артефактов в мире теперь находился в руках самовлюбленного, психованного, злобного ублюдка из-за меня.
– Что это? – прохрипел Леон. Соня стояла неподвижно, не сводя глаз с ящика. – С меня хватит твоих игр, Маркос. – Леон повернулся к выходу. Серджиу хлопнул отца по руке, чтобы последовать за Леоном, но Лазарь остановил его, покачав головой.
– Еще один шаг, Леон, и он станет для тебя последним, – сказал Иштван, глядя на коробку в руках Трекера.
Леон свел брови, оглядывая остальных присутствующих на балконе, словно говоря: «Вы собираетесь с этим мириться?» Но никто не двигался, как будто они чувствовали то, что заполучил Иштван, ощущали магию, и неважно, были они людьми или нет.
– Это просто смешно!
– В кои-то веки заткнись и послушай, прежде чем открывать свой рот, – прошипела Соня с раздражением и отвращением на лице. Видимо, она тоже покончила с ним любезничать.
Леон замер, пораженный ее реакцией, и посмотрел на напряженные фигуры Лазаря и Сони.
Но они больше не имели для меня значения: все, что я видела – это предмет в руках Иштвана.
Я чувствовала, как он взывает ко мне. Чувство собственничества, когда кто-то считает, что может забрать часть тебя, казалось мне оскорбительным и гадким. Сила струилась из коробки, барабанный бой стучал в унисон моему пульсу. Нектар хотел, чтобы я забрала его назад. Получила то, что принадлежит мне по праву. Это выходило за рамки собственности – магия, значимая только для меня одной. Я прерывисто дышала, а сквозь стиснутые зубы прорывалось рычание. Я больше никого не видела, ничего не чувствовала.
– Ковач. – Уорик позвал меня, я ощущала, как он скользит по моей коже, проникая под нее. Его реальная рука пыталась разжать мой кулак. Посмотрев вниз, я заметила кровь, капающую с моей руки в грязь, – настолько сильно я впилась в ладонь ногтями.
– Он мой. – Мои мышцы дрожали от той силы, с которой взывал ко мне артефакт, от необходимости взять его и защитить от любого, кто пожелает прикоснуться к нему.
– Знаю, – ровно ответил Уорик, и его глубокий голос удержал меня от того, чтобы прыгнуть на балкон. – Мы вернем его.
Иштван коснулся крышки и медленно снял ее с ящика, осматривая лежащий внутри предмет. Улыбка искривила его губы, глаза сверкнули, а на лице появился намек на жадность. Он расправил плечи и выпрямил спину; его уверенность создавала впечатление, будто он стал выше ростом. Высокомерие и превосходство над остальными заполнили пространство вокруг него.
– Что это? – Леон заглянул в ящик, сморщив нос, его излишняя самонадеянность перевесила здравый смысл и растущее между ними напряжение. Я уже начала думать, что Соня дергает Леона за ниточки, создавая ему репутацию безжалостного лидера. Я не сомневалась, что он таким и был, но высокомерие заставило его поверить в то, что он неприкасаемый. – Вот над чем вы все трепещете? На какой-то застывший мед или что это такое.
– Нектар, – произнес Иштван с весельем, которого я раньше не замечала в его голосе.
– Это и есть мифический нектар? – воскликнул Леон, а затем разразился горловым смехом. – Ты сошел с ума. Это просто сказки. И ты думаешь, что я поверю, что вот этот мерзкий комок слизи всемогущ? Этот сок ты, вероятно, с какого-нибудь дерева собрал…
– Разве ты не чувствуешь его силу, Леон? – Рука Иштвана дрожала, когда он подносил ее к нектару.
Ноги понесли меня вперед, и я не замечала этого, пока не почувствовала, как Эш и Уорик схватили меня за руки.
– Ты настолько тупой? Спроси Соню, считает ли она нектар мифом. Даже Лазарь, кажется, все понимает.
Леон взглянул на Соню и Лазаря, которые оба напоминали статуи. Хотя Серджиу, казалось, хотел последовать примеру Леона, и только хватка отца удерживала его от того, чтобы удрать прочь, как ребенок. Иваненко и Елена лучились силой и властью. И я не могла отрицать, что Украина была гораздо более грозным союзником, чем Румыния и Чехия.
Иштван резко вдохнул, затем отдернул руку и кивнул Трекеру головой. Тот закрыл крышку.
– Соня, уходим. – Леон поманил ее, как собаку, все еще продолжая упрямиться. Когда кто-то привык быть альфой или, по крайней мере, отменно играть эту роль, он не мог понять, что пришло время перестать быть идиотом. – С меня хватит твоих игр, Маркос. – Он направился к выходу.
Иштван едва заметным движением кивнул, и солдаты вооруженных сил людей преградили Леону путь.
– Отойдите! – взревел Леон. – Как вы смеете вставать на моем пути. Вы работаете на меня.
Бах!
Раздался выстрел, эхом разнесшийся по воздуху. Лазарь и Соня едва успели отпрянуть, а Серджиу закричал, когда тело Леона упало на землю. Из дыры между его глаз сочилась кровь.
– Ты ошибаешься, Леон. Они работают на меня, – ответил Иштван. Смена власти, правителя произошла как по щелчку выключателем, и охранники окружили Соню, Лазаря и Серджиу, взяв их на мушку.
– Я предупреждал Леона. – Иштван обернулся к оставшимся лидерам. – Так пусть теперь будете предупреждены и вы… все изменилось, – заявил Иштван, высоко подняв голову. – Теперь я ваш король.
Елена придвинулась ближе к Иштвану с жесткой улыбкой на лице, и от нее веяло такой же самоуверенностью и высокомерием. Она стала его королевой.
Может, Иваненко и не нравилось, что Иштван главенствует над ним, но то, что он перешел на его сторону вместе с дочерью, давало ему больше контроля и власти, чем раньше. Так он мог править и диктовать свои условия Иштвану как вице-король. Иваненко станет фактически вторым по значимости.
Одним быстрым маневром Иштван подчинил себе не только Румынию и Чехию, но и Украину. Три огромные и могущественные страны, наделенные властью. Пройдет немного времени, прежде чем он захватит и остальную часть Восточного блока. И только Китай мог посоперничать, а остальные были слишком бедны и не обладали достаточной военной мощью.
– Что? – вскричал Серджиу. – Отец, неужели ты что спустишь ему это с рук?
Лазарь снова дернул сына за руку и посмотрел на него взглядом, говорящим заткнуться.
– Твой сын идиот, Александр. – Иштван заложил руки за спину и подошел ближе. – И если когда-нибудь он встанет у власти, твоя страна погибнет. Так что ты должен поблагодарить меня за то, что я позволил твоему имени войти в историю вместе с тобой – в знак чести, а не позора.
– Кто бы говорил, – процедил Александр сквозь зубы. – А где твой сын, Маркос?
Иштван опустил голову.
– Да, я очень хорошо понимаю, что значит иметь сына-разочарование. Но в отличие от тебя, я не притворяюсь, что он не такой. Правда в том, что он больше не
