Ночь, признался он, намного красивее и блистательнее дня. Днём всё выжжено озверелым солнцем, а ночью, как вот сейчас, весь мир сияет легко и таинственно неким волшебным светом. Ночью вот он, аромат цветущих яблонь, воздух заполнен чудесным рёвом крупных толстых жуков, важных и неуклюжих, что сталкиваются, падают на спину и долго болтают в воздухе всеми шестью лапами, умоляя помочь перевернуться.
Громко, но виртуозно орёт великое множество соловьев, взлетая до самых высших нот и растворяясь там в неземной неге, звонко стрекочут кузнечики, немузыкально ухнул, не выдержав, филин, смутился, смолк, только от пруда донеслась трель десятка лягушек. Они не спят, тоже поют, их громкое кваканье и скрекотание, само по себе назойливое, сейчас красиво и умело вписалось в общий хор...
Сильные лапы несли его могучее собранное тело быстрыми экономными прыжками. Он словно летел над землёй, едва-едва касаясь её кончиками лап. Сбился с ритма, только когда выскочил из-за леса на простор: кровавое зарево пожара полыхало, как вечерняя заря. Даже не полыхает, а заняло половину неба и передвигается со скоростью улитки. От великого множества домов беженцев осталось всего с полдюжины. Мрак подумал со злой безнадёжностью, что люди прожили здесь уже не одно поколение, а всё ещё их зовут беженцами. Видно, в самом деле, что-то от недоброй магии Мертвого Поля...
Он выронил из пасти узелок, грянулся оземь, через пару минут, уже в одежке горожанина, подходил к дому, который он называл домом Ликии.
С порога ощутил, что внутри пахнет запустением, хотя старик со старухой были в доме. Оба не спали, увязывали узлы. Мрак всмотрелся в их измождённые лица, в голову стукнула внезапная мысль, что какие же они старики, от силы лет на тридцать больше, чем юной Ликии, а выглядят как дряхлые, пережившие, измождённые. Да, не одно поколение этих беженцев пытается что-то сажать здесь, выращивать, но то ли земля слишком пропитана кровью, то ли тяжесть поражения до сих пор давит на их плечи.
— Случилось что? — поинтересовался он.
— Да, добрый человек, — ответил старик кротко.
— Что?
— Мы остались почти одни. Говорят, здесь по ночам всё чаще поднимаются мёртвые... Здесь же была однажды страшная битва, вся земля пропиталась кровью! Потому здесь так тяжко... Мы терпели долго, но теперь мертвецы подают знаки... Не хотят, чтоб мы вот так по земле, где лежат их кости...
Мрак смолчал. Возможно, и лучше, что все отсюда разъедутся, растворятся по всей Барбуссии. Здесь они друг другу не дают забывать, что все они — изгои, а на новом месте — новые заботы. А останутся — и через сто лет будут беженцами...
Старик вздрогнул, глядя на золотые монеты. На ладони Мрака поместилась целая горсть.
— Это чистые деньги, — успокоил Мрак. — Никого не убил, не ограбил... Это вам на обустройство на новом месте.
— Один из моей родни, — сказал старик, — передал весточку, что разводит овец... Нравится! Зовёт. Говорит, что разводить овец — интересно. Да не так, как у нас — пяток, а большие стада! Я поговорил со старухой, она говорит: почему и нет? Здесь уже никого не осталось...
Он топтался перед Мраком, не зная, как ему сказать, этому грозному человеку, он же спас Ликию из рук жуткого Волдыря, и Мрак сам сказал:
— Хорошо. Тебе виднее. А с конём сделаем так... Завтра приведи в тцарский дворец, хорошо?
Старик отшатнулся:
— Я? В тцарский? Кто ж меня с моим-то рылом?
— С подарком пустят, — успокоил Мрак. — Подарки все любят. Скажешь, что привёл этого коня тцару в дар.
— И что мне скажут?
— Велят малость подождать, — объяснил Мрак. — Во дворе. Не в залы ж с конём? Тцар выйдет... или его выведут под белы руки, изволит посмотреть на коня, поблагодарит, даст тебе пару золотых монет.
Старик в недоверии покачал головой.
— Не знаю, не знаю... Тцар — это так высоко... Я и перед своим деревенским старостой издали... ещё с дальнего края деревни шапку долой и кланяюсь... А как же сам конь, тебе не жалко?
— Жалко, — ответил Мрак. — Но ты всё сделай, хорошо?
— Хорошо, — ответил старик печально. — А ты... ты куда?
— Я там буду, — пообещал Мрак. — Мы с тобой ещё увидимся.
— Хорошо, — ответил старик озадаченно, явно не понял это загадочное «там», но переспрашивать из крестьянской деликатности не стал.
Когда впереди показались стены Куявы, Мрак смутно удивился, что они такие тусклые, но, подняв голову, ахнул. Тяжёлые низкие тучи катят почти над головой, чувствуется целое море воды, что вобралось в эти тучи, как в исполинскую губку, но готово обрушиться на головы.
Он спрятал коня под скальным навесом, вдруг да в самом деле пойдёт дождь, это ж надо как всё меняется: час на коне, а как будто в другом мире! — отбежал подальше и уже в волчьей личине промчался по знакомой дороге.
На этот раз в зубах, помимо узелка с одеждой, ещё и тяжёлый кувшин. Мрак задирал морду повыше, а то хоть горлышко и залито смолой, но чуть задень донышком о камень...
С севера дует холодный ветер. Говорят, десять лет тому вот так дул трое суток кряду и принес тучу, из которой посыпался снег, укрыл поля по щиколотку. И хоть всё быстро стаяло, но жрецы предсказывали тогда великие потрясения.
Сейчас же, благодаря этому ветру, стражи дремлют в караульном помещении, в окошке мелькают пурпурные языки пламени, очаг горит, пахнет жареным мясом.
Второпях ударился оземь не совсем удачно, до крови уколол бок о торчащий сук, быстро оделся, схватил кувшин и метнулся по стене вверх, издали похожий на большого мохнатого паука.
Кузя мирно спала. Он скользнул на цыпочках мимо, открыл тайный ход, а там, в темной каморке, осторожно плеснул на стену из кувшина. Тяжёлая золотистая жидкость тут же исчезла, словно впиталась в губку. Он плеснул ещё и ещё, чувствуя, как кувшин становится легче. Чёртов камень с легкостью поглощает раствор, в котором проклятый колдун растворил два таких кувшина с золотыми монетами, раздробил и растёр в пыль с десяток рубинов, две жемчужины, не считая всяких там редких трав, которые, по его словам, дороже золота и драгоценных камней.
Наконец поверхность камня стала золотой, щербинки заполнились. Каменная плита теперь выглядит как отполированная золотая пластина. Мрак коснулся ладонью, ощутил лёгкое покалывание. Золото замутилось, появилось изображение огромного лица, отодвинулось, это колдун с волнением всматривался во Мрака.
Сердце Мрака заколотилось, он часто видел, как пользуется магией Олег, но чтоб сам... гм.
— Ну и что дальше? — спросил он шепотом. Из глубины камня донеслось такое же негромкое:
— Дальше совсем просто, Ваше Величество... Вы можете ступить прямо в этот золотой камень, что уже и не золотой, и не камень...
