— И чем же ты нам поможешь?
Хонза горделиво расправил грудь.
— Так я лучший в мире сказочник! Вы мечами махаете, я работаю головой!
Иорвет хмыкнул. Я же опять погрузилась в свои мысли. С Хонзой или без, мне не хотелось уходить из сгоревшей деревни с браслетом на руке, и идея поиска воинственных зерриканских чародеев совершенно не воодушевляла. С другой стороны, в деревне непонятно, что ещё можно сделать, да и процесс трупного разложения уже начался, и дольше находиться внутри частокола было небезопасно. Тем более, что умелый кузнец, вероятно, и без чародея помог бы избавиться от браслета, а ближайшего кузнеца можно было найти только по ту сторону гор.
— И что же за третья причина? — тем временем спросил Иорвет.
Хонза достал свою любимую игрушку, щёлкнул крышкой.
— С волшебной стрелкой мы не потеряемся! Солнца-то тут не бывает!
Иорвет протянул руку, жрец заколебался, но отдал ему коробочку. Эльф встал, с компасом в руках прошёл в одну сторону двора, в другую. Вдруг я заметила, как плечи его напряглись, на миг он замер, а потом быстро зашагал к баракам и скрылся за углом.
— Эй, мессия, стрелку верни! — всполошился Хонза.
— Сиди спокойно, вернёт, — как можно убедительней сказала я, сама не представляя, что задумал скоя'таэль.
Иорвет и правда показался через минуту и, вернувшись, отдал компас Хонзе, который тут же спрятал его в складках мантии.
— Хорошая вещь, полезная, — неожиданно смягчившимся голосом сказал эльф. — Договорились. Идём вместе до Эльскердега, а там разойдёмся своими путями.
Глаза на хитром лице Хонзы вспыхнули радостью.
***
За воротами деревни нас встретили полчища скрекков и бледно-серых склизких гулей, стянувшихся на запах гари и трупного разложения.
— Ты слишком полагалась на свои знаки, — назидательно сказал мне Иорвет после побоища, глядя на моё мрачное лицо. Мы разделывали туши скрекков, по словам Хонзы мясо этих хищных крыс было весьма вкусным. — Постичь искусство боя можно только тогда, когда знаешь цену каждому своему движению.
Во всех последующих драках с нечистью и стаями исхудавших озлобленных волков я убеждалась в его правоте, что раздражало не меньше, чем его наставительный тон. Без права на ошибку, без возможности пользоваться знаками и защищать себя Квеном адреналин в каждой схватке подскакивал до небес, в голове устанавливалась кристальная тишина, и мозг полностью концентрировался на точном движении меча. Разница и впрямь была колоссальной — как если играть в покер на спички или на деньги. Я понимала это, и всё-таки без знаков и чутья чувствовала себя инвалидом.
По дороге Хонза не затыкался. Иорвет же, напротив, как воды в рот набрал и не разговаривал с нами, быстро шагая впереди. Во мне жрец нашёл благодарного слушателя — его болтовня развлекала и помогала отвлечься от мрачных мыслей. Не забывая заправляться алкоголем, он травил байки и постоянно поглядывал на компас, довольно посмеиваясь.
— А знаешь, какое моё лучшее дельце было, пророчица? Сейчас расскажу и мамой клянусь, ты такого не слыхивала, — Хонза шёл рядом, в его сумке позвякивали бутылки и стащенные из деревни серебряные столовые приборы. — Короче, представь себе Туссент — край непуганых идиотов. Живут, как у боженьки за пазухой, красота, вином завтрак запивают. Не говоря уж об обеде и ужине. Так вот, бросил я клич — негоже в Туссенте, да без статуи пророка Лебеды жить. Такой, чтобы облака подпирала! Кассу собрал — мама не горюй, скульптора нанял, артели, и никакой предоплаты, богоугодное же дело! Утром стулья, вечером деньги, так им и сказал. Ну и был таков, два года по лучшим темерским борделям жил. Эх!
На второй день пути мы встретили пяток аборигенов, мирно сидящих около костра. Они и так были готовы убежать, но Хонза, словно заправский эксгибиционист, задрал юбки мантии и угрожающе посветил татуировкой на груди. Бедные оборванцы в страхе бухнулись на колени. Жрец, довольный произведённым эффектом, величаво кивнул нам с Иорветом.
К вечеру третьего дня настроение Хонзы переменилось. Всё чаще в его болтовне возникали паузы, он нервничал, то и дело оглядываясь по сторонам, и беспрестанно встряхивал коробочку компаса и постукивал ногтем указательного пальца по стеклу над стрелкой. Это не укрылось от взгляда Иорвета — эльф ничего не сказал, но я заметила, как едва-едва приподнялись уголки его губ.
Среди бурых деревьев начали попадаться островки травы, мох на стволах стал пышнее и зеленее. В сумерках мы подошли к опушке густого лиственного леса. С удивлением я смотрела на Хонзу — лицо его побелело, он хватал ртом воздух.
— Что с тобой, жрец? — вкрадчиво спросил Иорвет. — Это же лес аминорнов, не так ли? Мы же и должны были прийти сюда.
— Д-да, всё по плану! — Хонза сглотнул. — С животом что-то, схудилось мне.
— Встанем тут на ночёвку, — скомандовал Иорвет.
Костёр мы сложили на поляне неподалёку от леса аминорнов, вернувшись немного назад к знакомым бурым деревьям Пустошей. Иорвет улёгся и завернулся в одеяло, Хонза же сидел у костра, периодически убегая в лес. «Может и правда живот прихватило», — подумала я, поправила мечи, взвела арбалет. До рассвета была моя очередь дежурить, и я ходила туда-сюда, прислушиваясь и вглядываясь в темноту. И чем дольше я ходила, тем сильнее меня охватывало странное беспокойство.
Осмотревшись, я напрягла все органы чувств в попытке найти источник тревоги. Чернота леса уже давно не пугала меня в этом мире — это в прошлой жизни, оставшись ночью дома одна, я обязательно включала где-нибудь свет, чтобы выдуманные мною чудовища не мешали спать. Здесь же я сама стала охотником на чудовищ, и вполне реальные монстры этого мира, обретя плоть, хоть и стали смертоносными и опасными, но неожиданно потеряли тот ореол иррационального страха, который я испытывала в прошлом мире, до ужаса боясь несуществующих тварей.
Нет, причиной не был лес, однако тревожность и ожидание чего-то ужасного нарастали. Я подбросила полено в костёр — невесомыми вспышками по бурому мху затрещали искры — и вдруг поняла, что страх шёл из меня самой, изнутри. В голове рождались и пухли панические мысли. А что, если нам так и не удастся снять браслет? Перед глазами с жуткой реалистичностью предстала картина моей руки с отрубленной культей. Полноценно сражаться я не смогу, потеряю способность использовать знаки, магическая изнанка станет недоступной. Зачем такая калека в напарники Иорвету? Любой из его скоя'таэлей будет полезнее, чем я. «Он бросит меня, точно бросит», — прошептала я. Эта мысль была ещё страшнее видения с рукой, и, несмотря на жар от вспыхнувшего полена, по спине пополз озноб. Я резко обернулась, треснула ветка — Хонза снова скрылся за деревьями.
Я зашагала по поляне, поглядывая на спящего Иорвета. Страх опять вернулся в мозг. Надо выбить эту дурь из головы! Отошла к ближайшему дереву, прислонилась лбом к шершавой коре. «Перестань, Яна, мы с ним что-нибудь придумаем!» — прошептала я и легонечко стукнулась лбом о ствол. Полегчало. «Раз уж такое дело, надо повторить», — решила я, отвела лоб чуть назад и ткнулась в дерево ещё раз. Под закрытыми веками от удара вспыхнули миллионы звёзд, закрутились в бешеном хороводе. Наступила полная темнота, и я потеряла сознание.
ПУСТОШИ. На каждую хитрую задницу
В нос ударил ядрёный аммиачный дух, я судорожно вдохнула, и под спиной образовалась опора из рук.
— Ну наконец-то, — проворчал Иорвет, приподнимая мне плечи и подкладывая под голову мешок с вещами. — Неплохо он тебя приложил.
— Что произошло? Что это? — я ничего не соображала, но взгляд зацепился за флакончик в соломенной оплётке, который эльф держал в руке.
— Сразу видно, что ты никогда не носила корсета… Соль оленьих рогов, — ответил Иорвет. — Нужнейшая вещь при дворе, да и в лесу, как видишь, помогает. Накера в себя привести или вот тебя.
Голова кружилась, тошнило. Только-только начало светать. На затылке я нащупала крупную саднящую шишку.
