Стражник отворил дверь моей клетки и протянул мне короткий меч.
Оружие было хорошо сбалансировано. Такое и стоит немало.
К огромной своей радости, я увидел, что с другой стороны на песок выходит сам Друсус.
— Давно я хотел с тобой повстречаться, — сказал он.
Я пытался оценить его силу, манеру передвигаться, движение глаз. С виду он казался медлительным, но я хорошо знал, что нерешительный или заторможенный человек не сделает карьеру в его касте. Убийц готовят тщательно и жестоко. Черную мантию надо еще заслужить. Отбор кандидатов суров. По слухам, только один человек из десяти выдерживает предъявляемые мэтрами касты требования. Предполагается, что неудачливых курсантов убивают, дабы полученные в ходе обучения знания не становились достоянием кого попало. Выйти из касты невозможно. Обучение проходит в парах, которые постоянно состязаются между собой. Дружба поощряется. На заключительном этапе подготовки напарники сражаются между собой. До победы. Считается, что убивший друга человек начинает лучше разбираться в оттенках черного цвета. Убивший друга не станет жалеть врага. У человека не остается ничего, кроме золота и стали.
Я посмотрел на Друсуса.
В убийцы принимают ловких, сильных и хитрых парней. Думаю, предпочтение отдается эгоистичным и жадным. Затем из этого сырья делают гордых, целеустремленных, безжалостных мужчин, практиков черного дела, верных принципам, о которых большинство людей и не догадывается.
Друсус смотрел на меня.
Я помнил, что он учился на убийцу и остался жив.
Мы стояли в середине арены, слушая, что говорил нам судья.
Неожиданно клинок Друсуса полетел прямо мне в сердце. Я отбил удар. Я был к нему готов.
Судья растерялся. Рэм издал возмущенный вопль. Девушки завизжали. Зрители оцепенели. Два или три человека с галерки одобрительно загудели.
— У тебя хорошо получается, — сказал я Друсусу.
— У тебя тоже, — ответил он.
Судья пожал плечами, вышел из круга и произнес:
— Пусть каждый поставит правую ногу на деревянную планку, за которой насыпан песок.
Мы исполнили его требование.
— Ты уже договорился с сообщником, чтобы он ударил меня в спину? — спросил я.
Лицо Друсуса не отразило никаких эмоций.
— А лезвие ты не догадался натереть ядом?
— Моя каста не пользуется ядами, — проворчал он.
Похоже, вывести его из равновесия не удастся. А жаль. Мне очень хотелось его разозлить и спровоцировать на неподготовленную атаку.
— Бой! — срывающимся голосом крикнул судья.
Мы сошлись в центре арены. Клинки соприкоснулись.
— Я учился фехтованию в Ко-ро-ба, — сказал я.
Мечи лязгнули еще раз.
— Ты сам-то откуда?
— Неужели ты думаешь, что я стану с тобой говорить? — прошипел он. — Нашел дурака.
— У убийц, насколько я помню, родины не бывает. Это большая потеря.
Я отразил его выпад.
— А ты быстрее, чем я думал, — сказал я.
Наши клинки снова скрестились, после чего мы оба вернулись в обороняющуюся позицию.
— Некоторые полагают, что каста убийц выполняет определенную общественную функцию, — произнес я. — Люди думают, что вы стоите на службе правосудия. По-моему, это нелепость. Вы готовы служить кому угодно. — Я смотрел в лицо Друсуса. — У вас вообще есть хоть какие-нибудь принципы?
Он бросился вперед, но в последний момент замешкался. Я не воспользовался его ошибкой.
— Похоже, ты действительно устал от жизни, — заметил я.
Он испуганно отступил назад.
— Открываешься, приятель, — усмехнулся я.
Он в самом деле открылся и понял, что я это увидел. Сомневаюсь, чтобы зрители уловили такие нюансы. Их можно заметить только под определенным углом.
Теперь пришла моя очередь атаковать. Друсус ушел в глухую защиту. Трудно достать человека, который умеет обороняться. Я заметил, что на лбу у него выступили капельки пота.
— А правда, — спросил я, — что ради черной мантии вы должны убить лучшего друга?
Я сделал несколько откровенных выпадов, и Друсус легко отбил мою атаку.
— Как его звали? — спросил я.
— Курнок! — заревел Друсус и бросился на меня.
Я швырнул Друсуса на песок и упер клинок в его затылок.
— Вставай! — сказал я. — Теперь мы будем драться всерьез.
Он прыжком поднялся в стойку. Тогда я продемонстрировал ему и всем собравшимся технику фехтования на горианских мечах.
Публика замерла.
Окровавленный Друсус шатался. Перебитая рука безвольно болталась, хотя пальцы еще сжимали рукоятку оружия.
Я посмотрел в зеркало на стене. Теперь я не сомневался, что это прозрачное в одном направлении стекло, за которым сидят кюры. Я поднял меч и поприветствовал невидимых зрителей. Затем повернулся к Друсусу.
— Убей меня, — произнес он. — Я дважды опозорил свою касту.
— Все будет быстро, — пообещал я и поднял меч. — Считай, что ты заплатил долг старому другу Курноку!
— Это был первый раз, когда я предал свою касту, — произнес Друсус.
Я посмотрел ему в глаза.
— Бей! — сказал он.
— Я тебя не понял, — нахмурился я.
— Я не убивал Курнока, — тихо сказал Друсус. — Он плохо дрался, и я не смог себя заставить.
Я отдал меч судье.
— Убей меня! — заорал Друсус.
— По-твоему, воин неспособен на милосердие? Не думай, что это привилегия убийц.
— Убей меня! — хрипло произнес он и рухнул на песок. Он и так долго простоял с такими ранами.
— Для убийцы этот тип слишком слаб, — проворчал я. — Уберите его.
Друсуса утащили. Арлин отстегнули от железного столба.
Она гордо спустилась с платформы и подошла ко мне. Потом, не говоря ни слова, девушка сбросила с себя платье, драгоценности и корону, сбегала к платформе за ошейником и шелковой повязкой, после чего вернулась и опустилась передо мной на колени.
Я потуже затянул ошейник и привязал к нему шелковую полоску.
— Это мой господин! — гордо произнесла Арлин, поворачиваясь к аудитории.
К нам уже спешили арбалетчики.
— Ступай в клетку, — проворчал судья.
— Смотрите! — крикнул, кто-то из зрителей.
Под зеркалом загорелась и погасла красная лампа.
— Отлично! — воскликнул судья.
Стражники снова открыли клетку Рэма. Ему вручили меч. Мне тоже вернули мое оружие.
Рэм бросил меч в песок.
— Это мой друг, — сказал он. — Я не буду с ним биться.
— Подними меч, — произнес я, глядя на зрителей.
— Я не собираюсь с тобой сражаться! — повторил он. — Пусть лучше меня убьют!
— Не сомневаюсь, что так они и поступят, — сказал я. — Подними меч!
