— Это тебя не касается.
— Меня это и не интересует, — спокойно ответил Хаген. — Делай с Брунгильдой все, что хочешь. Надень на себя корону Вормса. Мне все равно. Но не смей делать больно Кримхилд. Ты говоришь, что любишь ее, и я тебе верю и знаю, что Кримхилд отвечает тебе любовью. Сделай ее счастливой — это все, что я от тебя требую.
— Это угроза?
— Да, — отрезал Хаген. — И мой тебе совет: не забывай об этом. Потому что если забудешь, Зигфрид, то клянусь — я вернусь и убью тебя.
Не дожидаясь ответа, он повернул коня и помчался прочь. Все равно куда. Главное — подальше отсюда.
Ничего не изменилось. Дерево стояло на том же месте, где Хаген увидел его впервые: одинокий страж огромной зеленой крепости возле самого Рейна. Солнце стояло высоко, и тень от необъятной кроны падала к югу. К Вормсу.
Хаген безумно устал. Он скакал без передышки, пока конь его не упал, дал животному передохнуть и помчался дальше, и лишь наступившие сумерки остановили его. Первую ночь он провел под открытым небом, вместо подушки положив под голову седло и укрывшись плащом. Задолго до рассвета холод разбудил его, и Хаген вновь пустился вскачь сначала вверх по Рейну, затем дальше, на восток, без определенной цели.
Следующую ночь он провел в развалинах старого дома, давно уже покинутого обитателями. И с тех пор гнал коня не останавливаясь, гонимый чем-то, что нельзя было объяснить словами.
И вот он оказался здесь.
Это было невозможно: Хаген прекрасно знал, что не заблудился и не мог все это время скакать по кругу. Два дня пути отделяли его от Вормса, и все же он был здесь — всего лишь в нескольких часах дороги до города. Круг замкнулся. Здесь больше двух лет назад все и начиналось.
Хаген спешился. Был уже полдень, полуденный час Троицына дня. В Вормсе должны были вовсю звенеть колокола. Хагену казалось, будто он слышит их звуки сквозь приглушенное бормотание листвы, стирающее грань между воображением и действительностью; перед глазами его на удивление ясно представали картины: площадь перед храмом, превратившаяся в пестрое море толпы; гвардейцы Гунтера, стройными шеренгами выстроившиеся по обеим сторонам лестницы, в конце ее — епископ, готовящийся повести к алтарю Гунтера и Брунгильду; украшенный флагами Вормс, охваченный ликованием, возбужденные нетерпеливым ожиданием лица; светлые, высокие звуки церковного хора, Зигфрид, весь в белом, рядом — Кримхилд в белоснежном одеянии юной невинности, ее нежное лицо, исполненное достоинства, слегка покрасневшее от волнения, а может, от страха. Нет!
Незаметно для себя Хаген свернул к лесу; теперь перед ним возвышалась непроницаемая темно-зеленая стена из причудливо переплетенных корявых сучьев. За стеной перемещались таинственные тени, зловещие и манящие одновременно.
Хаген на секунду остановился. Идти ли дальше? Нет, на этот раз его уже не встретит маленькая фигурка в лохмотьях, с огромными испуганными глазами. Время заблуждений прошло. Он решительно шагнул вперед. Хотя лес на расстоянии двух шагов от его кромки казался непроходимым, Хаген быстро отыскал просвет в сплошной стене сучьев и веток. Подобно воротам перед ним открылся проход, и тотчас же за его спиной ветви снова сомкнулись.
Хаген даже не пытался придерживаться определенного направления. В этом лесу была одна дорога, безразлично, куда бы он ни устремился.
Хижину он отыскал очень скоро. Время словно остановилось здесь, за плотной стеной мрачных деревьев и странных теней, в момент наступления сумерек. Из трубы курился все тот же дымок, что и год назад, тот же, что и за год до этого, — потому что в реальности его не существовало вообще. Только собаки нигде не было видно, да и девочки тоже.
Хаген медленно подошел к дому, поднял руку, чтобы постучать, но затем открыл дверь без стука.
Старуха сидела на стуле подле очага, спиной к двери. Проплешина на старческом черепе сияла, точно луна. В доме было тихо, и женщина должна была услышать, как заскрипела дверь, — даже огонь в очаге горел совершенно бесшумно. Но старуха не пошевелилась.
Хаген остановился на пороге. Что, если сейчас он повернется и уйдет — быть может, все останется по-прежнему? Следующий шаг будет решающим. Может, еще не поздно изменить свою судьбу?
— Закрой дверь, Хаген из Тронье, — Старуха даже не повернулась, — Холодно.
Хаген повиновался. Всё — обратный путь отрезан.
— Зачем ты явился, Хаген из Тронье? — Старуха медленно повернула к нему голову. Сейчас она была похожа на плешивую ворону. — Разве я не запрещала тебе возвращаться сюда?
— Ты позвала меня.
— Нет, не звала. — Старуха встала, шагнула ему навстречу, — Тебе это только кажется. Ты сам меня искал, и я отдала бы многое, чтобы тебе это не удалось.
— Но эта хижина, — начал Хаген, — лес и…
— О, я знаю, что ты хочешь сказать, — перебила старуха, — Ты скакал как безумный, да? Ты хотел оказаться где угодно, только не здесь, потому что не забыл мои слова. Но все равно ты искал меня, — Тощая рука протянулась к столу, — Присаживайся.
Хаген не шелохнулся.
Старуха сердито покачала головой:
— Нужно было слушаться меня. Я же тебя предупреждала, хоть могла этого и не делать. Все равно никакого проку. — В глазах ее блеснула искорка, и на мгновение Хагену показалось, будто из-под изборожденной глубокими морщинами маски на него взглянуло лицо юной девы неземной красоты. Но тут же видение исчезло. — Чего же ты ожидал? — гневно продолжала она, — Неужели ты и впрямь думал, что сможешь избегнуть своей судьбы? Думал, что достаточно вскочить в седло и гнать, гнать, гнать? Нет, Хаген, ты не уйдешь от меня, так же как и от себя самого.
— Я не хотел этого, — попытался возразить Хаген, но снова старуха властным жестом заставила его замолчать.
— Молчи! Ты можешь обманывать Гунтера, Зигфрида, Брунгильду и даже себя самого, но только не меня. Одно твое присутствие здесь доказывает это. Быть может, ты думаешь, что бежишь от Зигфрида? Нет, это не так. Ты бежишь от себя, Хаген из Тронье. От себя и своей любви к Кримхилд. Но о чем это я? Ты и сам все прекрасно знаешь.
— А если все это действительно так?
— Тогда ты знаешь, что это означает.
— Скажи мне! — потребовал Хаген. Паника вдруг охватила его. Но хотя руки дрожали, в глубине души он был, как никогда, спокоен и собран. Все стало ясно, — Скажи мне об этом сама, я хочу услышать правду из твоих уст. Что я должен делать?
Не сразу ответила старуха.
— Что ты должен делать? — наконец проговорила она. — Наверное, все произойдет так. Ты участвовал во многих битвах, и во всех побеждал. Эту ты проиграешь.
