– Я тебе не брат! – сверкнул глазами Соломон и сплюнул кровью.
– У тебя нет выбора, идиот! – рявкнул Тунгус. – Хватит! Достал ты меня уже! Уведите, уведите же его! А ты, Милослава, останься, ведьмочки сами справятся. Ну же, в камеру предателя! И позовите сюда пятьсот восьмого. Живо, девочки, живо! Пятьсот восьмого!
Охранницы с готовностью подхватили Соломона и потащили его по лестнице вверх, остались только Фаронов и Милослава, грациозно держащая в руках бластер. Если бы не эта идиотская ситуация, Пашка посчитал бы ее довольно сексуальной, но… пока было не до того.
– А ты готовься, парень. – Тунгус достал сигареты, и они с Милославой закурили. – Сигарету хочешь?
– Нет, – соврал Пашка.
– Ну и правильно, здоровее будешь, – хмыкнул Фаронов. – Жаль, правда, что знакомство наше с тобой оказалось таким недолгим! Ты был таким наивным, свежим, неискушенным… Не то что этот Соломон! Возможно, из тебя со временем и можно было бы сделать что-то путное, но… Ты, к сожалению, слаб, а это не по мне. Нежизнеспособный ты! Почти мусор. Только не обижайся, ладно? Ведь такова жизнь, что означает – пищевая цепочка. И ничего тут не поделаешь, пацан. – Тунгус глубоко затянулся и выпустил череду дымных колец. – И не нужно меня умолять, спрашивать: «А почему, а за что?» и тем более давить на жалость, ладно? Знаешь, сколько я уже наслушался подобного дерьма? Тебе и не снилось. Да и не понять тебе всего этого, честно говоря. Большинство из вас слишком низко летают. Или вообще – плавают-ползают. Не видите вы замысла Божьего! Даже Соломон вечно тупил, за что уже поплатился и поплатится еще… А потому не надо никому из вас обижаться: на меня, на судьбу или обстоятельства – это бессмысленно и как минимум вредно для нервной системы. Чему быть, того не миновать, вот и вся песня.
– Что ты собираешься сделать, милый? – шепнула ему на ухо Милослава, но Пашка услышал.
Тунгус оскалился:
– А для чего я позвал сюда пятьсот восьмого, милая, как ты думаешь?
– Так это же…
– Именно, милая, именно! – Фаронов глубоко и с наслаждением затянулся.
– Да, но ведь если Соломон не захочет слушаться тебя или даже… – Милослава нахмурилась. – Ты уверен, любимый? Может, стоит подождать? Пусть этот горемыка будет нашей гарантией.
– Да ладно тебе, еще одна заладила! Он уже слишком много знает, а для давления на Соломона я и другого параллоида достать смогу. Знаешь, сколько их еще по мирам шатается? Думаешь, мне нечем его шантажировать?
Пашка запаниковал. Что они задумали?!
– Ага! Ну вот и он, мой разлюбезный орк! – внезапно вскричал Тунгус, отбрасывая сигарету. – Приветствую тебя, Петра творенье!
По лестнице быстро спускался уже знакомый Пашке зеленый монстр, порыкивая и вращая глазами от возбуждения. Пашка и вовсе сник – теперь уж точно не сбежишь, но на всякий случай он зажал в кулак парализатор, о котором, казалось, все уже позабыли.
– Где он, где?! – прорычал людоед. – Отдайте же его мне скорее!
– Да вон внизу: обделался, наверное, уже по самые уши, – ухмыльнулся Фаронов, пропуская орка мимо себя. – Ты бы искупал его для начала… А то как-то негигиенично, знаешь ли.
– Ы-ы-ы… – оскалился монстр и сиганул сразу через несколько ступенек, нависнув темной громадой над Пашкой. – Что, обмануть меня решил, маленькая гнида?! Мессир, а что мне сделать с ним? Зажарить, потушить или наделать котлет? Может быть, мясные рульки с теми нубийскими пряностями? Украинская колбаса, пожалуй, из него не получится…
– Просто убей, – скучающим голосом ответил Тунгус, обнимая Милославу за талию. – На твое усмотрение, короче. Пойдем, дорогая, это не для твоих красивых глазок, пойдем уже, милая…
– Будет сделано, мой господин! – взревел людоед, не сводя с Пашки налитых кровью глаз, и клацнул зубами. Пашка ощутил зловонный запах из его пасти. – Не двигайся, молокосос!
Фаронов с Милославой ушли, о чем-то воркуя, будто на светском рауте. Монстр молчал, тяжело дыша и разглядывая Пашку, а тот ждал, сжавшись от страха. Нет, нужно что-то сделать, нужно! Нельзя покоряться судьбе. К тому же что ему теперь терять?! Да ничего! Он скосил глаза на пояс людоеда. Нож. Большой. Острый. Сможет ли он его выхватить? Несомненно, да! Так. Вроде все ушли. Значит, оглушаем парализатором, выхватываем нож, вспарываем орку кишки, затем наверх, гравикрыло, полет и свобода!
– Ургх! – рыкнул людоед и изо всех сил вдарил кулаком рядом с головой Пашки. На того посыпалась труха. – Негодный! Как ты смел?!
Недолго думая Пашка раскрыл кулак и, держа парализатор на уровне пояса, чтобы монстр не заметил, нажал кнопку устройства.
– Я тебе устрою такую казнь, какой еще никто не видывал! – ревел людоед, пододвигаясь к Пашке все ближе. – Но не умоляй меня о легкой смерти, подыхать ты будешь до-о-олго!
Пашка нажал кнопку еще раз. Ноль эффекта. Что за дела?!
– На меня это не действует, парень, – хмыкнул орк и перехватил Пашкину кисть. Тот взвыл от резкой боли. – Ведь я давно не человек!
Свободной рукой Пашка нащупал у людоеда за поясом нож, резким движением выдернул его и с хрустом воткнул клинок ему в пузо. Монстр удивленно хрюкнул и, отпустив Пашку, отшатнулся. С диким воплем Пашка ударил ногой прямо в набалдашник рукояти, полностью вогнав лезвие в тело орка.
– Ты чего это… – захрипел людоед и бухнулся на ступеньки, усевшись прямо перед Пашкой. – Я же просто… отвлекал внимание… – Выпучив глаза, он растерянно хлопал себя по животу, пытаясь найти нож. Кровь ручьем полилась под ноги Пашке.
Так, бежать, бежать!.. Орк уже не опасен. Ха! Даже странно, как легко его можно было обезвредить! Опасливо косясь на людоеда, занятого своей раной, Пашка принялся протискиваться между ним и стенкой. Так… Так… Еще чуть-чуть… Уже почти…
– Погоди! – зарычал вдруг монстр и схватил Пашку за ногу. Тот споткнулся и упал на лестницу, ударившись подбородком о ступеньку. Из глаз посыпались искры, во рту появился вкус крови. – Погоди, парень, погоди! – рычал людоед, все крепче сжимая его лодыжку.
Не глядя, Пашка принялся свободной ногой дубасить противника по спине и голове.
– Паша, я не хочу причинить тебе вред!.. – вдруг зашептал монстр, с трудом разворачиваясь к нему. – Успокойся, черт тебя дери! Я был не прав, понимаю, да, я был излишне жесток, и я каюсь, но… Я люблю Марину, она моя дочь, понимаешь?
– Понимаю! – ответил Пашка и изо всех сил ударил ногой людоеда в морду.
Монстр внезапно отпустил его, и волосатая рука безвольно упала на ступеньку. Он просто тяжело дышал и смотрел на Пашку. По безобразному лицу текли крупные слезы. «Ах, ну да, в таком-то положении сразу совесть просыпается! Нет уж!» – подумал Пашка и вбежал на площадку выше. Так. Есть там кто, на этаже? Вроде тихо… Он дотронулся до подбородка. Кровь. Кость цела? Вроде да. Ну и ладно.
