Ножа?
- Нет.
- Всё, что скажешь? Нет?
- Ваши шеи - моя шея.
Она отшатнулась, вдруг задумавшись.
- Мой брат - Орбек Черный Нож, Тайкаргет. Твой самец. Твой муж. Меня называли Кейном, и Домиником, и Шейдом, и Джонатаном Кулаком, и К'Талом, и Хэри Майклсоном, и много как еще. И я горд этими именами. Но эти имена не мои.
Он оскалился, глядя на Кейгезз снизу вверх. - Ты знаешь, кто я. Скажи им.
Она глядела так, будто не осмеливалась зарычать громко.
Он сдавил шар Реальности. - Скажи им.
Неохотно она поднялась. Неохотно набрала дыхание. - Он Назутаккаарик... Назутаккаарик из Адского кошмара.
Голова опустилась. - Он Ходящий-в-Коже. Другого нет.
Тишина.
Безмолвие углублялось, пока он осматривал палату, встречая взоры каждой пары желтых глаз. - Если кто-то хочет сглупить, пусть прежде отыщет переживших Ужас. Спросит, что бывает, когда я в гневе.
Он опустил левую руку, созерцая трещащий круговорот Реальности. Казалось, он мог видеть в шаре будущее. Но видел он лишь силу.
И пользовался ей, ведь, знаете, зачем еще нам сила?
Когда, наконец, он снова посмотрел на застывших, молчаливых Черных Ножей, то сказал: - Почему вы еще здесь? Проваливайте. Все вы. Сейчас же.
И, будто внезапно пробужденные ото сна, огриллоны медленно, неуверенно зашевелились, начав уходить. Он поглядел на Кейгезз. - Не ты.
Поманил ее. - Нужно поговорить.
Черные Ножи лились наружу, оставляя лишь заготовки охотников и Кейгезз. Она неохотно полезла вниз.
- Устроил ты представление, - сказал Такер.
- Спасибо. Ловко подхватил дело с умиранием.
- Всегда обращайся. Но "встань и иди" - трюк похитрее. Эту магию нелегко будет отменить. Как ни думай.
- Уповаю лишь на твои таланты.
- Тем показал себя благородным мужем, полным тонкого вкуса. Но что ты делал бы, если бы я провалился?
Он пожал плечами. - Что-то еще. Может, к лучшему.
- А?
- По мне, встать и ходить мертвецом - не самое счастье.
- Понимаю тебя.
Кейгезз спрыгнула с последнего уровня. Опустилась на колено и склонила голову. - Что желает изречь Ходящий-в-Коже?
- Ходящий-в-Коже желает... - Он замолчал, скорчив рожу. - О, ради всего дрянного. Встань. И если я начну говорить о себе в третьем лице, даю позволение отвесить пощечину.
Она встала, так же пряча глаза. Он не возражал: для огриллонов прямой взгляд означает спор о доминировании, а ему не хотелось начинать то дерьмо снова. Не сейчас. Он протянул руку и положил ей на голову. - Я призвал тебя сказать, что мне жаль.
Голова ее вздернулась, но через секунду прямой контакт глаз прервался. - Извиняешься за сегодняшнее или за всё вообще?
- За сегодняшнее.
- Не щедро.
- Получи хоть это. Остальное? Была война. Даже со щенками. Особенно с вашими щенками. Правильно, что ненавидишь меня за это. Но сейчас мне жаль, что высек тебя на глазах твоих друзей.
- Моей семьи, - прорычала она тихо.
- Нашей семьи. - Он снова опустил руку, легонько гладя щетину, торчавшую на спинном гребне. - Такое нужно вершить наедине. Хочу искупить вину.
Она отошла и склонила голову набок, искоса глядя на него. - Как же?
- Прося твоей помощи.
- Помощи в убийстве последних Черных Ножей?
- Мне нужно, чтобы ты следила за нашей семьей. Более того. Чтобы ты вела ее.
Глаза сузились. Она молчала.
- Ага, я теперь твой босс. И говорю, чтобы ты стала боссом над всеми остальными.
- А этот человек? - Она дернула плечом, указывая на Такера. - Кто он, что стоит рядом с Ходящим?
- Он никто. Если увидишь еще раз, убей.
- Эй, ну. Как-то не по-дружески.
- Получив приказ вогнать мне пулю в затылок, ты не станешь колебаться.
- Но потом мне будет плохо. Разве это ничего не стоит?
- Нет.
Он повернулся к Кейгезз. - Весь город узнает о случившемся к закату, это наверняка вызовет неразбериху. Держи род спокойным, но готовым выступить. Всех. Я многое знаю, но не знаю, что случится при Правосудии. Возможно, нам придется драться. Или бежать. Или разгребать дерьмо, держась на месте. Это будет по твоему приказу.
- Моему. - Она глядела задумчиво, хотя еще с опаской. - Смогу.
- Ты сражалась за свободу рода. Чтобы дать нам свободу и будущее в Нашем Месте. Сейчас все стало проще. Ты должна лишь оберегать нас. Понимаешь?
Она промолчала.
- Вот мое слово. Вот твой закон. Ты понимаешь? Говори.
Тихо. - Понимаю.
- Ты и твои самки - жречество, зовите себя как хотите, мне плевать - ваш долг отныне защищать народ Черных Ножей, как самки защищают щенков. Остальное - уже не ваша проблема.
- Самки сражаются.
- Знаю, - ответил он. - Но самки Черных Ножей сражаются только ради защиты щенков. Защиты семьи. Такой закон. Отныне и навеки.
- Но кто уничтожит наших врагов? Кто наведет страх на мир? Кто?
Он улыбнулся ей почти со стыдом. - Принимая меня, Орбек сказал: я опозорил Черных Ножей. И, став Черным Ножом, я разделяю позор. Так и случилось. Но он сказал еще, что, завоевывая славу, я разделю ее с Черными Ножами. Так и будет.
- Ты... - Яростный свет зажег желтые глаза. - Ты говоришь, что Ходящий-в-Коже сражается за нас.
- Вы видели меня, ведущего войну против Черных Ножей. А теперь увидите меня, сражающегося как Черный Нож.
Она пробормотала с чувством, весьма напоминавшим почтение: - Назутаккаарик теркаллаз кептаррол имик каз таш...
Пригнула голову, развернулась, прыгая по кольцам-ступеням, и скрылась в тоннеле к "Черному Камню". Он посмотрел вслед, думая, что давно следовало выучить этк-даг. Повернулся к Такеру. - Ну?
- Звучит вроде пословицы. - Такер казался необычайно задумчивым. - "Ходящий-в-Коже сродняется с жертвой".
- Ха. - Он не мог решить, простое ли это совпадение, или нечто большее. - Забавно, как стекается это говно.
- Забавно?
- Ты говоришь на липканском. А поэзию читал? Там есть традиционный метафорический посыл, особенно в эподах - Тишалла описывают образами ночи, темных пещер, засыпанных могил, ну и так далее. В старых творениях - особенно в эпосе, где Тишалл выведен персонажем - его часто сопровождает эпитет, грубо переводимый как "неизменная тьма". Иногда с большой буквы Т. Верно?
- Святая срань.
- Ага. Клинок Тишалла, - сказал он веско, - типичный поэтический образ черного ножа.
- И это ты назвал забавным?
