взгляды встретились. – Ты не видишь… больше?
Чувствуя легкое головокружение, я с большим усилием отвела взгляд. И снова посмотрела на небо.
– Вижу парочку. А что? Здесь много звезд?
Когда Зейн не ответил, я украдкой взглянула на него. Он снова смотрел на меня, слегка наклонив голову, отчего прядь светлых волос задела щеку.
Я продолжала крутить свои волосы, а нервозность все увеличилась – словно растревоженное птичье гнездо. Я отвела взгляд:
– Небо полно звезд, да?
– Да, но единственные, которые имеют значение, – те, что ты видишь.
Мой взгляд метнулся к нему.
Он улыбнулся мне.
– Ты такая… невероятно сильная!
Это застало меня врасплох.
– Что?
– Ты говоришь о потере зрения, словно это ничего не значит. Как будто в этом нет ничего особенного, а это очень важно. Ты это знаешь, – потянувшись, Зейн положил свою руку на мою, а затем осторожно высвободил мои пальцы из волос. – Но ты имеешь дело с этим. Живешь с этим. Если это не определение силы, то я не знаю, что это.
Птичье гнездо переместилось в мою грудь.
– Не думаю, что это сила.
Он убрал мою руку от волос.
– Трин…
Покраснев при первом упоминании моего сокращенного имени и поняв, что мне нравится, когда Зейн так меня называет, я снова перевела взгляд на две звезды, которые на самом деле были одной.
– Я не могу изменить то, что должно произойти. Может быть, однажды найдется лекарство и оно подействует. Но до тех пор я должна принять болезнь и не зацикливаться на ней, потому что это страшно… Чертовски страшно думать, что все это исчезнет и мне придется учиться жить по-другому. Но я должна быть готова и делаю все, чтобы болезнь не поглощала каждое мгновение моей жизни. Это не сила, – я пожала плечами. – Это просто означает, что я… делаю все, что могу.
Все еще держа меня за руку, Зейн сжал ее.
– Как я уже сказал, это и есть определение силы.
Я снова безвольно уставилась в его глаза. Паршиво, если однажды я больше не увижу звезды. И чертовски обидно, если я больше не увижу эти бледно-голубые волчьи глаза.
– Не могу поверить, что ты не рассказала об этом раньше.
– Не принимай близко к сердцу. Это не то, о чем я обычно говорю. Не хочется, чтобы из-за болезни люди стали относиться ко мне иначе. Не хочу, чтобы ты относился ко мне иначе.
– Я бы не стал, – Зейн шагнул ко мне – осторожно, ведь мы все еще были на выступе. – Ладно. Это не совсем так. Я восхищаюсь тобой, но я восхищался тобой и до этого. Так что теперь это нечто большее.
Я попыталась прекратить улыбаться, но не смогла. Тогда я опустила глаза: Зейн все еще держал мою руку. В лунном свете я могла это видеть.
– Что ты собираешься делать, если станет хуже? – спросил он.
– Может быть, заведу себе горгулью-поводыря.
Зейн усмехнулся.
– Я могу быть ею для тебя.
– Э-э-э, чувствую, тебе это очень быстро наскучит.
– Я так не думаю, – его пальцы обхватили мой подбородок. Воздух застрял у меня в горле. – Не думаю, что рядом с тобой мне вообще когда-нибудь будет скучно.
– Правда? – Нуждаясь в небольшом пространстве после обсуждения чего-то настолько личного, я высвободилась и отступила назад. – Хорошо. Держу пари, ты не сможешь меня поймать.
Развернувшись, я побежала по выступу. Зейн выкрикнул мое имя, но оно утонуло в ветре, который подхватил мои волосы с плеч и разметал их. Я добралась до края выступа с головокружительной скоростью, и не было ни секунды колебаний или страха. Я прыгнула, окруженная только воздухом, и в те короткие секунды, прямо перед падением, я стала невесомой. Это и был полет.
Врезавшись в выступ здания на противоположной стороне улицы, я скатилась с него с дикой улыбкой.
Зейн приземлился на секунду позже, полностью перевоплотившись. Его крылья были широко расправлены. Крыша здесь была более освещена, так что я могла видеть ошеломленное выражение на его лице.
Запрокинув голову, я рассмеялась, когда Зейн бросился ко мне, снова полностью изменившись.
– Ты бы видел свое лицо прямо сейчас. Боже, ты действительно выглядишь, будто потерял дар речи! – Я отвернулась. – Не знала, что такое бывает на самом деле…
Зейн оказался возле меня в мгновение ока.
Я взвизгнула, когда он поймал меня, оторвал от земли и прижал к груди. Затем моя спина уперлась в холодный металл какого-то технического сооружения. Как и тогда, в метро, между нами не было никакого пространства. Не знаю точно, когда обвила ногами его талию, но я это сделала, и мне это понравилось.
Очень.
– Ты… – Зейн уставился на меня сверху вниз, обнажив кончики своих клыков. – Ты…
– Что? – вцепившись в его плечи, я задыхалась, и это не имело никакого отношения к прыжку. Все дело было в нашей близости.
– Ты сводишь меня с ума, – сказал он, надавливая, и глубокая пульсирующая вибрация послала дрожь по моему позвоночнику.
Я уставилась на него. Не уверена, отдавал ли он себе отчет в том, что делал. Он был в ярости. Это было ясно, но в этом гневе было что-то более тяжелое.
– Ты не в своем уме, – одна рука скользнула с моей талии по бедру вниз, к ноге. Его рука сжалась, острые когти вцепились в тонкую ткань легинсов.
Окей. Он знал, что делал.
– Ты совершенно безрассудна и импульсивна, – продолжил Зейн, и я откинула голову назад и обнаружила, что мне трудно набрать воздух в легкие. – Если ты снова выкинешь что-нибудь подобное…
– То что? – я сжала его плечи, и крылья Зейна поднялись и опустились, окутывая нас, как в кокон. Раньше кромешная тьма вызывала у меня панику, но теперь она придала мне смелости, будто я могла делать что угодно в созданном им убежище. – Что ты сделаешь?
– Кое-что, – слова Зейна обжигали мою шею, заставляя напрячься все мышцы.
Мои пальцы коснулись кончиков его волос.
– Тебе нужно рассказать мне об этом немного подробнее, – сказала я. – Потому что я на сто процентов собираюсь сделать это снова.
– Мне понадобится поводок для тебя, – Зейн переместил свой вес, и все мое тело, кажется, дернулось от неожиданной твердости между его бедер.
Боже.
Сердце бешено колотилось, в теле накапливался жар.
– Если бы у тебя был поводок для меня, я бы задушила тебя им.
Его хриплый смешок обжег мои губы.
– Разумеется.
– Да, – сказала я, давая разрешение на то, о чем Зейн не просил, но что я хотела ему дать.
Он был таким тихим и спокойным, а потом сказал:
– В ту
