Декабрь кончился весьма эпично, в этот раз одновременно с ним закончился не только год, но и одиннадцатая пятилетка. Газеты были полны немотивированной радости от допущенных свершений, вот только я их не читал, почти не читал, ориентируясь на слухи и редкие агитационные речи, доносящиеся из радиоточки. Бывало, включишь радио прогноз погоды послушать, а тебе про мелиораторов Вологодчины, осушивших сверх плана столько-то бутылок, или про героических овцеводов, обмолотивших по десять сверхплановых литров молока от каждой свиноматки. Каюсь, не вслушивался, не вчитывался, не вглядывался.
Страна идет семимильными шагами в светлое будущее, нам пока по пути, я тоже в будущее иду, хотя и не испытываю сильного желания спешить. Чего там я не видел, в этом будущем? Редкий случай — внутренний голос не стал мне с нотками превосходства в голосе вещать, что меня там ждет. Обделался недавно, зараза, теперь особо не вякает. Как обделался мой голос? Предрек какое-то «ускорение и перестройку» в исполнении генерального секретаря и будущего президента СССР товарища Горбачёва. Специально перед планеркой я подвел свой внутренний голос к стенду с фотографиями членов Политбюро ЦК КПСС и потыкал мордой: «Сука, какой Горбачев? Где ты видишь члена Политбюро с такой фамилией? Что за фигня, уважаемая интуиция?!» и моё внутреннее эго, интуиция или черте-что начало пристыженно нудеть, мол это не та реальность, нас развели… Идиотизм, честное слово! У других интуиция как интуиция, а у меня фигня нездоровая.
Новый год? Точно, я же до встречи Нового Года дошел. Барагозили всю ночь, спать никто не лег до самого утра, компания подобралась большая и веселая. Впрочем, я и не сомневался в именно таком сценарии празднования в новогоднюю ночь. Дедовщину в обществе никто не отменял, даже мысли не было, что не поставят в ночную смену тридцать первого декабря. Когда Ленка Денисенко начала подкалывать, пришлось выдать ответку: «Сочувствую, ты будешь бабки в новогоднюю ночь тратить да печень сажать, а я зарабатывать. При этом поспать не получится что у тебя, что у меня».
Не сказал ранее, Ленка Денисенко, в девичестве Крамаренко у нас единственная особь женского полу среди дежурных по станции. Забавная ситуация сложилась в подборе кадров. На Сортировке практически все ДСП мужчины, единственное исключение крутит попой и подтверждает правило. Потому как профессия требует инициативы, быстрой реакции, точного расчета и харизмы. Чисто мужская профессия. А на соседней сортировочной станции региона — на Туле Первой среди дежурных один мужчина, все остальные тетки. В смысле, дамы. Там что, не нужна харизма, решительность и быстрая реакция? Да просто так сложилось! Составители мальчики, сигналисты девочки, башмари пацаны, стрелочники бабы. Монтеры пути пополам. Да, такой расклад в дистанции пути, бригадиры и мастера все мужчины, суровые и решительные. А простые работяги через одного чьи-то матери, сестры и дочери… старательные и непьющие. Видать, очень удобно, когда в твоей бригаде половина работяг сильные и смелые, а вторая половина непьющие.
Да, новогодняя ночь была встречена на посту. И это не оборот речи — здание наше так и называется — пост маршрутно-релейной централизации. Централизация наше всё, именно этот комплекс отвечает за автоматический набор маршрута, включающий в себя проверку свободности путей и участков, перевод стрелок, открытие светофоров… Из украшений зала управления только ёлка, зато настоящая и с игрушками.
Хотя телевизор тоже за украшение сойдет — цветной компактный «Шилялис» из Литвы. Где Сергей Шаронов достал такое чудо не знаю, но это прямо реальное чудо по нынешним временам! Подтащили тумбочку, протянули удлинитель и вуаля! Между пультом и выносным табло шипит и мелькает квадратная жёлтая хрень с рогами. Танцы с бубном позволили в конце концов настроить звук, но изображение было не очень, мягко говоря. С другой стороны, главное не картинка, а настроение. И бутылка шампанского на всех работающих на третьем этаже, открытая в полночь под звон курантов, тоже не пьянства ради.
А потом к нам пришел Дед Мороз. Дед Мороз имел голос председателя профкома Шахова и был не один, а в сопровождении начальника станции, видимо вместо Снегурочки. Сказочная парочка поздравила нас, цепкими взглядами оценила уровень алкоголя в глазах, прошвырнулась по кабинетам, понюхали деловую атмосферу на посту. Одинокая бутылка из-под игристого вина была принята к учету, равно как и телевизор в операционном зале. Видимо, местные традиции такой вариант допускают, вокруг люди опытные, им виднее. Ну а потом начальственная камарилья свалила поздравлять других работников новогодней смены, станция большая, пока всех обойдешь, уже утро. Шаронов сразу по их уходу начал вызывать посты и предупреждать, что по станции шарится Дед Мороз, его благодарили за информацию. А мне даже понравилась эта местная традиция — с одной стороны Шафорост и те, кто её ввел когда-то, показывали, что не пьянствуют вдали от своих подчиненных в эту ночь, а поздравляют всех прямо на рабочих местах. А с другой стороны всем понятно, что без присмотра станция не осталась, пьянствовать им никто не разрешит. Чуточку, ради традиции, на один зуб — можно. Музыку на рабочих местах тоже. А вот шалман и бардак недопустим. Нормальная позиция.
Кто первый угадает, что я делал первого января? Правильно, спал без задних ног. Отсыпной, выходной… у железнодорожников свой график, совершенно не зависящий от выходных и праздничных дней прочих граждан. Хотя и среди «прочих» жителей Страны Советов куча людей ходит на работу по сменному графику, в котором нет места словам суббота и воскресенье. Фабрики и заводы непрерывного цикла работают безостановочно. И только работники сферы торговли и сервиса вне этого ритма. На той неделе наткнулся на статью в газете с говорящим названием «Магазин не место для прогулок». В этой статье на крик души какого-то читателя о том, что гражданам неудобно, что магазины по выходным закрыты, следовал ответ от бойцов торгового фронта. Жесткий такой ответ, что продавцы тоже люди, и имеют право отдыхать в субботу и воскресенье. Они люди, а все прочие не того сорта.
Второго января в четверг уже рабочий день, а я внезапно поперся в «Радиотовары» — решил подарить себе такому замечательному на Новый Год что-нибудь музыкальное в среднем ценовом диапазоне, чтоб с радиоприемником и вертушкой. Надоело сидеть в тишине. Ага, порадовал… Выбор был не сказать, чтоб совсем никакой, но цена на более-менее приличные аппараты кусалась. Вертушки третьего класса с усилителем и колонками стоили недорого — в районе ста тридцати рублей, но и качеством не баловали. Второй класс был чуть получше, но цена неведомом образом начиналась от трехсот рублей, а первый класс обидел жестко — от полутысячи за самый отстой с дизайном а*ля Штирлиц и до тысячи за что-то более современное.
Постоял в магазине, еще постоял… и пошел в своё общежитие, размахивая полами полушубка. Вот кстати, за полушубок трехсот рубликов было не жалко. Купленный мной в начале декабря с рук светлого песочного цвета приталенный полушубок с воротником из белой овчины был точной копией офицерских полушубков, какие снимают в кино про войну. Выдают их стрелкам военизированной охраны, а далее качественные меховые изделия расходятся по рукам как пирожки. Тут важно только клеймо затереть, чтоб потом никто не смог привязать твою шкуру к конкретному человеку, которому она выдавалась. Половина Новоузловска в таких ходит, особенно если брать железнодорожный район.
Фролов не как все, во-первых, он у нас молодой специалист из московского ВУЗа, а во-вторых… во-вторых мне банально было скучно. Способ покраски выдала на этот раз не память, а Лена во время очередного свидания. Ей самой стало интересно, ляжет ли анилиновая краска для шерстяных тканей на мех и мездру. На чужой мех и чужую мездру. Стиральную машинку предоставила мне она же с условием, что если прибор погибнет в моих чутких руках, то я куплю ей новую. Зачем машинка? А это уже внутренний голос расстарался, рассказав, как весело могут смотреться крупные вещи, если их красить без постоянного помешивания, передергивания и растаскивания. Полосато они будут выглядеть и пятнисто. А дальше без изысков и редких ингредиентов типа крови девственницы или сушеного сердца летучей мыши: соли полкило, хозяйственного мыла брусок, краска. Каждый ингредиент заранее растворяется в отдельных ёмкостях, далее со слезами и жалобным воем в две глотки вымачивается новенькая дублёнка в теплой воде, а потом всё, кроме мыла сливается в экстазе внутри стиралки.
