Документ, на который уже столько раз ссылались, но который мало кому довелось видеть, с готовностью выпорхнул из принесенной дипломатом роскошной сафьяновой папки, улегшись на покрытый льняной скатертью стол. Первым успел завладеть бумагой Лайвел, повернув широкий лист так, чтобы сидевший рядом аквилонский правитель тоже мог ознакомиться с текстом. Впрочем, Конан быстро запутался в хитроумных длинных фразах, взглянув только на подписи. Составленный весной 1297 года документ с одной стороны заверила лично Чабела Альмендро, дочь Фердруго, правительница Зингары, с другой — Рейенир Морадо да Кадена, выступавший от лица и по поручению своего отца, Драго да Кадена, Князя Рабирийского.
— Как видите, Ваше величество, все вполне законно, — перехватил нить рассуждений военачальника месьор Астарак, не дав никому вставить и слова. — Как новоприобретенной провинции Рабирам предоставят все положенные вольности, с освобождением от уплаты налогов в казну королевства на ближайшие пять лет включительно. Они могут иметь своих представителей при дворе госпожи Чабелы, ее наследника, когда он вступит на трон, и тех, кто сменит его — нам известно, что обитатели Рабиров отличаются изрядным долголетием, посему это обстоятельство будет специально оговорено в тексте составленной для них присяги. Рабирийцы могут создать свое правительство, совет или палату, как это принято у них именовать — согласно собственным традициям и законам. Разумеется, все решения этого правительства должны быть сперва одобрены Золотой Башней, но, если они будут разумны и полезны, госпожа королева охотно пойдет навстречу своим новым подданным. Верования обитателей Холмов не будут затронуты ни в коем случае, хотя в Кордаве и той же Тарантии наверняка отыщется определенное количество ученых мужей, желающих подробнее разузнать о жизни и истории сего загадочного края. Впрочем, это уже пусть сами рабирийцы решают — делиться своими знаниями или нет. Никаких людских поселений на землях Рабиров, разве что десяток-другой военных гарнизонов вдоль границ… Что еще? Никаких…
— Если мне будет позволено высказать свое мнение, — внезапно заскрипел старый Хранитель, перебив человека, — то я позволю себе усомниться в истинности некоторых связей между причинами и следствиями. Сей договор, безусловно, подлинен и составлен по всем правилам, однако из него проистекает только одно: заключение соглашения о мире и взаимовыгодных торговых связях между королевством Зингарским и Лесным Княжеством. Однако здесь не раз подчеркивается, что границы Княжества остаются нерушимыми, а его вольность — неприкосновенной. Ваша правительница выразила свое полное согласие с этим требованием. Также здесь ни единым словом ни упомянуто о приношении рабирийцами какой-либо вассальной присяги Золотой Башне — ни тогда, ни в будущем. Это всего лишь пакт о дружеских отношениях между двумя независимыми государствами. Такой же, как Морской Договор между Зингарой, Аргосом и Аквилонией или Золотая Хартия Шема, Кофа и Офира. Из соглашений Хартии никак не следует, что в случае кончины кофийского правителя Ианта получает право на корону Хоршемиша или Шем — возможность присоединить Коф к своим владениям.
Над столом повисло молчание, нарушенное отчетливым едким смешком киммерийца.
— Кроме того, — добавил Лайвел, — у меня есть серьезное подозрение, что сей договор недавно утратил силу.
— Можно узнать, по какой причине? — наконец-то подал голос Эрманд ди Норонья.
— По весьма печальной и удручающей — из-за кончины одной из сторон, скреплявших его своими подписями, — Лайвел вернул лист соглашения несколько оторопевшему месьору Астараку и сложил высохшие руки перед собой на столе. — Драго, правитель Рабиров, давший своему отпрыску позволение заключить это соглашение, мертв. Рейениру да Кадена следовало бы заново подтвердить договор своим словом, чего он никак сделать не может…
— Почему? — хозяин Тихой Пристани едва заметно приподнялся с предоставленного ему тяжелого дубового табурета. — И кстати, могу я в ближайшее время встретиться с месьором да Каденой? Мне поручено сообщить ему кое-что…
— К сожалению, я не настолько искушен в некротической магии, чтобы дать вам возможность потолковать с душой мертвого, — мрачно уронил Одноглазый. — Рейе, как и его отец, ушел за Грань.
— Хасти, вы в этом уверены? Это совершенно точно? Тому имелись свидетели? — голос ди Нороньи прозвучал как-то уж очень бесстрастно. — При каких обстоятельствах произошло сие прискорбное событие?
— Точнее некуда! — не удержавшись, рявкнул король Аквилонии. — В нем торчало с десяток стрел, и на следующий день я сам складывал ему погребальный костер! Каких еще свидетелей тебе надо? Рейе погиб в поединке, избавив Рабиры от одного мерзавца, решившего под шумок завладеть Княжеством!
* * *
Подслушивают обыкновенно под дверью, иногда под окном. Ушлые соглядатаи на жалованье у тайных служб, случается, узнают чужие тайны через кружку, приставленную донышком к стене комнаты переговоров, или скрытые отдушины в замковых стенах. Однако вряд ли можно подслушать разговор, ведущийся в закрытом помещении, находясь от этого помещения в полусотне шагов. Так, во всяком случае, полагали зингарские гвардейцы, на время переговоров выставленные вокруг дома одноглазого мага, и потому четверо подростков, лениво беседующих на берегу Синрета, не вызвали у них никаких подозрений.
Тем не менее магия, даже самая нехитрая, помогает обойти множество запретов. Коннахар, Ротан и Льоу при посредстве Айлэ и ее невеликих магических способностей занимались именно тем, чем заниматься не следовало — сиречь подслушивали. Лишенные стекол окна горницы, где договаривались меж собой высокие стороны, весьма облегчали им эту задачу.
— А теперь о чем речь? — дежурно поинтересовался Ротан.
— Гарен Астарак ссылается на параграф двенадцатый Шамарского уложения «О выморочных землях», — скучно переводила Айлэ. Простенькое заклятие, родственное «Орлиному глазу», многократно обострило ее слух. — Дескать, лишенные правителя земли переходят под власть того трона, который первым объявит на них свои права и первым вступит в их пределы. Еще он намекает на ваганум твоего, Конни, отца в отношении короля Нумедидеса. В ответ Лайвел приводит то же уложение, примечания к параграфу восьмому, и напоминает историю с затянувшимся восхождением Чабелы Зингарской на трон. Среди зингарского посольства волнение и возмущение, похоже, Лайвел им наступил таки на больную мозоль… Нет, положительно, Астарак и Лайвел друг друга стоят. Вот не думала, что дворецкий князя Драго такой завзятый законник.
