В конце гостиной узкий коридорчик вел до самой середины второго крыла к двери, которая, в свою очередь, выходила на небольшую, закрытую со всех сторон лужайку, вполне пригодную для использования в качестве солярия и достаточную по размерам для игры в бадминтон, если б нашелся такой хладнокровный человек, чтобы скакать с ракеткой на высоте птичьего полета у самого края глубочайшего обрыва.
С той стороны от коридора, что ближе к склону, располагались просторная спальня — Франца — и большая ванная комната, дверь которой выходила в коридор в самом его конце. На противоположную сторону выходили двери двух спален чуть поменьше, каждая с огромным окном, которые можно было полностью закрыть плотными темными шторами. Это были комнаты сыновей, заметил он походя, но я не без облегчения отметил, что в них практически не осталось никаких предметов, могущих напомнить об их юных обитателях: в глубине моего шкафа, честно говоря, висели какие-то женские вещи. Обе эти спальни, которые он отвел нам с Вики, соединяла общая дверь, которая с обеих сторон запиралась на задвижки, сейчас отпертые, хотя сама дверь была прикрыта — типичное проявление, хотя и совсем незначительное, интеллигентной тактичности Франца: он не знал, или, по крайней мере, делал вид, что не знает, какие у нас с Вики отношения, и вопрос с дверью оставил решать нам самим, как сочтем нужным — без лишних слов и многозначительных намеков.
К тому же прочными задвижками были снабжены и обе двери в коридор — Франц всегда искренне считал, что гость имеет право на уединение, — и в каждой из комнат обнаружилась небольшая вазочка с серебряными монетками, не какими-то там коллекционными, а самой обыкновенной американской мелочью. Вики это заинтересовало, и Франц смущенно пояснил, посмеиваясь над собственной романтичностью, что исповедует старинный обычай испанской Калифорнии, требующий, чтобы помимо всего прочего под рукой у гостей имелись и необходимые им деньги.
Познакомившись с домом, мы разгрузили «фольксваген» от нашего скудного багажа и провизии, которой Франц запасся в Анжелесе. При виде тонкого слоя пыли, собравшейся повсюду за его месячное отсутствие, он тихонько вздохнул, и Вики настояла, чтобы мы пришли к нему на выручку и на скорую руку навели порядок. Франц особо не протестовал. По-моему, всем нам — по крайней мере, мне-то уж точно — очень хотелось поскорей заняться чем-нибудь обыденным, чтоб стереть из памяти недавнее невероятное событие и вернуть ощущение реальности, хотя вслух этого никто не высказал.
За компанию с Францем с этим делом мы управились легко и непринужденно. За домом он, конечно, следил, но никогда не возводил чистоту полов в культ. Сноровисто орудуя веником и шваброй, Вики просто-таки великолепно смотрелась в своем свитере, тореадорских штанах и сандалиях с длинными ремешками — она носит современную униформу молодых интеллектуалок, старающихся не забывать и о своей принадлежности к женскому полу, правда, не подчеркивая это положение, а исключительно следуя моде.
Покончив с этим делом, мы засели на кухне с кружками черного кофе — выпить почему-то никому из нас не захотелось, — слушая, как побулькивает в котелке мясо, которое Франц поставил тушиться на плиту.
— Насколько я понимаю, — начал он безо всяких предисловий, — вам хочется узнать, не знал ли я о том, что нечто подобное должно было случиться, еще когда приглашал вас сюда, и нет ли какой-либо связи между данным феноменом — довольно претенциозный термин, не правда ли? — и прошлым этой местности или моим собственным прошлым — или некой деятельностью, осуществляемой в этих краях, включая военные испытания, — и, наконец, нет ли у меня какой-либо теории, могущей все это объяснить — вроде предположения Эда насчет гипноза.
Вики кивнула. Он абсолютно точно выразил то, что было у нас в головах.
— Кстати насчет гипноза, — вклинился я. — Когда мистер Мортенсон высказал это предположение, оно показалось мне совершенно невероятным, но теперь я далеко не так в этом уверен. Я вовсе не хочу сказать, что ты нас умышленно загипнотизировал, но разве не существует таких форм самогипноза, которые могут передаваться другим? Как бы там ни было, условия для этого были самыми благоприятными — мы только что говорили о сверхъестественном, было солнце и оставшиеся от него черные пятна, которые способствовали привлечению внимания, потом внезапный переход к полутьме, и, наконец, ты так решительно указал на тот утес, словно там и следовало чего-то увидеть.
— Ни на минуту не могу в это поверить, Гленн, — убежденно возразила Вики.
— Честно говоря, я тоже, — повернулся я к ней. — В конце концов, записи на карточках весьма наглядно продемонстрировали, что привиделось нам практически одно и то же — небольшие различия в описаниях способны лишь подкрепить это убеждение, — и я не вижу, где по дороге или при каких-то наших прежних встречах мы могли получить материал для подобного внушения. И все же мысль о некоем скрытом подсознательном внушении меня упорно не оставляет. Может, это так называемый дорожный гипноз или солнечный? Франц, с тобой такое и раньше случалось? Насколько я понимаю, это именно так.
Он кивнул, но потом обвел нас обоих задумчивым взглядом и проговорил:
— Хотя не думаю, что мне следует рассказывать вам об этом в мельчайших подробностях. Не то чтобы я опасаюсь, что вы заподозрите меня во вранье или чем-нибудь в этом роде, но просто по той причине, что если я расскажу, а потом нечто подобное случится и с вами, вы еще больше уверитесь — и вовсе не без оснований, — что дело только во внушении.
— И все же придется мне дать ответ на эти вопросы, — продолжал он. — Только коротко, в общем и целом. Да, я уже не раз испытывал нечто подобное, когда приезжал сюда один в позапрошлом месяце, — и то же самое, что сегодня, и с некоторыми отличиями. Тогда у меня на этот счет не возникло никаких фольклорных или оккультных теорий, ни чего-то в этом духе, и все же я настолько перепугался, что в конце концов поехал в Анжелес и проверил глаза у очень хорошего окулиста, посетил психиатра и двух психоаналитиков, которым полностью доверяю. Все в один голос меня заверили, что психика у меня в порядке — зрение тоже. Через месяц я пришел к окончательному убеждению, что все виденное или прочувствованное мною было просто галлюцинациями, связанными с одиночеством. Вас я пригласил частично и с той целью, чтобы в случае повторения чего-то подобного кто-то мог развеять мои сомнения.
— Однако вы не были окончательно убеждены, что все это только померещилось, — заметила Вики. — Карточки и карандаши вы держали наготове, в кармане.
