правило, нарушившие закон. Бедняки в нашем мире все из неблагополучных кварталов. Но ты ж и сам знаешь.
— Знаю… — подтвердил я. — Просто… — начал подбирать слова, чтобы не сболтнуть лишнего и оправдать пробелы в знаниях, — я не очень интересовался внешним миром. Больше затворничал.
— Оно и видно, — ничуть не удивился Шен, — хотя зря. На тебя девчонки поглядывают, я замечал. Ты весь такой загадочный и нетолстый. Они такое любят.
— Слушай, а насчёт бронзы… — решил перевести тему, — они тут представляют бедняков, но из законопослушных граждан?
— Да, так и есть. Мы, считай, стопроцентные бюджетники. За нас платит страна, потому что больше некому. Это часть социальной программы. Бронза — просто законопослушные бедняки, но минимальный символический взнос они сделать в состоянии. А серебро — из более обеспеченных семей, кто смог внести необходимую сумму в пожертвования для школы, чтобы обеспечить своим детям серебряные браслеты и комфортные условия. Золотые… — он многозначительно на меня посмотрел, — ну сам понимаешь. Это уже намного более кругленькая сумма плюс статус. Сынки владельцев корпораций или чиновников, как, например, вон тот крендель. Джонни Персиваль-младший… — он указал на парня за окном, обсуждавшего что-то с девочкой-брюнеткой.
В ней я тут же узнал плакавшую на скамейке студентку, а в парне — задиру, докопавшегося до меня со своими дружками.
— Кто б сомневался, — пробурчал я себе под нос.
Шен не обратил на это внимания и вместо этого спросил:
— А чем ты провинился, что заслужил свой свою чёрную метку?
«Чтоб я знал…» — подумал про себя, но ответил вопросом на вопрос:
— А ты-то сам?
Он расплылся в улыбке и развёл руками.
— Ничего криминального, друг мой. Ни в чём не виноват, меня подставили.
— А ты действительно тот ещё червяк изворотливый, — подытожил я. — По характеру и способности. Но уважаю твоё право на молчание. А ты уважай моё.
— Теперь всё это уже не важно, — отмахнулся он. — Главное, отсюда не вылететь. Это наш шанс на новую жизнь. Здесь можно добиться уважения, статуса, всеобщей любви и, конечно же…
Он потёр пальцами, словно перебирая купюры, но я уже не вслушивался.
— А это что за девчонка? — спросил, указывая на красноволосую девушку, в грудь которой уткнулся лицом, когда меня перевозили из тюрьмы в школу. — Она вроде из наших, судя по чёрному браслету.
Она шла к аллее перед столовой и смущённо озиралась по сторонам, одёргивая полы пиджака. Школьная блузка едва сходилась на ней. То ли при пошиве не учли нужных размеров, то ли одежда была слишком уж типовая, но пуговки плотно облегали талию и никак не хотели смыкаться выше.
— Понравилась? — расплылся Шен. — Одобряю, красивая. Чёрным браслетам никто по статусу выше не светит, мы тут изгои. Даже бронзовые на нас с опаской смотрят, а золотые вообще считают за грязь. А с девчонкой из своих у тебя все шансы.
— Да причём тут это? — возмутился я, а ухмылка Шена растянулась от уха до уха, в стиле «ну-ну, давай расскажи мне».
Этот эластичный гад умел и не такое, так что изобразить мемную гримасу не составило труда.
Красноволосая действительно была хороша. Молоденькая, фигуристая, симпатичная. Но тут каждая вторая такая. И что теперь, с каждой отношения заводить? Да и вообще, на фиг оно мне сдалось? Со всей этой подростковой драмой и томными взглядами.
Что мне нужно, так это понять, как не вылететь с учёбы, узнать, что это за мир, как и зачем сюда попал, и по возможности найти путь домой. Так уж вышло, что меня уже ничего не держало там. Единственный дорогой мне человек — это тренер. И моей пропаже расстроиться только он. Хотя пропал ли я?
Эта мысль раньше не приходила мне в голову, но сейчас заставила всерьёз задуматься. Если моё сознание, моя душа и память перенеслись в новое тело, то, возможно, другой парень сейчас в моём теле в моём мире! Наслаждается плодами моих трудов.
Там я чемпион! А здесь — чёрный браслет.
И пусть меня в родном мире ничего не держит, но там хотя бы никто не смотрит на меня с презрением.
Если дар не проявится, то отчисление не заставит долго ждать. Так что надо постараться продержаться в Школе как можно дольше пока во всём не разберусь. Из тюрьмы не будет никаких шансов проложить себе путь домой или добиться в этом мире какого-то статуса, который бы меня устраивал.
А если я всё-таки Герой, то спасение этого мира может оказаться достойной и интересной задачей.
— Залюбовался всё-таки? — Шен похлопал меня по плечу, не так поняв возникшее молчание. — Не осуждаю, друг. Её, кажется, Руби зовут. Хороша бестия.
Руби, будто услышав нас, ещё больше ссутулилась, прикрывая папкой с бумагами пышную грудь, и торопливо свернула к столовой. Это привлекло внимание Джонни Персиваля-младшего, который, договорив с брюнеткой, тут же переключился на новую жертву. И как нельзя некстати подошли его прихвостни. Со стороны было хорошо заметно, как он сразу же приосанился с появлением поддержки. Раздал какие-то указания дружкам и окликнул Руби.
Девчонка поёжилась, сделала вид, что не слышит, но он позвал ещё раз, и ей пришлось остановиться. Стайка шакалов тут же окружила её, не выражали никаких благородных намерений.
— Ух, не повезло ей, если в первый же день докопался один из самых влиятельных студентов.
— Влиятельный, полагаю, его отец, а не он сам.
— А есть разница? — удивился Шен.
— Есть, — подтвердил я. — Надеюсь, ты доел. Нам пора прогуляться.
— Да, но… — попытался возразить он, но я уже поднялся с места с чётким намерением пойти начать знакомство заново и сделать это более продуктивно. Даже если в итоге нас всех оштрафуют.
— Шевелись, Плотва — скомандовал я ничего не понимающему Шену. — Нас ждёт дорога приключений!
Когда мы подошли, содержимое рюкзака Руби уже валялось на земле. Она присела на корточки, пытаясь собрать всё назад.
— Зачем же ты расстроил даму? — процитировал я слова Джонни Персиваля-младшего, произнесённые им ранее, когда я болтал с плачущей брюнеткой, и дальше добавил уже от себя: — Тебя что мама не учила хорошим манерам?
Джонни сложил руки на груди и вздёрнул подбородок.
— Выродка из колонии забыли спросить. Вали, куда
