— Ваш цеппель чудовищно дорог.
— И сложен.
— Он неуклюж.
— Я бы сказал: громоздок.
— Я даже не верил, что он взлетит.
— Я тоже, но по другим причинам.
— А теперь он впечатляет.
— Я бы сказал, что «Длань» великолепна, барон.
— Согласен, Нестор, согласен.
Нучик, вопреки обыкновению, не лгал и не пытался произвести впечатление — он действительно восхищался придуманным Гудой кораблем. Он обошел весь цеппель, побывал в каждом отсеке, на каждой палубе, поговорил с находящимися на борту инженерами Компании и понял, что Нестор совершил прорыв. А возможно — открыл новую эпоху. Нучик понимал, насколько ценен для Компании союз с Гудой, однако его адигенское происхождение и высокомерный отказ принять галанитское гражданство делали Нестора чужаком. Сейчас он ценен, однако рано или поздно идеи закончатся, военная удача отвернется, и тогда разговор с наглым адигеном будет другим.
«Вот тогда, скотина, я окажусь рядом!» — беззвучно пообещал Нучик.
И дружески улыбнулся.
— Вы отстаивали консервативный путь, барон, а я предложил директорам перспективу. Дерзкое новое против надежного старого. — Гуда сложил на груди руки. — Два года усилий, две горы золота — зато теперь только Компания умеет строить цеппели типа «Длани». А за ними будущее.
— Именно с этого я и начал, Нестор, — горячо произнес Нучик. — Я считал вас сумасшедшим, и я хочу извиниться, хочу сказать, что был не прав. Вы — гений. В свое оправдание могу сказать только одно: гениальность и безумие часто идут рука об руку.
— Благодарю вас, барон. Но нам с вами предстоит испытать это чудо в деле. Сегодня «Длань справедливости» примет боевое крещение, родится, так сказать, по-настоящему.
— Я не сомневаюсь в успехе.
— Я тоже, — кивнул Гуда. — Жаль только, противник нам попался не самый серьезный.
— Начинать нужно с малого, — хохотнул галанит. И неопределенно пообещал: — За серьезных примемся потом.
Ответить адиген не успел: поднявшийся на мостик радист остановился за его спиной и громко доложил:
— Получена радиограмма от разведчиков, адир: авангард королевских войск достиг первой отметки.
— Очень хорошо. — Нестор мгновенно преобразился: мягкая расслабленность, в которой он пребывал во время разговора с Нучиком, испарилась, уступив место предельной сосредоточенности. Перемена была настолько разительной, что Нучику даже показалось, что рядом с ним появился совсем другой человек. — Капитан, снижайтесь до границы облаков.
— Слушаюсь, адир.
— Радист, передайте наземной группе приказ выдвигаться на исходную позицию и ждать сигнала от саперов.
— Слушаюсь, адир.
Радист исчез, а Нестор взялся за переговорную трубу:
— Внимание экипаж! Боевая тревога! Всем подразделениям приготовиться к атаке!
— Клянусь, синьоры: именно так! — горячо произнес майор Форд. — В Касбридже я получил обстоятельное письмо от сестры, в котором она написала, что многие северные адигены покинули Заграту.
— И правильно сделали!
— Предатели!
— От этих недоносков одни проблемы.
— Заварили кашу, а нам расхлебывай.
Лишившись общества короля, блестящие драгуны смогли, наконец, поговорить о наболевшем: о врагах, которых отчего-то не замечает монарх. Заговорили, конечно, не во весь голос — раздражать Генриха никто не хотел, — но идеи высказывали весьма радикальные. Поскольку все они были выходцами из семей богатых землевладельцев-загратийцев и терпеть не могли заносчивых адигенов.
— Как думаете, синьоры, король пересмотрит свое отношение к предателям?
— Намекаете, что у них чересчур много земли? — осведомился Алистер.
— Намекаю, что у них нет ни верности, ни чести, ни патриотизма.
— Гм… — Полковник снял с пояса фляжку и сделал несколько больших глотков воды, пытаясь не столько напиться, сколько избавиться от привкуса пыли во рту. — Как считаете, синьоры, дождь будет?
Заходить настолько далеко, как предлагал нетерпеливый Форд, Алистеру не хотелось. Понятно, что адигены должны быть наказаны, понятно, что у них полно земли, но увязывать два этих обстоятельства Алистер пока не хотел: нужно посмотреть на поведение короля, понять, как Генрих решит обойтись с «кузенами» Нестора, и только тогда открывать рот. В отличие от Форда, Алистер был опытным царедворцем.
— Дождь будет, синьор полковник — слишком уж парит.
— Не дождь — гроза.
— Надеюсь, мы успеем разбить лагерь. Не хотелось бы вымокнуть.
— Я бывал на юге, синьор полковник, и даю голову на отсечение, что до грозы не меньше трех часов.
— А мне кажется, я только что слышал гром…
— Вполне возможно, капитан, посмотрите на небо.
А вот опытный Роллинг взрыв с раскатами грома не спутал.
Едва расслабленный Генрих собрался в очередной раз пошутить насчет чрезмерной осторожности наемника, как тот выкрикнул:
— Вниз, ваше величество!
— Что?
— Вниз! Немедленно! И наденьте каску!
У короля затряслись руки.
— Я не понимаю…
Далеко впереди, оттуда, где находился авангард колонны, взлетела к облакам зловеще-красная ракета.
— Что происходит?
— На нас напали! — Роллинг тоже пустил вверх красный сигнал и спрыгнул в бронированное чрево бронетяга. — Вниз, ваше величество! Вниз, если вам дорога жизнь!
Генрих наконец-то послушался, последовал за наемником, не забыв закрыть люк, опустился на неудобное сиденье, надел каску и только после этого спросил:
— Кто на нас напал? — Внутри бронетяга было очень жарко, пахло потом и машинным маслом, эта смесь мгновенно испоганила слюну, но король позабыл о висящей на поясе фляге. — Где враг?
— Сейчас появится, — пообещал прильнувший к смотровой щели Роллинг. — Иначе в этом нет смысла…
— В чем нет смысла?
— В нападении.
— Вижу цели! — заорал оставшийся за башенным пулеметом наемник.
Свой люк Роллинг пока не закрыл, так что сообщение прогремело на весь бронетяг.
— Где?! — Король тоже уставился в смотровую щель. — Где они?
— Смотрите выше, ваше величество, — угрюмо процедил Роллинг. — Нас атакуют аэропланы.
Вкопанный на пути колонны фугас был настолько мощным, что взрыв подбросил авангардный бронетяг почти на метр. Бронированное пузо «Джабраса» разошлось, выпустив наружу металлические кишки кузеля, а чрево, в которое хлынул раскаленный пар, на несколько мгновений превратилось в самую горячую на свете баню. В которой заживо сварился экипаж. Вернувшийся на землю бронетяг перестал быть боевой единицей и ничем не мог помочь драгунам, по которым врезали искусно замаскированные пулеметы. И со склонов, и из-за железнодорожной насыпи. Сгрудившиеся в узком проходе всадники представляли собой идеальную мишень — плотная, почти беззащитная толпа ошарашенных людей, — и «Шурхакены» перемалывали их в клочья. Каждая граната, которую бросали из-за насыпи, производила чудовищный урон. Почти каждая пуля летела в цель. А обезумевшие лошади не слушали всадников, пытались нестись, но не понимали — куда? Пять эскадронов королевских драгун были обречены, и чуда не случилось. Спаслось не больше сотни: кто-то рванул вперед, ухитрился проскочить под огнем и уйти в холмы, кто-то бросился назад, к основным силам, кого-то вынесла лошадь…
