Снова пришлось проветривать дом от запаха гари. Перекусив холодной куриной грудкой вместо вкусных пирожков, я только села за работу, как раздался стук в дверь.
Любопытная Булавка завертелась у меня в ногах и посеменила к двери.
— Наверное, мистер Колдери пришёл, — сообщила я кошке. — Он обещал сегодня-завтра заняться задним двором и проверить трубы. А то вода плохо течёт.
«Ох, пора прекращать разговаривать с кошкой. Так и сумасшедшей прослыву». Я распахнула дверь и потеряла дар речи.
На пороге стоял Флориан, его холодная улыбка, наглые глаза так и сквозили самодовольством.
— Как ты меня нашёл?
— Пришлось проследить, куда так часто наведываются супруги Гиром.
— Ты следил за моими друзьями?!
— Вынужден был отправить надёжных людей, потому что моя милая жена отказывается прийти домой, а Гиромы не хотят со мной разговаривать. — Он невинно улыбнулся и добавил: — Где твои манеры? Разучилась встречать гостей, Рэй?
— Не называй меня так!
Во мне бурлила злость, но я отступила, позволив ему войти. «Устраивать скандал на пороге на радость кумушкам Тэтл, что может быть отвратительнее. Всё равно Флориан уже здесь».
Флориан оглядел комнату и было видно, как он шокирован бедностью обстановки. Но я даже не пыталась её скрыть — пусть видит, на что он меня обрёк.
«Странно, он даже не издевается. А мог бы и повеселиться за мой счёт. И в глазах промелькнуло что-то навроде сожаления. Или мне показалось?».
Флориан даже не присел, видимо, здесь всё было недостойно касаться его. Я устроилась в кресле, удобно откинулась на спинку.
— Послушай, — он побарабанил пальцами по каминной полке. — Мне действительно жаль, что у нас так… нехорошо получилось. Но всё зашло слишком далеко. Ты ведешь себя неподобающе.
— Я? Изменяешь ты, а неподобающе веду себя я?
— То, что происходит в моих личных покоях, никого не касается. А ты выставляешь напоказ наше несчастье.
— Согласись на развод, и избавишься от своего «несчастья». Не хочу иметь с тобой ничего общего. Любовь подразумевает ответственность и долг перед другим. А не только восторги и наслаждение, Флориан. Малейшие трудности, и ты сбежал. Трус!
Он вспыхнул, стиснул челюсти, стремительно подошёл и навис надо мной.
— Не смей так говорить! Никто не смеет так говорить.
— Я смею, потому что имею на это право.
Я встала, оттолкнула его и отошла к окну, повернувшись к мужу спиной.
Быстрыми шагами Флориан приблизился, обхватил мои плечи и уткнулся в шею. Воспоминания о счастливом прошлом тут же окутали меня. Я вздрогнула, и ком застрял в горле.
— Покорная ты мне нравилась больше, — прошептал он и вздохнул. — Я думал, что если прикажу тебе, то ты подчинишься. Надеялся на это. Мне действительно жаль. Давай поговорим по-хорошему.
«Негодяй! — На глаза навернулись слёзы. — Использовать мои чувства ради своей выгоды? Пытаться уговорить лаской?!»
Я вся кипела изнутри. Но не даром же меня столько лет учили держать эмоции при себе.
— А давай, — спокойно ответила я. — Только для начала я тебя угощу. Как хорошая жена. Правда, белоснежную скатерть и золочёную посуду я тебе не обеспечу. Не обессудь. Я сегодня приготовила пирожки, сама, собственными руками. Я же никогда для тебя не готовила, а теперь такой шанс попробовать. Садись, дорогой муж!
Довольный такой покладистостью Флориан отпустил меня и послушно устроился за столом. Я поставила перед ним тарелку к тому времени уже расползшихся и остывших пирожков и села напротив, преданно заглядывая в глаза.
Флориан честно пытался есть пирожки не кривясь, а я еле сдерживала смех.
— И как тебе моё угощение?
— Оригинальный рецепт. Никогда такого не ел, очень вкусно.
— Как тебе удаётся красиво врать, — восхитилась я.
Флориан усмехнулся:
— Я твой муж и должен хвалить еду.
— Ты мне больше никто, — злорадно сказала я, и притворное умиление пропало с моего лица. — И развод всего лишь подтвердит этот факт.
Флориан так и подавился.
— Решила поиздеваться?! К чему был этот балаган с угощением? Ты и не собиралась уступать, так?
— Какой ты сообразительный, дорогой! Не даром состоишь в Императорском совете.
Его лицо исказилось, но и в гневе он был хорош собой. Жёлтые искры вспыхнули в его глазах, в нём заговорила драконья магия — так всегда, когда он волнуется или не может справиться с эмоциями. Он с яростью схватился за край стола, и доски задымились под его пальцами. Но я даже не пошевелилась, молча наблюдала за его метаниями.
Он отдёрнул руки, сжал их в кулаки так, что костяшки побелели, и выбежал за дверь.
Я осталась сидеть, полная раздумий. «Надеюсь, он не спалит всё предместье».
Глава 20
«Только бы не свалиться!»
Я стояла на шаткой лестнице, которую отыскала на заднем дворе, и развешивала небольшие фонарики на старой липе. Мне всё ещё было страшновато жить одной в пустом доме, а с фонариками сад перед домом больше не будет таким мрачным. Тем более сегодня обещали приехать Гиромы всей семьёй, и я хотела показать, что умею быть хозяйкой и без толпы слуг. Уже спустился вечер, и жёлтые фонарики в синих сумерках придавали липе немного сказочный вид.
Липовые почки застряли у меня в волосах и налепились на платье. С одеждой я справилась быстро, но с волосами пришлось повозиться. Не вовремя вынырнуло воспоминание, как Риан однажды вынимал из моей причёски репей, потому что во время верховой прогулки я умудрилась свалиться с лошади и укатиться в кусты. Сидя в этих самых кустах, я от испуга размазывала слёзы по лицу, а он то целовал меня, то принимался выбирать репей, то беззлобно смеясь, говорил, что таких наездниц, как я, свет не видывал: упасть на ровном месте с совершенно покладистой лошади, надо уметь.
Я невольно улыбнулась. Флориан всегда умел меня успокаивать. «И эти нежности: куснуть в шею, посадить себе на колени или в задумчивости выводить пальцем узоры на моей коже… Неужели он также ведет себя с Денизой? Ведь это же моё, это мои милые мелочи. А теперь принадлежат другой!»
Я рассердилась, и с большим грохотом, чем нужно, потащила лестницу на задний двор, заодно пнув по пути ни в чём не повинную бочку. Наверняка, были бы ещё жертвы, но подъехали Гиромы, и тут же Роксана с Адрианом устроили шумную возню в саду.
К моему облегчению, Милли привезла мясной пирог на всех. Она уже прознала про мои кулинарные подвиги. Когда я рассказала ей, как угощала мужа пирожками, она смеялась до слёз и всерьёз предлагала послать кого-нибудь узнать, жив ли ещё Флориан или я уже вдова. Но так как слухов о скоропостижной смерти среди Даклидов не было, мы резонно решили, что герцогов-драконов плохо приготовленными пирожками не убить.
— Знаешь, — сказала я Мелиссе, когда мы устроились с чашками чая на скамейке перед домом, — я теперь понимаю, что в последние годы стала для Флориана как его мамочка. Я так много внимания уделяла приличиям, респектабельности громкого титула и думала, что в этом мой долг, ведь так меня наставляли. Флориан, наверное, банально заскучал со мной.
— Это не оправдывает его предательства. — Милли покачала головой.
— Я знаю. Мы оба наказаны. Зато теперь мне не нужно больше заботиться, достаточно ли начищено серебро, и правильно ли ведут себя слуги. Даже не подозревала, как устала от этого и наставлений вдовствующей герцогини. — Я рассмеялась. — Свобода!
Мы помолчали немного, каждая в своих мыслях, наблюдая как Роксана лазает по липе, а Стефан с Адрианом на руках пытается уговорить её спуститься.
— Рокси у меня тот ещё сорванец, — то ли осудила, то ли наоборот, похвалила Мелисса дочку.
— Так и должно быть. Детям хоть в чём-то нужна независимость от взрослых вымышленных причуд. Знаешь, Милли, я верю, что ещё найду своё счастье. Я хочу любящего мужа и детей. Поэтому я должна добиться развода. Понимаешь, должна! — Милли сжала мою ладонь в знак поддержки, и я повернулась к ней. — Когда-то Флориан сказал, что есть во мне огонек. Ну так устрою ему пожар!
