой маг в этом отряде? И если да, то насколько он хорош? Все вдруг осложнилось. А ведь поселок стоял в безлюдном месте.
К нему медленно подползал Гендерк. Это было одно из ограничений заклинания Крышки – если оно действовало эффективно, то человек при движении будто плавал в густом сиропе. Громко шуметь при этом тоже не стоило. Андерелл почувствовал движение справа, Уэла была нетерпелива. Он надеялся, что отряд Онерра, наблюдающий с другой стороны, сохранит спокойствие.
