– Присылая личного представителя?
– Итан, расслабься. – Она достала из-под стойки новую бутылку «Гивран Кларет Финиш Айла». – Тебя здесь не было много лет, и, представь себе, время от времени сюда заходили ее люди. Мы живем под ее правлением. Соблюдай правила, не обижай тех, кто заключил с ней договор, не воруй, плати вовремя, и все будет отлично. Ты все равно ничего не можешь с этим поделать, так что просто забудь о том, что видел.
– У тебя есть повод, чтобы открывать виски? – хмыкнув, спросил я.
– Нет повода. Ну разве что ты пришел, чтобы попрощаться. – Сибилла с трудом вытащила пробку. – Когда?
– Через пару дней.
– Рада, что ты завершил свои дела. Риерта давно уже город, сотканный из праха, и живет лишь памятью о прошлом. Здесь тяжело дышать тем, кто родился в других местах. Ну… – Она взяла свой стакан, помедлила и неожиданно сказала: – За «Матильду».
Я удивленно приподнял брови. Не ожидал от нее такого. Сибилла подалась ко мне:
– Она такой же член моей семьи, как ты, Мосс, Кроуфорд, Вороненок, Хант, Грин и все остальные мальчики, что выживали вместе с моим Арви. А «Матильда» в Компьерском лесу была для вас матерью. Так что я благодарна ей за спасение жизней мальчишек.
После проекта, когда все вспыхнуло и прогорело, я попал в Первый батальон Четвертой бронированной механизированной бригады. Это было довольно просто, если честно. В боях документы терялись у многих. Подразделения уничтожались, и примкнуть к новому, когда нужны люди, не составляло труда. Так из проекта высоколобых умников Научно-технической лаборатории я стал заряжающим одного из двухдюймовых орудий бронированного мотовагона[102].
На войне гибнет много людей, и звания получаешь быстро. Сперва я стал капралом, потом сержантом, затем ганнери. После мы попали в переделку, застряв в Компьерском лесу из-за того, что искиры разнесли проходящие через него железнодорожные пути и ни одна инженерная часть не могла подойти к ним под шквальным пулеметным огнем. Наш капитан, а затем лейтенант и второй лейтенант[103] отдали богу душу, и я внезапно стал командиром потерявшего ход бронированного чудовища.
Уже не помню, кто назвал его «Матильдой», но имя прижилось и… все было так, как было. Снег, мороз, голод, недостаток боеприпасов, двигатель, который нас грел, пока не закончились емкости с моторией, отражение атак искиров, удержание высоты, ранения и смерти.
«Матильда» в то время спасла всех нас. Она была нашим надежным, пусть и израненным островом среди безумствующего океана тяжелейшей зимней кампании Великой войны.
И за нее стоило выпить, как за живых и мертвых.
– За «Матильду», – сказал я, делая щедрый глоток.
Мой вкус еще не превратился в цвет, так что я полностью насладился букетом сладких тонов и морских, соляных и дубовых оттенков.
– Мосс все еще дрыхнет?
– Если бы! Отправился в Метель, договариваться с поставщиками. Перекрытие Рукава Матрэ задерживает поставки грузов, и у нас недостаток джина и пива, не говоря уже о табаке.
– Что-то быстро.
– Склады, в том числе и частные, взяты под охрану властями. Добавили бумаг и контроля на вывоз продуктов. Если так продолжится, то через месяц можно вводить карточки.
– Угу. И пулеметы на входы, когда начнется голод, паника, мародерство и черный рынок. У чиновников дукса, надеюсь, есть хоть какие-то мозги, и они не станут доводить до крайностей.
Сибилла вновь взялась за бутылку, чтобы разлить напиток по бокалам, но я показал ей, что мне хватит. Нет нужды накачивать себя алкоголем.
– Ну и ладно. – Она без сожаления убрала виски. – Но без устричного супа я тебя не отпущу.
– Дважды меня просить не требуется. Твою стряпню я люблю.
Пока я ел, она сидела рядом, делая вид, что занимается счетами, однако изредка поглядывала на меня из-под оказавшихся у нее на носу очков. Хотела о чем-то поговорить, но не считала, что следует поднимать беспокоящую ее тему. Я же, прекрасно ее зная, не стал задавать вопросы. Сибилла из тех людей, которых не имеет смысла подталкивать к чему-либо. Если она захочет – сама скажет. Если же нет – из нее и клещами слова не вытянешь.
Ей не нужны были счеты или суммирующая машина[104], с цифрами она справлялась отлично, и столбики росли на бумагах, точно по волшебству.
– Смотрю, дела идут не так уж и плохо. Особенно учитывая не самые простые времена.
– Большинству простых людей всегда требуются алкоголь, женщины и азартные игры. Не уверена, что именно в такой последовательности, но это три кита бесконечного дохода даже в день апокалипсиса. «Кувшинка» вполне себе окупается, и мы с Моссом подумываем купить пароход.
– Прости, что? – Я даже ложку до рта не донес, так был удивлен ее словами.
Сибилла сняла очки, положила их на стол, рядом с бумагами:
– Я серьезно. Здесь отличное место, но лишь для севера. А вопрос выживания в любом бизнесе – это правильные связи. Не только среди нашего круга, но и тех, кто по утрам наливает ванну шампанского. Те, кто живут в Метели, на Холме, Бурсе и Рынке не идут к нам. Пароход, бросивший якорь где-нибудь в проливе Дукса, со всеми разрешениями, вином, оркестром, покером, бриджем, бильярдом и ставками на скачках, не считая сговорчивых девиц, обеспечит нам новый уровень ведения дел. Разумеется, если правильно подойти к вопросу.
– Риски тоже возрастут.
– Мне ли этого не знать.
– Твоя идея или Мосса?
– Конечно моя. Его, как все ваше поколение, устраивает то, что уже есть в руках. И редко кто готов двигаться дальше. Ну что еще, Жак? – обратила она внимание на привратника, который негромко кашлянул.
– Во дворе человек, и он ищет мистера Хеллмонка. Ребятам его впустить или отправить? Я сказал, что такого здесь нет, но спрошу у управляющей, может, она в курсе.
Мы с Сибиллой переглянулись.
– Человек… девушка? – на всякий случай поинтересовался я.
– Нет. Не девушка.
– Ждешь девушку? – сразу оживилась Сибилла.
– Я всегда их жду, – не покривив душой, признался я.
– Ну, раз другие представители человечества тебя не интересуют, пусть ребята выпроводят гостя, – отдала приказ управляющая «Кувшинки».
– Погоди, – остановил я Жака и с неохотой слез со стула. – Не так много людей знают, где меня искать. Надо посмотреть.
– А если это осведомитель жандармов? А, не важно. Ребята запрут его где-нибудь до приезда Мосса, а там…
Это «а там»… от маман моего боевого товарища имело смысл вполне понятный. «А там» на северных улицах Риерты часто заканчивалось «в канале», «в земле», «в печи крематория». Сибилла при всей своей заботливости, привязанности и желании накормить меня супом родилась и выросла здесь. И эта женщина была тем еще стальным прутом, особенно если считает, что защищает тех, кто угрожает ее семье. Надо заметить, что порой я сам удивляюсь, что вхожу в эту категорию людей.
