к тому же сильнейший из магов Таурвина. Он подоспел ко мне на подмогу с отрядом своих лучших магов и воинов. Они смогли оттеснить двоих хранителей и те телепортировались с поля боя. После этого генералы демонов начали исчезать один за другим. Их войско посыпалось и было разгромлено. Победа. Я пришёл в себя через три дня. Военный лагерь уже был практически пуст. Почти все уже вышли в путь домой. Я был в плачевном состоянии и Эйлас настоял на том, чтобы забрать меня в Таурвин. Я не стал спорить. Я тогда вообще не понимал, что происходит. Про книгу я вспомнил уже на подходе к лесу эльфов. Естественно, её никто не видел. А когда я, спустя несколько месяцев, явился на поле боя, её и след простыл. Даже далёкого отголоска не осталось. Тогда я смирился с тем, что книга для меня утеряна навсегда. Не велика потеря, на самом деле. И без неё хорошо справляюсь.
– Тяжко тебе пришлось. А ведь ты даже не всё рассказал, – как-то даже поник чародей.
– Да ладно тебе, – отмахнулся тёмный эльф. – Всякое бывало. Мне кажется, что я должен был пережить этот период, чтобы двигаться дальше. Как говорил один мой хороший товарищ: «ничего не случается просто так».
– Надеюсь так и есть, – слабо улыбнулся Мартин.
Они-таки доели уже совсем остывшую оленину и принялись укладываться спать, когда Дамиан внезапно вскочил на ноги. В руках у него, из ниоткуда, появился чёрный загнутый клинок. Разномастные глаза смотрели на северо-восток. В воздухе повисло напряжение.
– К нам гости, – выдавил он из себя, но Фламм уже стоял рядом, сплетая первое атакующее заклинание.
Глава 44: Повелитель снов
Найти уединённое место в степях Каганата оказалось плёвым делом. Салах и Хастур сошлись во мнении, приватизировав себе сторожку одного пастуха-изгоя, жившего на границе трёх ханств, между двумя довольно крупными деревнями. Отличное место. Удобное. С хорошими видами. А самое главное – тихое.
Рана в боку зажила быстро, не оставив и шрама. Лишь воспоминание о том, кто его оставил. И желание отомстить.
– Чтобы отомстить хранителю Асмодея, тебе нужно многому обучиться. Очень многому.
Сказано – сделано. Всё своё свободное время Чёрный посвящал тренировкам. Он и впрямь многое узнал от богини снов. Он открыл в себе такие способности, о которых раньше и задумываться не смел, а отсутствие потребности во сне лишь увеличивало его жажду тренировок и получения новых знаний.
Хастур часто рассказывала о былых временах, а людоящер внимал ей, запоминая каждую деталь, пытаясь разобраться в хитросплетениях древних родов, отношений разных королевств и кто из богов кого больше ненавидел.
Так бывший ассасин узнал, что больше всех Хастур не любила богиню природы Милику. Хотя, в отношении богини снов, ненависть – слово ничего не значащее и ей чуждое. Она не ненавидела Милику, просто не любила. С Асмодеем и Бетрезеном же они всегда были вместе. Но то были старые времена и Хастур не желала их возвращать.
– Я чувствую, что более нам с ними не по пути. А я всегда оказываюсь права, – говорила богиня снов.
Так шли дни, затем недели, а потом и месяцы. Все припасы, захваченные ими перед тем, как они обжили сторожку, закончились и пора было выйти в свет, затариться по новой. Не то, чтобы они не могли обойтись без этого, Салах вполне мог выживать на охоте и собирательстве, а то и вовсе ничего не есть, но Хастур решила, что ему не стоит отказывать себе в мирских мелочах. И тогда он отправился в ближайшую к ним деревню. Он не знал её названия. Не знал, под каким ханом она находится. Всё это более его не интересовало. Всё это было теперь суетой.
Деревня и вправду была большой. Домов на сто, не меньше. Имелся здесь и трактир, и торговые лавки, образующие что-то вроде торговой площади. Даже приличного вида кузница и магазин травника. Всё из дерева, конечно, но приличного вида. Никакой стражи Чёрный не приметил, но это ещё не значило, что её совсем нет. Впрочем, это не имело значения.
Смуглые черноволосые жители Каганата с интересом взирали на аргонианина. Людоящеры в ханствах были редким гостем. Кто-то, конечно, смотрел и с отвращением, перешёптывались, тыкали пальцами. Салаха же это всё никак не волновало. Пусть глазеют, если больше заняться нечем. Он здесь по делу.
– Мне нужна провизия, – обратился он к первому же торговцу в продуктовой палатке. – На месяц.
– Золото-то имеется? – прищурил глаз торговец. Пришлый аргонианин явно был ему не по нраву.
И почему всегда так? Отчего столько ненависти и отвращения в глазах того, кого он встречает впервые в жизни? Неужто всё только из-за того, что он другой расы? Неужели это никогда не изменится?
– Мы обязательно это изменим, – шепнула ему Хастур.
– Да, моя госпожа, – только и ответил ассасин.
– Что? – не понял торговец. – Какая госпожа? – он повертел головой, убеждаясь, что рядом с палаткой больше никого нет. – Сумасшедший что ли?
– Нет, – ответил ему Салах. – Провизия. Мне нужна провизия.
– На какую сумму? Можешь показать деньги?
Время вокруг будто остановилось. Чёрный молчал, глядя на торговца. Толстый, лысеющий, зеленоглазый. Не местный, хоть уже и сам стал смуглым. И несмотря на то, что сам пришлый, смотрит свысока на других пришлых?
– Он всего лишь глупый человек, продукт системы, строящейся на ненависти к другим, эгоизме, предательстве. Мы сломаем эту систему. Обязательно сломаем.
– Мне не нужны больше деньги, – ответил торговцу ящер.
– Я рад за вас, – осклабился торгаш, подавая кому-то знаки. – А вот мне нужны. Если нет денег – проваливай, а то…
Он не успел договорить. А его два амбала не успели дойти до странного чёрного аргонианина. Салах посмотрел в небо, закрыл глаза и шепнул одно лишь Слово. И все жители деревни пали ниц. Пали в то же мгновение, не успев даже этого осознать. Пали там же, где и стояли. Пали и больше не вставали. Они уснули. И видели сны. Сны Хастур, что сотворила само понятие сновидений. И они менялись. Потому что система не может измениться, если не менять винтики, которые её раскручивают. Но это лишь капля в море. Слишком незначительная капля. Изменив сознание горстки людей в глуши мира ничего не добьёшься. Им нужно было совершить что-то большее. Намного большее. Но для этого нужна была сила. Нужна была помощь.
– Но кто станет помогать нам? – спрашивал у богини Чёрный, собирая уже никому не нужную провизию.
– Есть кое-кто,
