Ей нужна история. Хоть что-нибудь.
Проходя мимо старшей школы, где учились дети, она заметила большой плакат.
Центральная старшая школа Токио-3 представляет:
КОРОЛЬ В ЖЕЛТОМ.
Трагедия в трех действиях.
Надпись находилась на фоне замысловатого знака, вызвавшего тревожное чувство в ее душе. Он казался странным и таким-то неправильным, и от него трудно было оторвать взгляд.
Она подошла к ученикам.
— Извините, что это?
— Школьный спектакль, — ответил один из парней.
— Будет интересно, — добавил другой. — Эти пилоты — звезды шоу.
— Неужели? — Мегуми приподняла бровь
— Да. Эта Аска просто куколка.
— На спектакль может попасть любой? — спросила она.
— Наверное, — пожали плечами парни.
— Хорошо. Очень хорошо.
Это не такое больше событие, но из него получится небольшая милая история.
Мегуми отошла, бросив последний взгляд на афишу. Определенно, в этом знаке есть что-то… зловещее.
* * *
Кенсуке огляделся по сторонам. В небе висело две луны. Звезды складывались в незнакомый рисунок. Вокруг стояли здания из черного камня, наклоненные под такими углами, что стоило только удивляться, как они не падают друг на дружку. Изредка в их окнах мигал свет. И все вокруг было покрыто инеем. Холодный ветер гулял по улице, вымощенной черным пористым камнем, продувая пижаму Кенсуке. Он шагнул, и камень под его ногами превратился в пыль.
Правее его, не так далеко, лежало темное озеро. По его поверхности бежала рябь, поднятая ветром. В его водах отражалась только одна из лун, которая была поярче, да и то отражение казалось блеклым и серым. Время от времени слабый вопль и хлопанье крыльев вдалеке прерывали тишину.
Кенсуке, спотыкаясь, направился к озеру, пытаясь понять происходящее, и ведомый скорее инстинктом, чем осознанной мыслью. Добравшись до озера, он посмотрел в воду. В отражении на водной поверхности вместо себя он увидел человека в неярком желто-оранжевом одеянии, носящего классическую греческую маску, одеваемую актерами в трагедиях, точно такого же цвета, как и одежда.
Вода забурлила, и пять фигур, отдаленно напоминающих человеческие, появились из озера. Когда их плечи показались в волнах, из них выросли черные крылья, принявшиеся бить воду, вспенивая ее еще больше. Кенсуке застыл на месте, смотря, как они поднимаются в воздух. Протянув руки друг другу, они окружили его, образовав круг уродливой плоти. Существа закружились вокруг него, и на Кенсуке обрушилась волна звуков, среди которых не слышалось ни одного гласного.
Земля ушла у него из-под ног, и он поднялся в воздух, как будто подвешенный на невидимых нитях. Кенсуке принялся танцевать под пение на незнакомом языке. Восторг и ужас охватили его, желание присоединиться к ним и стать великим воином наполнило его. Они пойдут по Земле к славе, сражаясь за бессмертие под его командованием. И за пределами Земли лежали миллионы миров для завоевания.
Он видел их все — миры, что падут к его ногам, опустошенные и пылающие, управляемые им или уничтоженные по его желанию. Он бросил взгляд на Сайкранош, населенный безголовыми Бхлимпхроимами, из-за которых людям снились сны, когда они надеялись найти такие жизни в неуместно названном "Новом мире". Он перевел взгляд на Бориа с его тремя лунами, где жрецы Детей Ветра даже сейчас взывали к своему внезапно замолчавшему господину. Лед, укрывавший планету, растаял, и они не знали, почему. Леса и реки Тайкрана прошли перед его взором, и насекомоподобные люди этого мира немедленно остановились и посмотрели на небо, ведомые лишь своим инстинктом. Люди-собаки с Йюло, единственного мира Полярной звезды, приостановили свои бесконечные войны, принюхиваясь, когда он невидимый проходил мимо них.
Мир за миром проходили перед его взором, каждый готовился к войне, и все это могло стать его, если он примет свою судьбу. Ему лишь надо произнести слова, которые ему пели, присоединиться к музыке и вечному танцу. Слиться с музыкой небесных сфер в песне войны, славы и силы.
Интуиция, инстинкты, желания — все твердили ему: дай клятву, присоединись к песне, выкрикни призыв к войне. Жаждая спустить с привязи силы разрушения, отомстить всем, обидевшим его, и, наконец, иметь в своем распоряжении грозное оружие, он все же колебался. Слабый голос внутри него повторял: вернись, отвергни предложение, за которое придется пожертвовать своей человеческой сущностью.
Человечество обречено, отвечала песня. Ты читал пророчества Последнего падения, и ты понимаешь, что они осуществятся. Единственный способ спасти человечество — это уничтожить всех создателей этой жалкой расы. Отдай свое имя Великому Безымянному, и он освободит тебя. Только сила может дать свободу. И он обладает силой. Будь его сторонником, его голосом, его рукой. Отбрось все человеческое, и ты получишь то, что истинно желаешь.
Ты хочешь быть мальчишкой для битья всю свою жизнь? — говорил голос внутри него. Он сожрет тебя. И от тебя ничего не останется кроме оболочки — инструмента для его воли. Лучше смерть!
Ты не можешь спастись, — отвечала вселенная. — Ты лишь мелкий винтик в машине, рассказывающий историю, конец которой предрешен. Примешь свою судьбу, и ты получишь удовольствие от этого, отвергнешь — и ты познаешь страдания, перед тем как будешь уничтожен. Третьего не дано.
Даже вселенная может ошибаться. Неожиданно во вселенной раздался звон, становившийся все сильнее и сильнее. Этот звук заглушил музыку небесных сфер, песнь войны, и танец великого Султана в центре вселенной. Мир вокруг Кенсуке не выдержал и стал разваливаться на части.
Кенсуке проснулся в своей постели. В окно светило солнце. Его кот стремглав рванул из-под кровати к закрытой двери. Врезавшись в нее, он присел на все четыре лапы, ошеломленно мотая головой.
"Ничего себе кошмар, — сказал Кенсуке про себя. — Начитался, блин, всяких книжек. Но в них все же есть много правды. Слишком много фактов подтвердилось, чтобы отмахиваться от остального. Надо поторопиться, — подумал он. — Время уходит".
Вторую передышку он не получит.
* * *
Удивление Синдзи росло с каждой секундой, пока он смотрел на постановочный бой Тодзи и Аски. Они очень хорошо владели мечами, но он боялся, что они могут покалечить себя или других актеров. Мечи были тупые, но достаточно увесистые, а они уже практически не замечали никого, кроме себя.
Шла сцена перед пиром — кульминация спектакля. Все стояли на своих местах, одетые в костюмы. Синдзи никогда прежде не видел так тщательно выполненного спектакля. Намура-сенсей постарался на славу.
