Наутро король обнаружил в руке клок собственных волос.
— Я, Келкор, командир Алых Стражей, по долгу перед Валузией и королем Куллом приказываю вам, Ту и Брул, прекратить вражду и, полностью доверившись друг другу, направить усилия на благополучное разрешение государственных дел. Пока жив последний из Алых Стражей, никто не посягнет на этот трон и никто не взойдет на него иначе как по повелению короля Кулла. Отныне до его возвращения надлежит вам, Ту и Брул, все решения принимать только после совместного обсуждения и единодушного их одобрения.
Давненько видавший виды советник и храбрейший воин не испытывали подобного позора. Алая краска стыда щедро заливала обоим щеки, когда Ту и Брул пожимали друг другу руки, и в то же время обоим сразу стало легко на душе. Как они могли дойти до вражды, если и тот, и другой неоднократно доказывали свою безграничную преданность королю? Уму непостижимо, к чему может привести исчезновение правителя…
С того памятного дня сменилось уже две луны, и все это время советник и воин работали бок о бок, стараясь вернуть жизнь государства в нормальные рамки. Хоть без короля это было и сложной задачей, но определенных успехов совместное правительство все же достигло.
Объединенный отряд Алых Стражей вымел остатки банд грондарцев из Валузии. Недовольных безденежьем наемников послали в помощь сборщикам налогов — опустошенная нуждами смутного времени казна требовала серьезного пополнения. Но главное, что надо было сделать — это пресечь эпидемию охватившей Валузию всеобщей подозрительности, в пагубности которой власть убедилась на личном примере.
И когда при личной аудиенции престарелый чудаковатый аристократ Титиаф, отец павшего за государство героя, стал плести Ту и Брулу ахинею о том, что он и есть главный заговорщик, уставшие от череды приемов правители громко рассмеялись.
«Бедный старик выжил из ума, — с сожалением подумал Брул. — Весь народ, от мала до велика, ищет заговорщиков, и он из патриотических чувств вознамерился спасти Валузию — возомнил себя предателем».
— Господин Титиаф, — обратился к вельможе Ту, стараясь говорить как можно более вежливо и успокаивающе. — Мы принимаем ваши слова к сведению. Вам следует немедленно вернуться к себе и ждать дальнейших распоряжений правительства.
Но Титиаф не уходил, а виновато понурив голову, продолжал мямлить:
— Вы должны поверить… я хотел убить Кулла.
Брул, не выдержав, подошел к старику, и крепко взяв его под локоть, повел к дверям Зала.
План спасения пришел к Куллу внезапно, в одно мгновение. Возвращаясь к озеру после дневных скитаний по пещере, он как-то наткнулся на провисшие остатки гигантской паутины и долго с любопытством ощупывал окаменевшие канаты. Один из них свисал с вершины скалы, взобраться на которую Кулл безуспешно пытался не один раз. Проворно перебирая руками по паутинке, атлант перебрался на скалу и вскоре уже осматривал окрестности с непривычной высоты. Над головой его клубился туман. Тут-то и предстала перед правителем Валузии Дорога Наверх.
«О всемогущий Валка, — замирая от охватившего его радостного предчувствия, прошептал Кулл. — О Хонен, Холгар и Хотат! О великий Тигр!» Он стремительно спустился вниз и, взбудораженный, прибежал на берег. Громовой бранью, пинками и тычками король поднял с земли ничего не понимавших верноподданных и немедленно отправился с ними на ночную охоту. Требовалось поймать с десяток живых нетопырей — по прикидкам Кулла, этого должно было хватить.
К утру соседи Паука-Камня справились с поставленной задачей. Атлант самолично подрезал отчаянно пищавшим тварям перепончатые крылья, связал их несколькими имевшимися в подземном государстве веревками и поволок товарищей к дыре, через которую давным-давно попал в царство гигантского паука. Наскоро втолковав онемевшим от страха и холода спутникам, что нужно делать, неистовый варвар запел первую пришедшую в голову боевую песню, вкладывая в нее всю мощь своих легких. Эхо немедленно разнесло громовые раскаты голоса Кулла по всей пещере. Пара мелких летучих мышей упала замертво от убийственного грохота — атлант еще и яростно швырялся камнями. Но Куллу нужен был другой слушатель — хозяин пещеры. И когда вдали зажглись два багровых фонаря, атлант расхохотался. Измученный безнадежным отчаянием узник вновь стал решительным воином, не желавшим ничего, кроме победы.
Паук-Камень приближался со скоростью улитки, но Кулл, проклиная его за это, все же холодел от радостного предвкушения битвы и с восторгом взирал на противника. Это был достойный враг, и первая встреча с ним, окончившаяся счастливым избавлением от каменных пут, теперь казалась королю детской забавой.
Когда до чудовища осталась сотня шагов, Кулл запустил первого нетопыря. Несчастное существо судорожно задвигало изуродованными крыльями, но, удерживаемое веревкой, не могло скрыться в сторону от падавшего на него тонкого солнечного луча. Обнаружив такую превосходную мишень, Паук-Камень нанес прицельный удар, оплетя жертву пока еще гибкими лианами.
В это время из-за соседнего валуна Арбитога вытолкнул в воздух вторую тварь, служившую отвлекающей приманкой. Пока паук разворачивал каменные жвалы в сторону новой добычи, беглецы быстро перебрались по едва затвердевшей паутине на вершину скалы, причем лемурийцы вместе с живым скарбом повисли на Кулле, в одиночку работавшем руками и ногами.
Начиналось второе действие. Необходимо было развернуть паука таким образом, чтобы следующим залпом он заплел паутину на гораздо большей высоте и в нужном месте. Для организации маневра предназначались третья и четвертая мыши. Крылья у них были обрублены полностью, мясистых созданий просто сбросили вниз, к подножию скалы. Писк и возня обреченных тварей привлекли внимание охотника. Он подполз поближе. Теперь страшилище находилось почти под ногами безумцев. Людей обдал жар гигантского туловища, поверг в смятение скрежет каменных челюстей.
Едва ли не вопя от страха, троица бывших наемников инстинктивно вжалась в скалу. Но Куллу страх был неведом — его охватило упоение битвой. С диким криком он раскрутил в воздухе пятого и шестого нетопырей, крепко связанных вместе, и с силой швырнул их вверх. Увидев столь крупную добычу, паук замер, как будто растерялся, и выдал из жвал столь мощный залп слюны, что паутина оплела вершину самого высокого утеса, вплотную подступавшего к туману. Дернув веревку, Кулл сбросил приманку прямо под нос очень удивившемуся такому повороту событий пауку. В полусотне локтей приземлились седьмая и восьмая мыши. Пока Паук-Камень, уставившись в землю, пировал, четверка беглецов преодолевала самый опасный участок пути. Двое лемурийцев опять мертвой хваткой вцепились в Кулла, лишь Арбитога на сей раз поднимался самостоятельно, благо каменистых канатов было вдоволь.
