— Может, ваше превосходительство, нам следует еще «Адмирала Ушакова» в строй поставить, четвертым мателотом⁈ Тогда преимущество над крейсерами Камимуры будет явственным!
Фелькерзам задумался, пауза немного растянулась. Но после размышлений отрицательно покачал головой:
— Нет необходимости, Константин Константинович. Броненосец береговой обороны меньше крейсера способен к линейному бою, да и коротковат броневой пояс, что прикрывает лишь цитадель. А пушки не способны добросить снаряды до неприятеля, если дистанция будет чуть больше тридцати кабельтовых. А она таковой и станет — сходится ближе японцы не решаться, воспользуются собственным преимуществом и ограничат нас в оных. А наш «адмирал» для малых крейсеров грозный противник — любое попадание десятидюймового снаряда для них фатально. Поможет «Авроре» и «Олегу» со «Светланой». Четверка на четверку, силы будут равные…
— У нас «Светлана», самая малая по водоизмещению, практически равна «Читозе», наибольшему среди японцев. Может быть, ваше превосходительство, следует решительно атаковать неприятельские крейсера тремя нашими⁈ Ведь сомнут одним ударом…
— Не горячитесь преждевременно, Константин Константинович, — Фелькерзам немного «остудил» пылкого по своему происхождению начальника штаба, медленно прикидывая возможные варианты.
— Заметьте, отряд Девы увеличился на один трехтрубный крейсер — это Цусима' из 4-го отряда контр-адмирала Уриу. А теперь сделайте определенные выводы по аналогии с ночным боем.
— Так-так, «Цусима» более быстроходный крейсер, чем «Нанива» с «Такачихо». Потому и успел раньше, как «Чийода» пристроилась за «Якумо», когда три других корабля 6-го отряда отстали, и позже начали бой с нашей «Авророй». Ведь так выходит⁈
— Именно такой вывод и следует. Так что не стоит торопиться атаковать неприятеля, «собачки» отбегут, они только этого шага от нас и ждут. А затем подойдут крейсера Уриу и будет бой на отходе пяти наших быстрых крейсеров, ведь «камушки» тоже полезут в драку, против семи японских. И в самой невыгодной ситуации — без поддержки мощных орудий «Ушакова», скорость которого не ахти какая. А оно нам надо⁈
Задав риторический вопрос, Фелькерзам пожал плечами, закурил папиросу, и негромко произнес:
— Вот когда через два часа подойдет Иессен на «России», тогда совсем иной разговор пойдет. Перетопим столько малых крейсеров, сколько сможем, если японцы увязнут в бою, и получат повреждения, снизив ход. Если, конечно, они не сообразят, что к чему, и не отступят сразу.
— Это будет только через два часа, ваше превосходительство.
Клапье де Колонг был страшно обрадован, когда три часа тому назад радисты приняли радиограмму, посланную с мощной станции «Урала». Тот встретил на пути «Россию» — Иессен получив телеграмму из Шанхая утром 14 мая, поспешил выйти из Владивостока на помощь.
— Продержимся, зато подойдет полностью исправный и перевооруженный корабль с опытной командой, побывавшей в боях и походах. Жаль только, что не будет «Громобоя» с «Богатырем» — вот цена адмиральской легкомысленности, страшная расплата за непродуманность решений.
Фелькерзам выругался — ошибки ведь слоятся одна за другой, и приводят к трагедии неизбежно, если не думать над ними, постоянно чувствуя ответственность за свои решения. Ровно год назад контр-адмирал Иессен решил в тумане прогуляться на совещание, взяв новейший крейсер, и позабыв аксиому, что на море много «случайностей», крайне неприятных для непредусмотрительных флагманов. Как итог — «Богатырь» до сих пор стоит в доке, его все никак не могут отремонтировать.
Это привело впоследствии к гибели «Рюрика» — будь он в середине колонны, не идя концевым, да еще при быстроходном крейсере впереди на разведке, русский отряд 1 августа прошлого года гораздо успешнее провел бы бой с эскадрой Камимуры — силы были бы равные по числу вымпелов. И отход к Владивостоку начали на два-три часа раньше — японцам бы просто не хватило бы времени на погоню.
Но ладно, пусть история свершится — но какого ляда четыре дня тому назад Иессен отпустил идущие впереди «Громобоя» тральщики, прекрасно зная, что японцы минируют воды⁈
Вот это и есть самая настоящая преступная легкомысленность, за которую нужно отдавать адмирала под суд и пинком вышибать из службы с категорическим диагнозом — «негоден быть флагманом»!
Глава 14
— Ничего не понимаю, почему японцы бьют исключительно по «вторым номерам» сосредоточенным огнем, демонстративно игнорируя на первых адмиральские флаги⁈ Что сейчас здесь происходит, твою мать, может мне кто-нибудь объяснить⁈
Фелькерзам с еле слышной руганью, что прятала растерянность, охватившую адмирала, посмотрел на начальника штаба, оторвавшись от амбразуры. Японцы начали бой совсем не так, как вчера — пошли на сходящихся курсах, но открыли огонь сразу, причем били по второму мателоту в каждом из русских отрядов, несмотря на развевавшиеся на головных броненосцах адмиральские флаги. А ведь он специально приказал поднять на мачте «Наварина» положенный контр-адмиралу стяг — и тут такое демонстративное и пренебрежительное игнорирование.
— Ваше превосходительство, мне кажется, что кого-то из офицеров броненосца «Апраксин» японцы выловили из воды — на эскадре все знали, что вы идете без флага на втором мателоте.
— Как все знали, я же приказал не поднимать флага даже на учениях⁈ С чего это все знали, как вы говорите⁈
Фелькерзам непритворно удивился, ведь он всячески старался сохранить секретность, чтобы не попасть в первые минуты боя под сосредоточенный огонь японской эскадры.
— Так ведь не неся вашего флага и так понятно стало, что «Наварин» флагман — ведь сигнальные флаги вывешивались именно на нем, а их потом репетировал «Алмаз», передавая сообщения на корабли эскадры. Это все видели, и могли сделать выводы. А бьют по «Сисою» и «императору» потому, что считают их флагманскими, а поднятые флаги обманом.
— Да, как все просто оказывается, — крякнул как утка озадаченный Фелькерзам. — Надо было корабли переставить в колоне. Того ведь разгадал нашу вчерашнюю хитрость, и теперь воспринимает ее всерьез, хотя сейчас мы все переменили, так как нельзя раз за разом применять одну и ту же хитрость. Но кто мог предположить такое совпадение!
В самой завязки нового сражения три вражеских броненосца с «гарибальдийцем» накрыли «Сисой» сосредоточенным огнем, за все это время вяловато обстреливая «Наварин» из шестидюймовых пушек и совершенно игнорируя концевого «Дмитрия Донского», что шел без единого всплеска у борта. А потом за несчастный корабль взялись броненосные крейсера, и сейчас обстреливают его так, словно поливают водой из шланга.
Да корабли Того со стоицизмом спартанцев терпят ущерб от «бородинцев» с «Ослябей», но бьют исключительно по «Императору Александру». На котором уже занялся неслабый такой пожар, непонятно откуда разыскавший для огня «обильную пищу». Вроде все дерево выгрузили, настилы ободрали, или, может быть кое-что оставили⁈
— Что там с «Сисоем»⁈
— Пока держится, идет уверенно. Ой…
— Что «ой», говорите прямо, вы не гимназистка на приеме у гинеколога по случаю адюльтера!
— Носовой торпедный аппарат разнесли — яркий разрыв! Бог ты мой — «Сисой» носом оседать начал!
— Поднять сигнал — «выйти из строя, идти вперед кормой»!
Фелькерзама пробил холодный пот — он вытер лицо платком, ощутив, что история страшная штука, а игры с судьбой тем и опасны. Он вроде сделал все, чтобы уберечь самый мощный из старых броненосцев, но Фортуна снова решила подыграть японцам. И если ночью в «Сисоя» не попали торпеды, то его «ахиллесовой пятой» стала эта проклятая и абсолютно ненужная для эскадренного броненосца труба. В реальной истории через деформированную крышку «Сисой Великий» принял большое количество воды, заметно осев носом, снизил скорость. А отстав от эскадры, пошел один — был атакован миноносцами с закономерным, и весьма печальным итогом.
