куртке, не пойми с кого снятой, проступало небольшое пятно крови. Но что-то жестко уперлось чародейке в грудь, прямо под собольим полушубком, поползло вверх и угрожающе обхватило шею. Аврора отступила, держась за горло.
— Я помочь хочу! — повторила она, выпуская изо рта густые облака пара.
Сигиец опустил правую руку, продолжая молчать.
— Ты ранен, тебе нужна перевязка, отдых и тепло. Нельзя же быть таким упрямым ослом!
Аврора поправила меховую шапку, выдула изо рта в потолок пар, будто закипающий котелок.
— Ты хоть знаешь, что эти развалины окружены Ложей? — спросила она, уперев руки в бока. — Снаружи два десятка магистров и их прихлебателей-крысоловов дожидаются приказа о штурме. Знаешь ты об этом?
— Да, — наконец-то ответил Райнхард мертвым, хриплым голосом.
— И что, тебя это совсем не волнует?
— Нет.
— Что ты собираешься делать? Перебьешь их всех?
Ответом ее он больше не удостоил.
— Какой же ты наивный дурак! — Аврора схватилась за холодные щеки. — Неужто ты думаешь, что они будут с тобой церемониться? Если ты убьешь хотя бы одного из них, что вряд ли в твоем-то состоянии, они плюнут и просто взорвут эту помойку вместе с тобой. Даже ты не переживешь взрыв!
Сигиец покачнулся. Только сейчас Аврора поняла, какие усилия тот прикладывает, чтобы стоять.
— Это не имеет значения, — сказал он тем не менее твердо.
— Почему ты убил ритора Ложи? — спросила чародейка. — Только не говори, что из-за обещания мне!
Он не ответил.
— Ты знал, что за всем стоит Ванденхоуф?
— Нет.
— Тогда откуда?..
VII
— Стоять! — резко окликнули его.
Сигиец обернулся. Его догоняла пара мужчин в обычных серых сюртуках. Могли бы сойти за простых горожан, но, во-первых, простые горожане вокруг Люмского дворца сегодня ночью не бродили. А во-вторых, сигиец видел их насквозь.
Сули обоих переливались радужным свечением арта с преобладанием красных, желтых и оранжевых оттенков. Оба были пиромантами.
— Именем Ложи, стоять! — повторил один из них, грозно вскинув руки. В ладонях вспыхнули яркие цветки магии.
— Брось палку и сдавайся! — приказал второй, сам начиная мерцать радужным свечением ярче.
Райнхард палку — отнятую у гвардейца церемониальную алебарду — не бросил. Пару секунд размышлял над причинами настырности чародеев и пришел к выводу, что виной тому трое их предшественников, которых он встретил на выходе из Люмского дворца. Те не хотели пропускать, но у сигийца не было времени. Сейчас тоже не было времени, а пример предшественников этих двоих ничему не научил, иначе они бы не бросились в погоню, тем более вдвоем.
Сигиец уже перестал задаваться вопросом, почему люди не склонны учиться ни на своих, ни на чужих ошибках. Однако их переоценка собственных возможностей все еще ставила Райнхарда в тупик.
Он раскрутил алебарду и упругим шагом двинулся к чародеям.
Те предсказуемо напали. Швырнули в него несколько огненных шаров. Сигиец ощутил привычное неприятное жжение и покалывание, заметил у чародеев обычное недоверие к происходящему. Затем пироманты последовали примитивной, инстинктивной схеме действий: если что-то не работает, надо сделать так же, только сильнее или больше. Удивительным для них образом схема не сработала.
Ровно через десять секунд оба лежали на земле. У одного была сломана рука в двух местах. Второй, проделав захватывающее дух сальто с неудачным приземлением на дорожные камни, остался с сильным вывихом плеча, ушибом бедра, треснутой парой ребер и сотрясением мозга. Древко алебарды тоже не пережило схватку, и в руках сигийца остались почти бесполезные обломки.
В серебристой дымке тумана его зрения возникла человеческая фигура. Расплылась красным пятном ниоткуда. Сигиец не знал, чья эта сули, никогда не видел, но ощутил нечто знакомое. Это чувство он уже испытывал в бальном зале. Оно же привело его сюда, то пропадая, то обостряясь вновь.
Фигура вскинула руку. Райнхард инстинктивно закрылся от возможной психокинетической атаки, подняв волну силы. Но удара не последовало. Во всяком случае, не в него. Сигиец услышал вскрик позади себя — и фигура растворилась в тумане. Райнхард простоял настороженно несколько мгновений, только затем коротко обернулся, заметив где-то вдалеке сули еще одного чародея, в арте которого преобладали светло-синие тона.
Постояв еще немного, не обращая внимания на стоны, шипение, всхлипы двух пиромантов на земле, сигиец бросил на брусчатку обломки алебарды и пошел. Один из чародеев, со сломанной рукой, кое-как метнул ему в спину огненный шар и даже каким-то чудом попал, но сигиец почти не заметил.
Странное, необъяснимое, противоречивое чувство обострилось вновь, и он следовал ему. Он не знал, куда идет, но знал, что идти должен, потому что придет куда нужно.
Блуждания по неспокойной Анрии продлились пару часов, если не больше. Сигиец постоянно оказывался близко к беспорядкам и стычкам горожан с драгунами и солдатами, но ему удавалось благополучно избегать незапланированных встреч.
Путь закончился во дворе. В самом обычном дворе. В таких дворах живут самые обычные люди, далекие от внешнего мира, озабоченные только своей семьей, работой и тем далеким днем, когда можно беззаботно нянчиться с внуками, повторяя самому себе, что жизнь удалась и не о чем жалеть.
Когда-то сигиец уже был здесь — месяц назад встретился здесь с вилканским фехтовальщиком и пытавшимся ударить в спину Гиртом ван Бледом.
Теперь оказался тут вновь.
— Здравствуй, сын мой.
Сигиец с разворота швырнул волну силы, но позади никого не оказалось. Райнхард отскочил, разворачиваясь в прыжке, и не глядя ударил телекинезом снова.
Возникшая перед ним фигура в серебристом тумане лишь подняла руку, отбивая волну.
— Ну-ну, неужели ты думал, что на меня это подействует?
Сигиец почувствовал, как воздух вокруг уплотнился. Райнхард попытался пробить образовавшуюся преграду, но ничего не вышло — его сила просто разбилась о крепкую стену. Сигиец оказался заперт, а невидимая клетка сужалась. Он уперся в нее, надавил силой, но это оказалось совершенно бесполезно. Райнхарда сдавило и полностью обездвижило. Казалось, нужно еще одно незначительное усилие, чтобы довершить начатое, но его не последовало.
Его не могло последовать.
— К сожалению, — произнесла сули, приблизившись. — А может к счастью. Надолго я тебя сдержать не смогу тоже, но нам хватит времени, чтобы все прояснить. Ты ведь за этим так долго меня искал?
Это была аура обычного, ничем не примечательного человека, каких в Анрии полмиллиона. Но за ней крылось нечто, чего сигиец не ощущал уже семь лет.
— Нет, — сказал он и вновь попробовал освободиться из плена, но без успеха.
— Нет? — удивился Машиах. — А зачем? Только не говори, что убить меня. Это слишком нерационально, нелогично и бессмысленно. Впрочем, — он пожал плечами, — логичность и рациональность также довольно сильно переоценены и приводят лишь к бессмысленности. Что ты и продемонстрировал на своем примере.
Сули изменилась, как будто кто-то разлил в мутной воде яркую краску, и перед сигийцем стоял уже совершенно другой человек. Возможно, когда с ним довелось даже столкнуться на улице, но он не представлял совершенно никакого интереса и необходимости запоминать.
— Ты был создан, чтобы принимать самые рациональные и логичные решения и тем самым выполнять поставленные перед тобой задачи предельно быстро, просто и эффективно, — сказал Машиах другим голосом. — Но оглянись, — он махнул яркой, почти огненной рукой. — Посмотри на последствия твоих рационально-логичных действий. Ты устроил настоящий хаос в этом маленьком городке, большинство твоих поступков ни к чему не привели и не имели никакого смысла. Кто знает, чем бы все закончилось, если бы ты не встретился с теми, кто вновь начал думать за тебя.
Машиах подступил почти вплотную. Сигиец почти не ощутил занимаемого им пространства.
— А сейчас мы наконец-то встретились лицом к лицу, — сказал Машиах. — И самое рациональное, самое логичное, что ты можешь сделать — убить меня, ведь именно к этому все и двигалось. Но если ты убьешь меня — совершишь самый нелогичный, нерациональный и бессмысленный поступок. Если я перестану существовать, для чего останется существовать тебе?
Он исчез, просто угас и растворился в серебристом тумане, в котором угадывались очертания домов и крыш глухого двора и проступали яркие фигуры мирно спящих людей.
— Ты станешь просто не нужен, — шепнул в самое ухо Машиах. — А я не для того тебя создал.
Аура перетекла струйкой разноцветного дыма и как будто заполнила человеческую форму перед сигийцем. Тот вновь не знал,
