Зверь замолчал.
— Ты голоден? — услышал вдруг я.
Отчетливо выговоренная фраза донеслась из лежащей на столе темной плоской коробки. Значит, они пользуются механическими переводчиками.
— Не очень, — ответил я.
Спустя мгновение из коробки раздался короткий рык.
Я улыбнулся.
Зверь пожал плечами, пошел в угол комнаты и там нажал какой-то переключатель.
Металлическая стенка клетки скользнула вверх. Раздался визг, и маленький пушистый ларт прыгнул на пол. Огромная шестипалая лапа молниеносно накрыла грызуна. Зверь поднес его к пасти, прокусил шею и выплюнул позвонок. Затем он разорвал когтем брюхо и аккуратно выковырял все внутренние органы. Разложив на полу потроха ларта, животное принялось пожирать самые лакомые куски, время от времени деликатно посматривая в мою сторону.
— Вы не готовите пищу? — спросил я.
Переводчик включился, переработал человеческие фонемы и спустя мгновение передал мой вопрос на языке кюров.
— Иногда готовим, — сказал он. — Сырое мясо полезно для челюстей. От вареного они становятся слабее.
— Вареное мясо позволяет иметь меньшие по размеру челюсти, зубы и челюстные мышцы. Это, в свою очередь, способствует увеличению черепной коробки.
— У нас и так черепные коробки больше, чем у людей, — отозвался зверь.
— Кюры общественные животные?
— Общественные, — ответил кюр. — Но не в той степени, что люди. В этом наше преимущество. Кюр может жить один. Ему не нужно стадо себе подобных.
— Уверен, что раньше вы жили стадом.
— Очень давно, — сказал зверь. — Наш цивилизация насчитывает сто тысяч лет. На заре истории мы действительно жили большими группами.
— Как вы пришли к цивилизации?
— Через дисциплину.
— Наверное, тяжело такой тоненькой ниточкой связывать титанические, свирепые инстинкты?
Кюр протянул мне ножку ларта.
— Правильно. Вижу, ты хорошо понимаешь наши проблемы.
Я оторвал зубами кусок теплого, пропитанного свежей кровью мяса.
— Нравится? — спросил кюр.
— Да.
— Вот видишь, — оживился он. — Между нами не такая большая разница.
— Я и не говорил, что она большая, — улыбнулся я.
— Я плохо знаю людей, — признался кюр, — но у меня сложилось впечатление, что в большинстве своем это лжецы и лицемеры. К тебе это не относится.
Я кивнул.
— Они думают о себе как о цивилизованных животных, в то время как они — животные с цивилизацией. Согласись, что это большая разница.
— Согласен.
— Самые ничтожные из людей — земляне. Они возвели в культ собственные слабости и пороки. Они поставили во главу угла экономику. Они построили мир, основанный на еде.
— А что главное для вас? — спросил я.
— Слава, — сказал зверь и посмотрел на меня. — Ты можешь это понять?
— Могу.
— Мы с тобой солдаты, — произнес кюр. — И ты, и я.
— Объясни, как может ощущать славу животное, лишенное сильных социальных инстинктов? — спросил я.
— Благодаря убийствам.
— Убийствам? — опешил я.
— Задолго до начала стадной жизни мы собирались, чтобы убивать. Зрители заполняли целые долины.
— Вы дрались из-за пар?
— Мы дрались, чтобы вкусить радость убийства. — Ответил он. — Победитель, разумеется, имел право выбора. — Кюр отломил косточку и принялся выковыривать застрявшие между клыками кусочки мяса. — У людей, насколько я знаю, всего два пола. Этого достаточно для продолжения рода.
— Да, — сказал я. — Именно так все и обстоит.
— У нас три, а точнее, четыре пола, — сказал кюр. — Есть доминантный пол. Он соответствует вашему понятию о мужчинах. Инстинкты заставляют его оплодотворять самку и убивать. Существует также форма кюров, весьма близкая к доминантной, но неубивающая и неразмножающаяся. Иногда ее выделяют в отдельный пол, иногда нет. Еще есть носители яиц. Их оплодотворяют. Эти кюры меньше доминантных.
— Те, кого оплодотворяют, самки? — уточнил я.
— Если тебе так удобнее, да. Но через месяц после оплодотворения самки откладывают яйца в третью форму кюров. Эти кюры неподвижны. Они присасываются к твердой поверхности наподобие огромных черных пиявок. Яйцо развивается внутри их тела. А когда приходит время, разрывает его и выходит наружу.
— Значит, у вас нет матерей?
— В земном смысле этого слова — нет. Между тем выбравшись из кормильца, маленький кюр тут же привязывается к первому попавшемуся взрослому кюру, лишь бы это не был доминант.
— А если доминант?
— Тогда он попытается обойти его стороной, что вполне оправданно, ибо доминант может и убить.
— А если новорожденный тоже доминант?
— Доминант, конечно, никого стороной обходить не станет. Он выпустит когти и обнажит клыки.
— И?
— Взрослый кюр не станет его убивать. Малышам дают подрасти.
— Ты тоже доминант? — спросил я.
— Конечно, — рявкнул зверь и добавил: — Я не стану убивать тебя за этот вопрос.
— Я не хотел тебя обидеть.
Губы кюра растянулись.
— Большинство кюров доминанты?
— Большинство ими рождается. Многих потом убивают.
— Странно, что вас так много.
— Ничего странного. За то время, которое требуется женщине, чтобы выносить одного ребенка, самка кюра успевает отложить семь или восемь яиц.
— Малыши рождаются с клыками?
— А как же! Покинув носителя, они уже могут убивать мелких животных.
— Обладают ли носители интеллектом?
— Мы так не думаем.
— Но они могут чувствовать?
— Конечно. Носители реагируют на раздражение. Если их поджечь или ударить, они могут съежиться.
— Но на Горе есть и коренные кюры, — сказал я. — Те, которые родились на этой планете.
— Некоторые корабли были специально экипированы для колонизации других миров, — ответил кюр. — На борт брали все разновидности, кроме недоминантных. Туда, где, по нашим сведениям, сохранились поселения кюров, доставлялись яйценосы и носители.
— Вы пытались использовать местных зверей?
— Конечно, хотя проку от них зачастую было мало. Они слишком быстро дичали. — Кюр сгреб в кучку остатки ларта и швырнул ее в угол комнаты. Затем он вытащил из ящика стола кусок мягкой белой ткани и протер когти.
— Цивилизованность — понятие очень хрупкое.
— Существует ли иерархия полов?
— Естественно, — сказал кюр. — Она продиктована самой природой.
Первыми идут доминанты, потом яйценосы, потом недоминанты и, если считать этих существ тоже кнэрами, носители.
— Выходит, что яйценосы, то есть самки, главнее недоминантов?
— Конечно, — согласился кюр.
