— «Сисой» выкатывается из строя, заметно оседает в море, уже под клюзы, — в голосе начальника штаба прозвучали панические нотки, и тут уже Дмитрий Густавович не выдержал, нервы и так напряжены струною. Он бросился к самой правой амбразуре, приказав рулевому немного отвернуть в сторону, чтобы увидеть поврежденный броненосец. И охнул, когда разглядел, что случилось, а затем выдал знаменитый флотский «загиб», с всевозможными вариациями.
И было отчего!
Страшно смотреть на свой корабль, который несколько минут назад ты считал способным продолжать бой, а теперь увидел собственными глазами неприглядную и ужасающую картину. Ладно бы этот злосчастный аппарат, он просто стал той самой пресловутой соломинкой, что сломала хребет верблюду из известной поговорки.
Носовая оконечность броненосца имела два больших пролома, видимо, от попаданий двенадцатидюймовых фугасных снарядов. Их пытались заделать, благо раньше они возвышались над водою. Но стоило кораблю «глотнуть» через проломленный торпедный аппарат побольше воды, как проломы ушли в море. А так как броненосец шел на одиннадцати узлах, в них полноводным потоком хлынула соленая морская вода, разбросав своим напором наспех возведенные преграды. И с каждой секундой ситуация из скверной превращалась в катастрофическую, избежать которую было невозможно. Подобное произошло с «Ослябей» в той истории, и новейший броненосец погиб за считанные минуты в самой завязке сражения.
— Ход сбрасывай, в дрейф ложись!
Нервы сдали, Фелькерзам даже заорал, словно желая, чтобы его голос услышали на погибающем броненосце. Однако моментально опомнился, и, с надрывом осознав, что трагедия может нагрянуть в любую минуту, стал отдавать негромкие приказы, стараясь, чтобы голос все-таки оставался спокойным, ведь еще есть шанс, пусть и мизерный:
— Буксирам и «Алмазу» немедленно идти на помощь — и начать снимать раненых! Команде «Сисоя» бороться за живучесть корабля, при невозможности оставить броненосец! Командира увести силой, если что!
С хрипом выдохнул, не в силах смотреть на ужасное зрелище — корабль быстро оседал носом, крен на левый борт нарастал. Все же десять тысяч тонн водоизмещения обладают огромной инерцией, такая махина не может сразу остановится, даже если начнешь отрабатывать обратным ходом. А каждый пройденный кабельтов это десятки, если не сотни тонн принятой воды, а переборки старые, и поставлены скверно — путь для воды в самом верху открыт, разливайся, где хочешь.
— Передать приказ — «Ослябе» немедленно выйти из строя, стать концевой на эскадре'!
Всмотрелся в «Сисой» — тот зарылся носом, но вроде перестал крениться на борт. Все окончательно стало ясно — в таком состоянии корабль уже никогда не придет во Владивосток, даже если его японцы не станут добивать, и погода будет тихой. Обречен старый броненосец на гибель в самом скором времени, отплавал свое. И теперь нужно спасать всех, кого только можно, тем более матросы и офицеры опытные, сражаться умеют, и очень пригодятся в будущем времени, а корабль им новый будет.
— «Сисой» оставить, открыть кингстоны, команду снять незамедлительно! «Олег» и «Аврора» в прикрытие! «Ушакову» с малыми крейсерами обеспечить отход. Миноносцам быть готовыми действовать против неприятельских «дестройеров»!
Фелькерзам сглотнул, он хрипло задышал — смириться с потерей корабля Дмитрий Густавович не мог, такое просто не укладывалось в голову. Бой только начался, и уже нет броненосца, на новые пушки которого он так рассчитывал. Но неподвижный корабль будет той самой гирей на ногах, и может погубить всю эскадру.
— Ох…
От разрыва снаряда на броне рубки пошел немилосердный звон, впору не лишится слуха. «Наварин» вздрогнул корпусом — теперь все три крейсера Камимуры принялись за него. И хоть восемь дюймов это не двенадцать, но тоже опасный и тяжелый снаряд выпускают. А броненосец хоть и забронирован прилично, но оконечности тоже «голые», и ситуация с «Сисоем» может повториться — 203 мм разрывы живо превратят обшивку в лохмотья. И стоит набраться воды через проломы…
Швах!!!
Додумать Фелькерзам не успел, только увидел яркую вспышку перед глазами, и почувствовал, как чудовищная сила отбрасывает обратно к броневой стенке, от которой он отошел на пару шагов. Боль обожгла лицо, нестерпимая, Дмитрий Густавович успел лишь закрыть глаза, не в силах перенести свет от внезапно заполыхавшего солнечного шара, и потерял сознание…
Гибель русских броненосцев в Цусимском бою 14–15 мая 1905 года
Часть вторая
«ДА ДЕНЬ ПРОДЕРЖАТЬСЯ» 15–17 мая 1905 года Глава 15
— Ваше превосходительство, восемь выстрелов! Три с «Микасы», четыре с «Асахи», и лишь один с «Сикисимы»! На последнем кормовая башня заклинена, стволы задраны к небу — третий залп пропускает, я внимательно за ней смотрю все это время! В носовой башне один ствол короткий!
— Отлично, я так и думал, что часть орудий на неприятельских броненосцах нами выбита еще во вчерашнем бою. А вот башню заклинило сейчас, видимо, с «императора» удачно попали. С похвальным почином нас, господа, надеюсь, что мы так будем драться и дальше!
Небогатов улыбнулся, обращаясь сразу ко всем флаг-офицерам своего штаба, что стояли с ним в боевой рубке «Князя Суворова». Один из них, лейтенант Глазьев вел подсчет всплесков от выстрелов главного калибра неприятельских броненосцев.
— У нас одиннадцать стволов в 12 дюймов, у неприятеля восемь, даже если починят башню, то будет десять. И то хлеб! А что там с «Касугой», ничего с «гарибальдийцем» не случилось⁈
— «Бородино» добился нескольких попаданий, но тот продолжает стрелять в ответ, как проклятый, без остановок!
— Знал бы, что не будут брать замыкающий корабль под общий огонь, то поставил бы концевым «Ослябю», — пробормотал Небогатов, но тут же как бы для себя добавил. — Впрочем, «Асахи», как и «Сикисима» бьют по нашему «императору», и непонятно почему японцы на него так взъелись. Второй мателот, без адмиральского флага идет, а стреляют по нему так, будто какие-то личные счеты не закрыты. Не понимаю этих азиатов!
— Макаки-с…
— Нет, господа, оставьте нарочитое и ничем не обоснованное пренебрежение — они сильный и опасный враг, что побеждает нас на суше и на море. А недооценка неприятеля всегда заканчивается скверно!
Николай Иванович окинул взглядом офицеров, те пристыженно примолкли. Он прекрасно их понимал — приступ эйфории случился, когда увидели семь идущих кораблей под флагами Восходящего Солнца — четыре в отряде Того и всего три у Камимуры. А семь против шести русских броненосцев практически полное равенство, даже в пользу 2-й Тихоокеанской эскадры — ведь на броненосцах орудия в 12 дюймов против 203 мм на броненосных крейсерах. А это означает, что более тяжелые снаряды действуют более разрушительно, чем те, что по весу втрое легче.
Вот только под ложечкой изрядно горчило от осмысления такого видимого равенства в потерях. Ведь убывшие японские корабли будут починены на верфях в самый короткий срок, а русские броненосцы и крейсера навсегда ушли на морское дно Цусимского пролива.
— Так, а ведь Камимуре приходится плохо — Дмитрий Густавович явно его одолевает, хотя поставил «Донского» в линию. Все же двенадцать дюймов действуют сокрушительно на японские крейсера…
Небогатов осекся, не в силах договорить. Он не мог поверить собственным глазам — идущий за «Наварином» вторым в колонне «Сисой Великий» стал неожиданно выкатываться из строя. От потрясения Николай Иванович даже прикусил кончик языка, не почувствовав боли. Зато стоявшие рядом с ним флаг-офицеры встревоженно заговорили.
— Боже мой, как есть выбили!
— «Сисой Великий» вывалился из строя, теряет ход!
