Правда, Деви ничего не сказала ни о Страже, ни о том, чем обернется победа над ним. Не знала? Скорее, ей было ведомо, что уйти с горы Дейгин можно, даже одолев Хранителя.
А следовательно, стоило поискать способ это сделать. Подобрав свой лук, варвар осмотрел небосклон. Птиц не видно. Он осторожно двинулся по тропинке, готовый к любым неожиданностям. Миновал узкую горловину, отделявшую котловину от джунглей, и углубился под сень деревьев.
Ровным счетом ничего не произошло. Яркие бабочки вились между ветвей, звенели цикады, где-то вдали протяжно протрубил слон. Тропинка бежала вниз через заросли бамбука, перечных лиан, рододендронов и диких роз — алое, голубое, зеленое разноцветно придавали пейзажу вид праздничный и умиротворенный.
Вскоре впереди заблестела вода — показался берег реки. Конан увидел свою лодку, зачаленную возле сухого дерева с тремя вершинами — ориентира, по которому утром он признал со слов Деви начало тропинки, ведущей на гору Дейгин. Закинув лук за спину, варвар хмыкнул, шагнул вперед… и уперся лбом в шершавый ствол пожелайдерева.
Это было так неожиданно, что он даже не успел удивиться. Провел рукой по стволу, стряхивая жирных муравьев, только потом огляделся. Он стоял посреди котловины, многорукая Хали таращила свои деревянные глаза, оружие и доспехи у ее ног отбрасывали солнечные блики. Тень пальмы вытянулась до самого дома Хранителя: солнце уже клонилось к закату.
Конан молча зашагал к каменистому склону. Он решил попытать счастья, взобравшись наверх — будь что будет. Склон покрывал мелкий щебень, но карабкаться по нему было несложно, тем более для киммерийца, с детства привыкшего лазать по крутым скалам своей холодной родины.
До кромки откоса оставалась всего пара локтей, когда все поплыло у него перед глазами, и он почувствовал, что скользит на дно котловины, словно по гладкому стеклу.
Странное это было скольжение. Щебень и камни оставались недвижны, никакого оползня, и все же Конан оказался у подножия откоса, не успев даже перевести дыхание. Он повторил попытку еще в двух местах — с тем же результатом.
Присев на нагретый солнцем валун, варвар предался невеселым размышлениям. Похоже, слова Рогара подтверждались самым печальным образом, и перспектива провести десять лет по соседству с проклятой кальпаврикшей вырисовывалась все более отчетливо. Если, конечно, не поступиться гордостью и не проглотить золотой орех.
И тут новое соображение пришло киммерийцу на ум, заставив вскочить и вновь направиться вниз по тропинке. Рогар поминал, что жрецы заставляли его таскать воду и поливать корни пожелайдерева. Значит, он спускался к реке. Может быть, к берегу есть другой путь, не закрытый чарами? Если его просто стерегут — жрецы ли, черные птицы или иные существа — он найдет способ проложить себе дорогу!
Вытащив из заплечных ножен немедийский меч, Конан медленно двинулся по тропинке, внимательно осматривая заросли. Ни малейшей прогалины: колючие ветви кустарников плотно оплели лианы. Между корней растений поблескивала мутная жижа, в которой копошились белые черви и какие-то насекомые. Местность уже не казалась столь привлекательной, а бутоны диких роз алели в зарослях, словно капли крови.
Когда в просвете между ветвей вновь заблестела река, киммериец остановился. Он уже видел свою лодку. Еще шаг — и неведомая сила перенесет его к стволу ненавистной пальмы. Конан решил не пытать судьбу: после всех этих перемещений голова у него кружилась, а в желудке словно ворочался отвратительный сгусток холодной слизи.
Отступив шагов на десять, варвар обрушил меч на стену кустов. Он яростно орудовал клинком, как будто перед ним были не обычные растения, а сонмище мерзких чудовищ. Сок перечных лиан обжигал лицо, колючки рвали одежду и царапали кожу, но киммериец упрямо продвигался вперед, надеясь обойти невидимую преграду, закрывавшую тропинку, и спуститься к берегу в другом месте.
Вскоре живая стена расступилась, и он оказался на краю обширной поляны, заросшей высоким папоротником.
Прикинув, что река должна находиться по левую руку, Конан двинулся через это зеленое озеро, доходившее ему до груди. И тут же застыл, внимательно вглядываясь в извилистую полосу колеблющихся листьев впереди: кто-то или что-то пересекало поляну по направлению к сухому откосу, наверху которого темнела мрачная стена джунглей.
Неприятный запах коснулся его ноздрей. Так мог пахнуть живущий на помойке пес, внезапно искупавшейся в бочке с дешевыми благовониями. Запах казался знакомым, но не вызывал ни малейшего желания повстречаться со своим источником. Решив выждать, варвар пригнулся и принялся наблюдать из-за широких листьев папоротника.
Ждать пришлось недолго: заросли у края склона раздвинулись и показалась процессия карликов с короткими, загнутыми на концах дубинками в руках. По вывернутым назад ступням и выпученным глазам, сидевшим гораздо выше, чем у людей, Конан признал якшей — древнее лесное племя, поселившееся в дебрях Вендии еще задолго до Великого Потопа.
О якшах болтали разное. Говорили, например, что Богиня Смерти Хали вытесала их из камней Химилийских гор, дабы существа эти охраняли несметные сокровища в темных пещерах. Другие утверждали, что якши ведут родословную от древних гигантов, которых небесные воители Асур и Катар так долго лупили по головам своими палицами, что те уменьшились до трех локтей с шапкой, а глаза у несчастных вылезли на лоб, да так там и остались. Ноги же им якобы вывернул Индра, за то что коварные недорослики хотели умыкнуть Небесную Черепаху и лишить земном диск опоры.
Как бы то ни было, к якшам относились презрительно и в то же время с опаской, хотя и пускали на рынки, где карлики обменивали плоды дерева у-у, дарующие мужчинам любовную силу, и молоко птицы удгар, полезное для стариков и кормящих матерей, на железные ножи и наконечники для стрел. Кузнечного дела они, похоже, не ведали.
Время от времени очередной Мехараджуб объявлял их вне закона, ссылаясь на свидетельства очевидцев, уличавших лесное племя в отвратительном людоедстве. Однако плоды у-у произрастали в местах, ведомых лишь якшам, а птицу удгар никто из людей и вовсе не видел. Так что по настоянию стареющих любовников и кормящих матерей законы приходилось отменять, и недорослики вновь появлялись в городах, заставляя жителей зажимать носы и плеваться от их весьма своеобразного запаха.
Недорослики ловко бежали вверх по склону, перебирая кривыми ногами. Впереди следовал карлик в зеленой шапке с красной опушкой, с плетеным щитом за спиной и бамбуковым копьем в руке — очевидно, вожак. Шестеро якшей сгибались под тяжестью длинного свертка, перехваченного тонкой веревкой, стараясь не отставать от своих соплеменников. Конан заметил, что остальные держатся по бокам носильщиков, явно их охраняя.
