Князь Московии радостно шагал через Александровский сад, не обращая внимания на горожан, в страхе разбегающихся врассыпную.
Колосс шел по городу, оставляя за собой полосу разрушений.
За спиной у Аркадия загрохотала карета. Сперва он не поднял глаз, а просто продолжал упорно тащиться вперед. Затем экипаж поравнялся с ним, и возница придержал поводья.
— Аркадий Иванович?
Аркадий обернулся. Он (в отличие от любого коренного москвича) не узнал знаменитую сине-белую карету Хортенко, и сердце у него подпрыгнуло от неожиданной удачи. Пассажирское отделение пустовало, поэтому он поднял взгляд на кучера и увидел того, кого никогда не хотел бы встречать в своей жизни.
Это был песьеголовый византийский посол! Отец Аркадия подобрал его в степи и привез к себе домой, тем самым приведя в действие все те ужасные вещи, которые случились с Аркадием. Ну, да, Довесок! Вот как его звали. Аркадий провел в обществе посла несколько месяцев. Не будь он так измотан, вспомнил бы имя в одну секунду.
Физиономия Довеска смягчилась, и в его глазах промелькнула еле заметная искорка веселья.
— Немало воды утекло, — заявил он. — Готов спорить, вам есть что рассказать.
— Да, я…
— Это не приглашение. — Довесок протянул лапу и помог Аркадию взобраться на облучок рядом с ним. А когда тот устроился, продолжил: — Итак, ваш пункт назначения и ваша цель, молодой человек. Если не трудно, как можно короче и по существу.
И Аркадий излил душу.
Когда он закончил, вид у Довеска сделался задумчивый.
— Хм-м, — произнес он. — Кое-что я уже знал. Но ваша история очень многое проясняет.
Аркадий вздохнул и робко спросил (надо отметить, что он поежился даже от звуков собственного голоса — ведь все, что он пытался сделать сегодня вечером, обернулось против него самого):
— А вы, сударь? Куда вы направляетесь?
— Так получается, что я совершенно свободен. Я долго беседовал с охранниками Пушкинского музея, которые, к сожалению, остались бдительны, трезвы и решительны на посту. Мне не удалось убедить их впустить меня, чтобы бросить один-единственный взгляд на груду троянского золота, являющуюся их главным сокровищем. Коли на то пошло, если бы не дипломатический иммунитет, подозреваю, что я бы уже морозил пятки в тюрьме. Я как раз обдумывал следующий шаг, когда увидел вас.
— Вы должны отвезти меня в Теремной дворец. — У Аркадия слезы навернулись на глаза. — Пожалуйста, сударь, прошу вас! Князя Московии надо предупредить об ужасном заговоре.
Довесок придержал лошадей и уставился через плечо куда-то вдаль — и поверх силуэтов городских крыш.
— Минуту назад я бы сказал вам, что ваша задача невозможна, ибо огромная толпа создала непроницаемую стену перед входом в Кремль. Однако теперь условия явно изменились.
Проследив за взглядом Довеска, Аркадий различил бледное пятно в ночном небе, которое медленно приобрело человеческие очертания. Обнаженный гигант находился в центре города, и верхняя часть его тела вздымалась над домами. Великан поворачивал голову в разные стороны и взирал на Москву большими влажными от слез глазами. Выражение лица у него было невинное, как у младенца.
Аркадий перекрестился.
— Видение! Знак от Господа всемогущего. — Затем юноша нахмурился. — Но что эта дьявольщина может означать?
— А то, что к тому времени, когда мы доберемся до Кремля, вход будет абсолютно свободен, — произнес Довесок, встряхивая вожжи и понукая коней. — Он протянул юноше платок и добавил, кивнув на саквояж с инструментами: — У ваших ног вы найдете бутылку минералки. Вам следует умыться — у вас ужасный вид.
Сперва на улице царило спокойствие. Лошади цокали по булыжникам мостовой, а возле Довеска покачивался саквояж с заранее собранными рабочими инструментами.
Но не проехали они и пяти кварталов, как им начали попадаться беженцы с Красной площади и Александровского сада. Первыми бежали молодые люди, за ними энергично женщины и мужчины постарше, а следом со всей доступной им скоростью катилась россыпь людей все возрастов и званий. Плотность народа, пытающегося спастись от гиганта, нарастала, пока Довеску не пришлось перевести коней на шаг из опасения кого-нибудь затоптать.
— Вы исключительно везучий человек, Аркадий. У меня ушли недели непрестанных усилий, чтобы устроить встречу с князем Московии, — сказал Довесок. — А тут появляетесь вы, и даже мои дипломатические навыки, наверное, не потребуются…
Кошмарная тварь с телом человека и птичьей головой с кожистым клювом внезапно выпрыгнула из толпы. Шагнув на приступочку кареты, она потянулась к Аркадию и Довеску. Одной рукой тварь держалась за дверцу, а второй направила на них устройство, очень похожее на… пистолет, увенчанный перевернутой банкой. Чудовище нажало на курок, и Аркадия с Довеском окутало облако черного дыма.
Когда клубы развеялись, химера по-прежнему цеплялась за карету. Не бросая поводьев, Довесок развернулся и со всей силы пнул урода обеими ногами. Монстр полетел на мостовую кувырком и исчез позади.
Довесок помахал ладонью у себя перед носом.
— Ну и ну! — воскликнул он. — Какое драматическое и бессмысленное событие! Вы в порядке, Аркадий?
Ответа не последовало, поэтому Довесок обеспокоено обернулся. Лицо Аркадия было искажено. Взгляд округлившихся глаз застыл, рот свело в кривом оскале. Но в нем присутствовал и глубоко запрятанный оттенок решимости.
— Князь Московии, — шептал юноша. — Князь Московии.
Баба Яга летела по городу с бутылкой в руке. Она не имела желания останавливаться и играть с она-забыла-кто-это-был, вручившим ей хмельной напиток. Сегодня она охотилась за крупной дичью.
Она спикировала вниз и влилась в поток охваченных паникой горожан. Теперь она проталкивалась сквозь сумятицу тел, забивших Воскресенские ворота, — одни пытались попасть внутрь, другие наружу. Баба Яга не особенно жаловала людей, и чем больше их было, тем менее терпимыми она их находила, но нынешний опыт взбудоражил ее. Они впечатывались в нее, толкались и царапались, когда она пробивалась вперед, двигаясь толпе наперерез. Их истерия сделала ее невидимой, а их страх наполнял ее темным злорадством.
Оглянувшись за ворота, Баба Яга увидела голого великана, плавно перемещавшегося на фоне ночного неба. Его появление ни о чем ей не говорило. Она без труда могла проскользнуть мимо исполина и начать охоту у подъездного вала. Но боевой задор ненадолго покинул ее, поэтому она направилась прямо к западной стене Кремля, сунула бутылку политуры в карман куртки и полезла вверх. Она ползла по отвесной стене, словно громадный нетопырь, и вгрызалась в раствор между кирпичами своими костлявыми пальцами. Выбор подобного способа передвижения не имел никакой конкретной причины или цели, просто сейчас ей взбрело в голову поразмять мышцы.
