зачатие детей.
Я фыркнула. Что тролль мог знать об этом?
– Ты говоришь это только ради того, чтобы я делала то, что они хотят, – хныкала я. – Вы просто используете меня. Почему я даже умереть спокойно не могу?
– Ты не умрешь. Не хочу себя хвалить, но я, вероятно, единственный, кто действительно ни разу тебя не использовал. Поднимайся.
Даже если бы хотела, это не сработало бы.
– Не могу, – буркнула я.
– Не будь девчонкой! – обратился ко мне Квирин. – Соберись!
– Раньше ты был намного милее, – буркнула я, но попыталась встать. Кассиан прижал меня к своей груди, и Перикл с Колламом поднялись на ноги вслед за мной.
– Если можешь говорить, значит, и стоять тоже можешь, – безжалостно сказал Кассиан.
– Идиот.
У него действительно хватило наглости смеяться надо мной. Его грудь вибрировала за моей спиной. Я уставилась на стол. Пламя заметно уменьшилось. Опустила взгляд на свою грудь, чтобы убедиться, что там не было ни малейшего ожога. В моих венах снова запульсировало бесстрашие, и я шагнула вперед. Кассиан хотел удержать меня, но меня тянуло к печатям. Сделала еще один шаг, и остальные последовали за мной. Я знала, что нужно сделать, чтобы окончательно уничтожить печати, даже если об этом мне никто не сказал. Наш круг вокруг стола становился все теснее и теснее. Здесь, по правде говоря, было уже не семь, а четырнадцать друзей. Мы стояли так близко к пламени, что я чувствовала на своем лице жар. Не раздумывая, потянулась к нему и вместе с Колламом взяла в руки печать Белиозара. Подняла ее, и остальные начали складывать свои скрещенные руки на мои. Ауреола на моей шее мягко замерцала. Не только моя – все семь ауреол сияли самыми разными цветами. Светло-голубым, как топаз, оранжево-желтым, словно солнце, зеленым, подобно весеннему лугу, цветом бордо, как бабушкин шпорник, светло-серым, напоминающим грозовые тучи, красным, как кровь и фиолетовым, как предрассветное небо поздней осенью. Тишина окутала нас, и свет забрал боль. Цвета сплелись в запутанный калейдоскоп света и тьмы.
Из шкатулки вырвался крик, разрывающий барабанные перепонки и эхом прокатившийся по поляне. Она становилась все меньше и меньше, пока не обратилась крошечным осколком дерева, который, как по волшебству, полетел к нашим рукам, ища путь сквозь пальцы. Я ощутила, как яйцо раскрылось, подхватило и поглотило осколок. Краем глаза заметила, как слой льда, сковавший Священное дерево, начал раскалываться и стекать вниз. Дэмиан де Винтер испустил последний вздох. Колдун был мертв.
Солнечные лучи пробивались сквозь серое покрывало туч, и небо прояснилось. Последняя крупица боли испарилась, когда посох Нангура на наших глазах рассыпался и темнеющим дымом скользнул в яйцо, пролетая мимо наших пальцев. Свет ауреол погас. Мы стояли неподвижно, не в силах поверить, что все кончено.
Мы сделали это. Отпустили руки один за другим. Я последней разжала кулак из своих скрюченных пальцев. Печать Белиозара лежала в моей ладони. Как и было предсказано, она поглотила две другие печати.
Чтобы проклятьям конец положить,
Нужно печати все три захватить.
Они пожирают друг друга втроем,
А тот, кто их ищет, не знает о том.
Так и наступит печатям конец,
Любовь разобьет их проклятий венец.
«Любовь разобьет их проклятий венец». Я не знала, что Вибора имела в виду, говоря эти слова. Но посмотрев в лица своих друзей, поняла, что мы смогли сделать это только вместе. Наши любимые помогли нам преодолеть это. Питер шептал что-то на ухо Рэйвен, и она смеялась, счастливая и раскрепощенная. Никогда раньше я не видела ее такой. Рубин тихо ругался с Солеей: он запретил ей приближаться к кругу, не говоря уже о том, чтобы поддерживать его. Но она улыбалась, положив руку ему на щеку. Коллам утешал Эмму, которая смеялась и плакала одновременно. Перикл так страстно целовал кентаврицу, стоящую рядом с ним, отчего Квирин громко кашлянул, что заставило их отпрянуть друг от друга. И только Кассиан сразу же отстранился от меня и исчез. Вероятно, пошел собирать лавры. Я осталась стоять у стола в одиночестве. Вернее, не так. Со мной были мои друзья, пусть и были заняты другим. Но я хотела поделиться с кем-то радостью от победы. С кем-то, кто был только моим. Я вздохнула. Этого кого-то не существовало. Никогда.
– Эй, – подтолкнул меня Квирин. – Ты отлично справилась.
Я опустилась на колени и обняла маленького отважного тролля. С самого начала он был на моей стороне и, к моему изумлению, ответил на объятия взаимностью. Во мне вспыхнула гордость. Мы выдержали. Уничтожили печати. Все, кроме одной. Я выпрямилась и осторожно положила яйцо обратно на стол. Что будет с ней дальше? Сколько времени потребуется, чтобы энергия угасла? Я погладила печать кончиками пальцев, и она отозвалась на прикосновение, начав сиять и переливаться, увеличившись в два раза. На ее оболочке появились трещины, если это можно было так назвать. До сих пор я считала печать обычным камнем, а форма яйца казалась мне случайной. Но скорлупа треснула, будто что-то хотело из него вырваться. Из печати потекли блестящие силуэты. Позади меня ахнула толпа. Заинтригованная, я отступила назад, освобождая место силуэтам, которые превратились в прозрачные тела. Должно быть, это были души тех, кем питалась печать. Очертания становились все отчетливее. Я видела фавнов, эльфов, людей, даже вампиров и фей. Некоторые души парили в голубом небе, теперь простиравшемся над нами. Некоторые из них удивленно оглядывались, будто не понимали, что случилось. Я лишь на секунду обернулась в поисках Мерлина, который наверняка объяснил бы мне все, и поразилась тому, что души приветствовали присутствующих. Должно быть, это были их знакомые, которых они когда-то потеряли. Этого никто из нас не ожидал. Солеа стояла рядом с отцом, похлопывая фавна по спине. Майрон пожимал кому-то руку, а Мерлин даже обнимал какую-то душу. Этот мир был сумасшедшим. Завораживающе сумасшедшим. Когда снова взглянула на разбитое яйцо, из печати вышел Виктор. На его теле не было ни единой раны, и он улыбнулся, увидев обнимающихся Фрейзера и Скай, которые стояли по ту сторону каменного стола. Душа Виктора медленно подплыла к ним и подала Фрейзеру свою прозрачную руку, а затем поцеловала Скай в лоб, прежде чем опуститься на колени перед Надей, которая, казалось, не пострадала от нападения отца. Он обнял сестру. Малышка обхватила шею брата руками.
– Прощай, – тихо сказала она, и он кивнул в ответ.
Я взволнованно наблюдала за этой сценой, не обращая внимания на другие души, вытекавшие из яйца. Пока ко мне не подошла Ларимар. Печать, должно
