путь. Эта девушка будет жить, и плевал я безумна она или нет.
– Светла? – шепнула я.
– Ждёт тебя в храме.
– Я видела, как Атлин… Она её…
– Фальк всё исправил, твоя мать жива, Сонья. Всё хорошо, слышишь, всё у нас отлично. Мы уплываем и на сей раз уже не вернёмся. Никогда! Ты и ногой не ступишь в этот туман более.
– А вдруг…
– Не будет никаких «вдруг», мы плывём домой, любимая. Сарскот ждёт. Всё… Теперь точно всё.
Боясь поверить в эти слова, я прижималась к его ноге, впитывая тепло.
Огромная волна подняла нашу лодку, и не успела я сообразить, что к чему, как оказалась в воде.
– Сонья! – рёв мужа казался оглушающим.
Дёргая руками и ногами, я пыталась сообразить, что произошло.
Что-то вспорхнуло сверху и стало светло. Мою талию сжали и подняли над водой.
– Помогу, – хриплый до боли знакомый голос напугал.
Клэти тянула мне руку с лодки.
– Нет, – шепнула я, – опасно. Не шевелись, милая. Мне так тебя не хватало…
– Давай сюда, Лассе!
Перед моим лицом возник борт нашей лодки. Подкинув меня, муж помог забраться. Фальк крепко держал шатающееся судёнышко. Следом за мной, обернувшись в туман, воду покинул Лассе.
– Дайте что-нибудь сухое, – взревел он.
Клэти тут же попыталась снять кафтан.
– Возьми Рольфа, – Фальк протянул тёплую одежду.
Душа Клэти металась над нами, пытаясь быть полезной, но что она могла.
– Верни её, Лассе, – взмолилась я.
– Немного осталось. Мы почти у храма.
Работая веслом, мой северянин вымещал свою злость. Я видела, как ходили желваки на его лице.
– Брат, как из храма уйдём, ветер не стихает? – Фальк, прищурившись, всматривался в огромный смерч за нашими спинами.
– Ногами, – рявкнул Лассе.
– Но раненые…
– Женщины на руках, остальные ногами, – повторил муж.
– Рольф, не ходок, – целитель напрягся.
– На твоей совести, – взор моего северянина сделался таким, что и меня проняло.
– Мы поплывём, Лассе, – процедил Фальк.
– Ты мне перечишь?
– Да, среди нас раненые, а значит моё слово последнее, вардиган. Гребите, как хотите, но Рольф, эта мёртвая девочка, Атлин, Сонья и Светла будут находиться в покое. И не забывай про Дарака! Он пока плох, но лезть к нему со своей тьмой я не намерен. Моя сила не всегда идёт на пользу.
– Возьмёте носилки, – процедил Лассе.
– Мы плывём, – взгляд целителя стал таким, что, казалось, сама смерть из его очей высовывается. – Сонью пожалей, она столько пережила, а рекой быстрее.
– Ты уверен? – Лассе медленно кивнул.
– Я редко тебе перечу и всегда по делу.
– Хорошо, значит, река.
Храм. На берегу мельтешили люди. У самой кромки стояла одинокая фигура…
Я не могла не узнать мать. Завидя нас, она побежала навстречу, прямо в воду… Разгребая её руками.
– Жива! – выкрикнул Фальк. – Живая она, Светла!
– Бедная женщина, – шепнул негромко в соседней лодке Хаук.
Атлин лежала на дне и молчала, поджавши губы.
Услышав крик целителя, мама упала на колени и закрыла лицо руками. Она рыдала навзрыд.
– Проклятое место! – выругался Лассе. – Мало всем вам горя, напакостила, тварь, напоследок. Жаль нельзя дважды убить, а то я бы расстарался…
– И одного раза хватит, – прохрипела я, сдерживая слёзы.
Лодка достигла берега, сев на мелководье. Выпрыгнув в воду, Лахлан одну за другой подтянул деревянные судёнышки на песок и взял из рук Хаука Атлин. Северянка явно стыдилась того, что с ней произошло. Она терпела боль и не жаловалась, хотя мне хорошо было видно, как распухли её ноги. Лахлан милосердия не проявил, когда выбивал тварь из её тела.
Страшным он оказался мужчиной. Действительно, повелитель бурь.
Вслед за Атлин в храм спешно повели Клэти. Увидев её, Светла и вовсе побелела.
– Мама! – выкрикнула я. – Мама, она живая. Живая!
К бледной, измученной волнениями послушнице подбежал Хаук и поставил её на ноги, крепко обняв. Она уткнулась ему грудь и, всхлипывая, успокаивалась. Он что-то шептал, при этом его глаза пылали уже привычным жёлтым огоньком. Я поняла, что он окутывает её разум своей магией, но сейчас это было правильно.
– Лассе, почему мы всё ещё в лодке? – прохрипела я.
– Подожди немного, Сонья, и поднимемся в комнату, чтобы ты переоделась.
Только когда Рольфа вытащили на берег и унесли на плаще в храм, я поняла, чего медлил Лассе.
– Это и есть ответственность вардигана? Убедиться, что позаботились обо всех?
– Не ставить себя выше остальных, Сонья, – прошептал он в ответ. – Быть ответственным за своих людей. Жить их жизнями, знать детей по именам и участвовать в судьбе каждого. Не допустить появления сирот и вдов. Мой отец всегда говорил: дети учат дисциплине. Глядя на каждого своего воина, я вижу лица их сыновей и дочерей. И я не стану другим, Сонья, никогда. Но ради тебя в те моменты, когда мы наедине, я буду собой. Я обещаю тебе, девочка моя.
Выбравшись из лодки, он понёс меня к ненавистному храму.
Внутри царила тишина. Только из кухни доносилось причитание и плачь.
– Я думаю, лучше не рвать ей больше сердце, – всё так же тихо проговорил муж. – Я представляю, что она пережила сегодня. Потерять дочь дважды – это слишком даже для такой крепкой женщины, как Светла.
Свернув в узкий коридор, Лассе пошёл на голоса.
Зайдя на кухню, он обошёл разделочный стол, на котором Фальк разложил бледную Клэти, и усадил меня к печи. Светла тут же поспешила к нам. Сев рядом, она трясущимися руками обняла меня.
– Я ду… – она не могла выдавить из себя ни слова.
– Мама, – прошептала я. – Всё хорошо.
– Голос вернётся, – Лассе, стоя за нашими спинами, обнял нас и прижал к себе. – Всё забудется.
Всхлипнув, Светла утёрла слёзы и трясущейся рукой указала на Клэти.
– И с ней всё будет нормально, – ответил за меня Лассе.
На кухню через окно скользнула душа молоденькой послушницы.
– Фальк, может, вниз? Алтарь всё ещё там, – предложил муж.
– Нет, – целитель покачал головой. – Всё это место давно пропитано гнилью Танука. Бог смерти многолик, но здесь поклонялись его самой извращённой стороне. Сдаётся мне, нужно ускориться. Как бы и храм не утянуло вслед за первоисточником. Не зря тварь говорила, что он соединён с ним.
– Так, сидите тут, – рявкнул Лассе. – Брат, головой отвечаешь за женщин.
Фальк лишь кивнул.
Муж, ничего не объясняя, поспешил в коридор.
– О-на… мерт-ва, – выдавила из себя Светла.
– Да. Пока да, – я кивнула.
Мама тяжело вздохнула и осунулась.
Клэти взметнулась в воздухе, мелькнув между нами, и вдруг как-то сжалась. Жуткие чёрные жгуты потянули её в истерзанное тело. Разинув рот, душа издала
