снова потянулся к Реальности, починить тело и одежду... но не нашел никакой Реальности, какой мог бы коснуться. Не слышал он и двойников-огриллонов. Да, все они лежали на полу вповалку, словно в общей могиле.
Он вздохнул. Да, верно, так и должно было сработать... но это, почему-то, не облегчало боль.
Он ухитрился встать на четвереньки. Пришлось застыть, сберегая дыхание. Из носа капало. Кровь падала на хрустальный пол и в свете "факелов" казалась черной.
Черной?
Кровь не выглядит черной в свете огня. Он коснулся лица, и рука вернулась черной от капавшего из носа масла. Он взирал на свое отражение в мерцающем обсидиане и, словно в том шаре Реальности, видел лишь силу.
Но нет. В масле он видел и будущее.
Кивнув себе.
- Начнем представление.
Ныне во Всегда 8:
Сумрачный лес
"Nel mezzo del cammin di nostra vita
mi ritrovai per una selva oscura,
ché la diritta via era smarrita".
- DANTE ALIGHIERI, Inferno [10]
Она незрима, Ее нельзя услышать или пощупать, унюхать или попробовать на вкус; но Она здесь, ведь Здесь - всего лишь Ее Вечнобытие.
- И аминь, - бормочет Дункан, мудро радуясь, что пришпилен к почве, избавлен от необоримой потребности пасть на колени. В голове кружится тошнотворный экзистенциальный страх: что, если он лишь фрагмент Ее воображения, мимолетная фантазия, при малейшем Ее отвлечении рассыпающаяся в ничто, в нечто никогда не существовавшее?
Крис Хансен, Делианн Митондионн, Император Анханы и человеческий король эльфов, остается на коленях, понурив голову. Даже Ангвасса Хлейлок, Владыка Битв, вежливо опустилась на колено. Лишь лошадиная ведьма не пошевелилась; так и сидит рядом с Дунканом, лениво сплетая венок из диких цветов.
Кейн выходит на середину поляны и говорит: - Кончай это, на хрен.
Присутствие отвечает - не словами и даже не звуками, но смыслами.
"Как всегда, ты требуешь от Меня умаления".
- Если бы я мог требовать, скомандовал бы "шагом марш". Как Вера?
"Тревожится о тебе. Как и Я".
- Но я в полном порядке. Видишь? Так маршируй отсюда.
Мерцание силы заполняет воздух вокруг Дункана. Сила становится светом, вылепляя фигуру, похожую на жену Кейна. - Шенна.
"Пеллес Рил. Рада новой встрече, Дункан. Позволь тебе помочь".
- Мне?
"Я могу облегчить боль".
- Мне не больно.
"Не боль плоти, Дункан".
Он ощущает Ее Власть, теплую, словно кухня в стылый день, и приятную, словно воспоминание о руках матери.
Кейн говорит: - Помни, что я сказал.
- Не забываю. - Он посылает смущенную улыбку, взирая на мерцающую фигуру богини. - Благодарю за заботу, Пеллес Рил, - произносит он нарочито вежливо. - Но без боли я не помнил бы себя.
"Неужели эта участь ужасна? Говорю тебе; забвение несет покой и тишину, без страданий, без страхов, без желаний. Лишь покой".
Он чувствует слезы в уголках глаз. - Ты очень добра. Но нет. Не могу. Еще не могу. - Протягивает руку. - Я еще нужен Хэри.
"Хэри мертв. Этот человек - не твой сын".
- Он чей-то сын. Сын отца, любившего его без сомнений. Сын матери, чьей сладчайшей грезой было увидеть, как ребенок станет мужчиной. - Слезы льются рекой. - Такого сына довольно и мне.
"Тогда... ради уважения к нашей любви с Хэри, позволь хотя бы вызволить тебя из темницы". Мерцание становится вещественным, тянет руку к эфесу черного клинка.
Ангвасса Хлейлок произносит: - Остановись.
Без перехода коленопреклоненная фигура Ангвассы оказывается в середине поляны, между Мечом и Рукой богини. На колене, без оружия, голова так же почтительно склонена. - Меча касаются лишь по соизволению. Тебя не звали.
"Смеешь сопротивляться Мне, жалкий божок? Я столь же выше тебя, как ты выше смертных, коих вознамерился защищать".
- Я отлично знаю глубину Твоей мощи. Но долг остается. - Она поднимает голову, всматриваясь в принявшую форму энергию, лицо богини. - Я ставлю себя не над смертными, о Вольная Королева, но рядом с ними. Мой Щит всегда будет обращен против любого, вздумавшего им вредить.
"Смертного вреда от смертных рук".
- Не сегодня.
"Забываешь, с кем говоришь".
- Есть два пути избавления от угрозы тем, кто укрылся в тени Моего Щита. Первый путь - ты уходишь. - Ангвасса встает и прямо смотрит в лицо Силе. - Это путь без насилия.
"Имей я возможность остановить вас, никому не навредив - верь, так и было бы".
- Я верю тому, что вижу. Если ты не хочешь нести вред или испытывать вред, отступись.
"Вижу, отчего Кейн так тобой восхищен. Прощай, божок".
Рука Силы тянется к латной груди; безмолвная вспышка стирает бога, принявшего форму Ангвассы Хлейлок, с поляны - словно его никогда там не было.
"Теперь я возьму Меч, и с его уничтожением окончится всё".
- Нет. - Крис Хансен встал на колени; но встает с колен Делианн Митондионн. - Теперь вижу, почему Кейн не доверяет Тебе.
"Ты, тварь? Ты, жалкое существо - ты смеешь отвергать Мою Волю? Ты малая доля того, чем был Хрил, а его Я изгнала без усилий. Моргну глазом, и ты будешь уничтожен навеки".
- Удачи в объяснениях с Ма'элКотом. - Он смотрит вбок, на Кейна. - Ты знаешь ответ.
Удар грома, небо темнеет, разветвленные молнии сходятся к Делианну; когда снова можно видеть, почва, на которой стоял он, сожжена до камней.
Кейн говорит: - Всегда знал.
Сила снова тянется к Мечу.
Дункан морщится, сам устрашенный тем, что хочет сказать... но все же произносит: - Нет.
"Ты смеешь?"
- Оставь эти "ты смеешь" для туристов, - вмешивается Кейн.
"Ты смеешь противопоставить свою волю Моей?"
- Кейн говорит, ты не сможешь взять Меч, пока я не отдам его.
"Так отдай".
- Уже сказал нет. - Он сжимает челюсти. - И мне не нравится твой тон.
"Это была не просьба".
- Потому и не нравится.
"Я могу превратить эту милую поляну в ад ужаснее любого воображения..."
- Это уже ад, тупая сука, - говорит лошадиная ведьма, рассеянно плетущая венок. - Неужели еще не заметила?
Внимание Силы обращено на нее.
"Ты. Что ты такое? Столь ничтожное, что я едва вижу тебя. Гнус, зудящий над предметами превыше понимания. Нет, еще меньше".
- Я лошадиная ведьма. - Она вздыхает, кладет венок на колени и складывает сверху руки. -
