в музей Персефона не вернулась в офис. Вместо этого она перенеслась в подземное царство и отправилась искать Гекату. Она нашла ее на лугу – та уже ждала ее. На Гекате сегодня были черные одежды – под цвет Нефели, что застыла рядом с ней подобно дурному предзнаменованию. При виде них Персефона замедлила шаг, в ее груди пробудилось беспокойство. Геката никогда не ждала ее, она всегда была чем-то занята – сбором трав и грибов, приготовлением ядов или проклятием смертных.
Персефона остановилась на краю луга, глядя на богиню.
– Я почувствовала твой гнев в тот же момент, как ты спустилась в подземное царство, – произнесла Геката.
– Я меняюсь, Геката, – голос Персефоны надломился.
– Ты превращаешься, – поправила ее Геката. – Ты ведь ее чувствуешь? Тьму, что поднимается в тебе.
– Я не хочу стать такой, как моя мать.
Это был самый большой ее страх, то, о чем она думала с той ночи, когда попросила Аида отвести ее в Тартар, чтобы подвергнуть пыткам Пирифоя.
– Меня не приводят в ужас пытки, – сказала Персефона. – Я жажду отмщения по отношению к тем, кто меня обидел. Я готова убивать, чтобы защитить свое сердце. Я больше не знаю, кто я.
– Ты Персефона. Царица Аида, предназначенная ему судьбой.
Ее грудь тяжело вздымалась и опускалась.
– Ты не должна чувствовать стыд от того, что причиняешь боль людям, которые причинили боль тебе, – добавила Геката. – Это природа битвы.
Они уже говорили о сражениях и войне – эти слова вплетались нитью во все их разговоры в последние месяцы: борьба с Деметрой, война с богами.
– Но разве это не значит, что я не лучше тех, кто причиняет мне вред?
Геката саркастично рассмеялась:
– Тому, кто так говорит, никогда не причиняли боль, – не такую, как тебе или мне.
Персефоне хотелось расспросить Гекату подробнее – как ей причинили боль? Но она знала, какое горе пробуждают такие вопросы, и не желала подвергать этому богиню.
– Твоя мать ведет войну в мире наверху, – напомнила Геката. – Ты желаешь ее повергнуть?
– Да.
– Тогда я научу тебя как, – сказала Геката, и за ее словами последовала ужасающая вспышка силы – в ладонях ее собрался черный огонь, отбрасывающий тени ей на лицо. Она выглядела устрашающе с обескровленным лицом цвета пепла. – Я буду сражаться с тобой, как сражалась бы твоя мать. И тебе будет казаться, что я никогда тебя не любила.
Прежде чем Персефона успела задуматься над ее словами, Геката выпустила свою магию теней. Персефону отбросило назад, и она ударилась спиной о ствол дерева. Боль была невыносимой – словно ее позвоночник разломился на куски. Обездвиженная, она тут же призвала свою магию, чтобы исцелиться, но внезапное рычание Нефели заставило кровь застыть у нее в жилах. Она совсем забыла о гриме, бросившемся к ней.
Не успев полностью исцелиться, Персефона перекатилась на ноги и вытянула руку, использовав свою магию, чтобы перенести собаку в другую часть подземного царства. Напротив нее на другой стороне луга неподвижно стояла Геката, и впервые со дня знакомства с богиней колдовства Персефона осознала, что никогда по-настоящему не чувствовала магию Гекаты. Она ощущала ее вспышками – словно призрачные огоньки, сияющие во тьме, время от времени направляющие ее, пахнущие шалфеем и землей. Эта же магия – та, которую она призвала для битвы, – была совсем иной. Она была древней. Ее запах был горько-кислым, как у вина, но с особым привкусом, остававшимся в горле, – металлическим, подобно крови. От его ощущения ужас сжал ей сердце, и его биение стало единственным, на чем она могла сосредоточиться, – на нем и на быстром приближении Гекаты.
Персефона сконцентрировалась на исцелении и призыве своей силы, снова и снова повторяя про себя слова Аида, что он произнес во время их сражения в роще.
«Если бы ты боролась с любым другим олимпийцем – любым врагом, – он бы ни за что не позволил тебе встать».
Геката играла по тем же правилам, послав в нее удар магии теней. Персефона подняла руку, и на долю мгновения все замедлилось – но, в отличие от тех случаев, когда ей удавалось заморозить время, магия Гекаты тут же среагировала, словно прежде она использовала лишь ее крупицу, и разрушила заклинание Персефоны. Тени снова ударили в нее, отбросив назад. Персефона упала, отбив себе легкие и подняв вокруг тучи пыли.
Вдруг земля вокруг нее задрожала и застонала. Богиня почувствовала, как та разверзается прямо под ней, и вцепилась ногами и руками в почву, чтобы не упасть в образовавшуюся расщелину. Она подняла глаза и увидела Гекату всего в нескольких футах от себя. Ее глаза были полностью черными. Она разверзла землю, даже не пошевелив пальцем. Она использовала могущественную магию и не падала от усталости. Она поставила Персефону на колени, применив лишь одну унцию своих сил.
Персефона попыталась подняться, но лишь сильнее провалилась.
– Геката, – имя богини слетело с ее губ, но ту не тронула ее мольба. Вместо этого она швырнула в Персефону огонь. Богиня весны, завопив, упала в расщелину. Тьма окружила ее лишь на пару секунд – она снова приземлилась на выжженную огнем сражения поляну. От мощного удара земля под Персефоной углубилась на несколько футов, и она оказалась на дне кратера.
Она лежала там секунду, глядя в небо подземного царства. Оно было мутным и светлым.
Персефона снова вспомнила наставления Аида.
«Как мне бороться, если я не знаю, какую силу ты против меня используешь?»
«А ты никогда и не будешь знать».
Она переместилась, появившись позади Гекаты, магия бурлила у нее в крови. Богиня колдовства повернулась к ней, и на этот раз вместо теней из-под земли пробились темные колючие стебли. Широко распахнув глаза, Персефона снова исчезла. Появившись на несколько футов дальше, она призвала свою магическую силу – перед ней вырос похожий колючий стебель, но толще, острее и с красными шипами. Он переплелся со стеблями Гекаты, образовав барьер между богинями.
– Ну, наконец-то, – произнесла Геката, и на ее лице появилась коварная улыбка.
Персефона ощутила вспышку магии Гекаты, энергию столь свирепую и убийственную, что сердце зашлось у нее в груди. Сплетение стеблей взорвалось, и Персефона рухнула на землю, закрыв голову, – шипы разлетелись по всей поляне. Острая боль пронзила ее тело в нескольких местах, где воткнулись
