насколько она плоха, насколько занедужила.
В общем, отыскали и коней, и кареты, стали садиться и, несмотря что уже сумерки, потихоньку собирались, все-таки уезжали.
Отец Теодор нашел Волкова, когда тот уже был в седле, и крестил его, повторяя:
– Не делайте глупостей, сын мой, не делайте глупостей. Как все выведаете, так сразу езжайте ко мне.
А Волков кивал ему и кивал.
Так и поехали. Сначала отправились в Эшбахт. Карл Брюнхвальд по своему обыкновению советовал, прежде чем ехать в Малендорф к графу, взять хотя бы сотню солдат. А Волков давно уже понял, что Карл много в жизни повидал и дурного не посоветует.
Пажу ее сиятельства графини фон Мален Теодору Бренхоферу было совсем немного лет. Четырнадцать-пятнадцать, не больше. Может, от этого, как только увидал кавалера, он сразу стал плакать.
– Ну! – велел Волков строго. – Будет вам! Рассказывайте, что случилось.
– Уж не знаю, что и говорить, – сквозь слезы лепетал паж. – Они сели обедать в малой зале… В большой зале совсем редко они обедали из-за склок.
– Кто «они»?
– Граф с графиней.
– Дальше!
– А я пошел в каминную залу, граф не любил, когда я был при обеде, а с ними остался только лакей, прислуживал. Я подождал, а потом через час пробежал лакей, он людей звал, говорил, что графу дурно. Я побежал в залу, а там граф… Лицо все его было красным, он в кресле сидел… почти лежал, ноги вытянув, голову запрокинул и дышал, дышал так… А графиня… Графиню мутило, ее рвало.
Волков слушал внимательно, не перебивал мальчишку, так же слушали сбивчивый рассказ пажа и госпожа Эшбахт, и госпожа Ланге, и Карл Брюнхвальд, и брат Ипполит.
– Графиню, значит, мутило и рвало? – только и спросил кавалер.
– Но она со мною говорила. Говорила, чтобы скакал к вам, чтобы вы забрали ее из Малендорфа.
– Что еще она говорила?
– Говорила, что вино было горьким и что вам нужно поторопиться.
– Значит, вино горьким было? – медленно переспросил Волков.
Госпожа Эшбахт при этих словах, не произнеся ни звука, ни с кем не попрощавшись, повернулась и пошла наверх в свои покои, за нею направилась и мать Амелия. Когда они скрылись, Волков тихо процедил сквозь зубы:
– Змеиное семя. Даже дослушать про отца не захотела. – Он повернулся к пажу. – Значит графиня вас послала еще днем?
– Днем, в обед.
– Карл! – позвал кавалер. – Молодой граф может заартачиться…
– В замке Малендорф солдат двадцать, не больше, – сразу отозвался ротмистр. – Я велел собрать сотню. Пойдут мои, возьму пять десятков у Рене и пару десятков у Рохи – думаю, хватит. Утра, как я понимаю, ждать не станем?
– Нет, выступаем сейчас же.
– Тогда велю взять побольше ламп, одну телегу в обоз и, коли дадите масла, приготовлю сотню факелов, – отчеканил Брюнхвальд. – Думаю, дорогу не потеряем, до утра окажемся в Малендорфе. Через час можем выступать.
– Берите все, что нужно, – велел кавалер и добавил пажу: – Вы поедете со мной.
* * *
Дорога до замка графа оказалась нелегкой, и не только из-за ночной темноты. К вечеру стал дуть сильный юго-восточный ветер. Он-то и принес тепло. Крепкие дороги сразу развезло. Люди и лошади скользили по мокрому льду и по грязи. Тем не менее еще до рассвета они добрались до Малендорфа. Прошли по улицам городка, пугая сонных горожан, и приблизились к воротам замка.
– Эй, стража! – зычно заорал Максимилиан.
– Кто такие? – донеслось с башни тут же. Видно, приближение отряда для стражников не стало неожиданностью. Огни ламп, что несли передовые солдаты, видны издалека.
– Кавалер Иероним Фолькоф фон Эшбахт желает говорить с графом фон Маленом.
– Граф почивает! – кричали с башни.
– Так сходи и разбуди.
– Не велено, – отвечали с башни. – Ждите утра. Небось оно скоро.
Епископ советовал не делать глупостей. Это сказать легко, а попробуй удержись, если внутри тебя все клокочет от злобы.
Волков подъехал ближе к воротам.
– Эй, ты, если не позовешь сюда графа сейчас же, я тотчас же велю своим людям срубить хорошее бревно и начну ломать ваши ворота. До рассвета я, может, их и не сломаю, но, когда сломаю, клянусь Святым Писанием, первое, что я сделаю, так это своею секирой размозжу тебе башку… Слышишь, мерзавец? Это говорю тебе я, Иероним Фолькоф, рыцарь божий и брат твоей графини.
– Зря вы ругаетесь, господин, – донеслось с башни. – Молодой граф велел его сегодня не беспокоить, но если вы станете требовать, то я, конечно, его позову.
– Побыстрее, олух, побыстрее.
* * *
А ветер не унимался. Солдаты стали рубить ветки и кусты в земле графа, и Волков им того не запрещал. Солдатам нужно было греться и готовить себе завтрак. Ну а граф… Граф простит его за такую малость, как хворост и кусты. Тем более что время идет, а графа все нет. Солдат с башни уже давно прокричал, что господина разбудили и передали, что под воротами замка его ждет рыцарь.
Волков давно слез с коня, расположился у огня на раскладном стуле и ждал, попивая вино, что велела положить в обозную телегу умница Бригитт. И вот, когда небо уже стало сереть на востоке, ворота заскрипели и тяжело растворились. Из них выехали несколько верховых и вышел десяток пеших людей, все при железе и доспехах.
Волков сел на коня, знал, что граф спешиваться не будет, и не хотел говорить с ним пешим, разговаривать, глядя снизу вверх. Сел и поехал к графу навстречу.
Они поклонились друг другу. И граф спросил весьма меланхолично:
– Отчего же вы так нетерпеливы, дорогой мой родственник? Отчего не могли подождать до утра?
Волкова, признаться, даже восхитило самообладание этого мерзавца.
– Как же мне быть терпеливым, если ко мне приходят вести, что графу нехорошо? – Волков старался говорить так же спокойно. Теодор Иоганн, девятый граф фон Мален, молчал, и Волкову пришлось задавать ему вопрос: – Или меня обманули? С вашим отцом все в порядке?
– Граф занедужил, – наконец ответил Теодор Иоганн.
– А как чувствует себя графиня? – не отставал от него Волков. Теодор Иоганн снова молчал, словно думал, что ему ответить. – Что же вы молчите, дорогой родственник? Скажите же, что с графиней?
– Графиня тоже нездорова, – все-таки выдавил из себя молодой граф.
– Ах, как жаль, – сухо и холодно произнес Волков. – Что же приключилось с ними, что за хворь у них?
– Кажется, они выпили дурного вина, – опять меланхолично, словно о какой-то безделице сказал Теодор Иоганн, глядя куда-то в сторону.
– Дурного вина? – переспросил Волков.
– Да, кажется, вино было кислым, – кивнул граф.
– Я хочу видеть графиню, – отрезал кавалер.
– Она больна, – отвечал
