Болдуин торжественно проследовал до шатра своего старшего брата и спешился у входа. Сам Готфрид, удивленный поднявшимся шумом, вышел навстречу гостям в простом гамбезоне, не успев даже опоясаться мечом. Он не сразу опознал Болдуина в склонившемся перед ним молодом человеке. Готфрид, которому уже исполнилось тридцать восемь лет, был невысокого мнения о младшем брате. На Болдуина, конечно, можно было положиться в сече, но ждать от него успехов на политическом поприще не приходилось.
– Ты что, захватил сельджукский обоз? – насмешливо спросил Готфрид у брата.
– Благородный Болдуин стал сыном и наследником правителя Эдессы князя Тороса, – мягко поправил герцога Вальтер фон Зальц.
К счастью, Готфрид был человеком далеко не глупым, а потому сразу же сообразил, что подобные подарки если и делаются, то с далеко идущей целью. У него не было причин, числить благородного Вальтера среди своих друзей, а что касается почтенного Самвела, то он вообще видел его в первый раз. Прежде чем принимать решение, Готфриду следовало разобраться в ситуации. Именно поэтому он пригласил гостей в свой шатер для серьезного разговора.
При этом разговоре присутствовали только близкие к Готфриду люди – граф Рено де Туле, Андре де Водемон, маршал Арнульф и виконт Леон де Менг. Обстановка в шатре одного из самых знатных вельмож Европы оказалась скромнее скромного. Почтенный Самвел, привыкший к восточной роскоши, с изумлением, как показалось лотарингцам, разглядывал грубо отесанные доски, брошенные на козлы. И хотя эти доски тут же, на глазах гостя, были покрыты материей, блеска внутреннему убранству шатра это не добавило. Готфрид широким жестом указал фон Зальцу и Самвелу на лавку, а сам сел напротив. Герцог Бульонский не отличался высоким ростом, возможно именно поэтому он предпочитал разговаривать с гостями сидя, глядя им прямо в глаза, тогда как восточные владыки обычно не пускали чужаков дальше порога.
Граф де Туле остался на ногах, так же как и два других рыцаря, виконт де Менг присел на лавку, но чуть в стороне от герцога, подчеркнув тем самым разницу в положении, Болдуин топтался у входа, пока старший брат не махнул ему рукой – сядь. Граф Эдесский поспешно опустился на лавку рядом с фон Зальцем. Разумеется, Готфрид ждал объяснений именно от Вальтера, а не от Болдуина, поскольку очень хорошо помнил, кто был инициатором похода на Эдессу. И, надо сказать, благородный Вальтер не разочаровал потомка Карла Великого. Его рассказ хоть и не был богат красочными подробностями, но давал заинтересованным лицам ясное представление о случившемся.
– Зачем это понадобилось армянскому князю? – нахмурился Готфрид.
– В создавшейся ситуации Торосу нужно было покровительство одного из вождей крестового похода, и, как мне кажется, он его обрел, – ласково улыбнулся герцогу фон Зальц.
– Мы согласны разместить в Эдессе лотарингский гарнизон, если на то будет твоя воля, благородный Готфрид, – неожиданно вмешался в разговор Кахини.
– Почтенный Самвел не раз бывал в Европе, а потому хорошо знает язык франков, – пояснил удивленным баронам фон Зальц.
– Ваши условия? – спросил Готфрид.
– Никаких условий, – пожал плечами Кахини. – Князь уже сейчас готов уступить треть доходов своему наследнику. Ну а в случае смерти Тороса, благородному Болдуину достанется все. Но у нас есть пожелание. Мы не хотели бы, благородный Готфрид, чтобы плодами ваших побед воспользовался кто-то другой. Конечно, Византия близка нам по вере, но басилевсы не сумели дать отпор сельджукам десять лет назад, и это обернулось для христиан Кападокии большой бедою. Нам бы очень хотелось, чтобы на землях, отвоеванных вами у сельджуков, утвердились закон и порядок.
– Иными словами, армяне Эдессы хотят, чтобы в Сирии и Палестине возникло королевство во главе с одним из франкских вождей? – прямо спросил граф де Туле.
– Ты читаешь мои мысли, благородный Рено, – кивнул Кахини. – Причем мы уже сделали свой выбор. Более того, готовы поддержать этого человека в его начинаниях.
– Я бы не стал делить шкуру неубитого медведя, – буркнул недовольно Готфрид. – В Антиохии сидят сельджуки, в Иерусалиме – арабы.
– Положим, дележ городов, замков и земель уже начался, – усмехнулся Вальтер фон Зальц. – И я бы не стал на твоем месте, благородный Готфрид, закрывать на это глаза.
– Это правда, – неожиданно поддержал посланцев князя Тороса виконт де Менг. – Взять хотя бы шевалье де Лузарша, который захватил замок в десяти милях от Антиохии и разместил там свой гарнизон.
– А о каком замке идет речь? – спросил Кахини.
– Кажется, Ульбаш, – наморщил лоб де Менг.
– Этот замок называют ключом от Антиохии, – пояснил Кахини, – поскольку он контролирует сразу две дороги, одна из которых ведет к Дамаску, другая – к Халебу.
– И что с того? – спросил Готфрид.
– Лузарш – далеко не последний человек в свите Гуго Вермондуа, – пожал плечами виконт, – и вряд ли он действовал без ведома своего сюзерена.
– Хочешь сказать, Леон, что благородный Гуго решил прибрать к рукам Антиохию? – рассердился невесть почему Готфрид.
– Или с выгодой для себя, уступить ее другому, – высказал свое мнение Вальтер фон Зальц. – Скажем, Боэмунду Тарентскому или Раймунду Сен-Жиллю, которые спят и видят себя правителями не только Антиохии, но всей Сирии.
– Если я последую их примеру, то мы передеремся раньше, чем возьмем город, – холодно бросил своим советникам Готфрид.
– Так и я о том же, – развел руками виконт де Менг. – Нельзя позволять вождям, диктовать нам свои условия. Иначе мы так и будем таскать из огня каштаны для других.
– Благородный Леон прав, – немедленно воспользовался удачно сложившимся разговором фон Зальц. – Мы должны потребовать от Вермондуа и Лузарша допустить лотарингцев в замок Ульбаш. Это сразу же утихомирит страсти.
– Это разумное предложение, – высказал свое мнение граф де Туле.
– А что мы скажем Вермондуа по поводу Эдессы? – насмешливо глянул на своих советников Готфрид.
– Так ведь Эдессой правит князь Торос, – напомнил герцогу фон Зальц. – А Болдуин всего лишь наследник, не менее, но и не более того. Если кто-то из вождей похода захочет послать своих людей в Эдессу в составе лотарингского гарнизона, то мы не станем против этого возражать. Точнее, ты не станешь возражать, благородный Готфрид.
– Мне предложение нравится, – усмехнулся граф де Туле и вопросительно глянул на герцога.
Благородный Готфрид задумался надолго. Бульонскому явно не хотелось ссориться ни с Гуго Вермондуа, ни с Боэмундом Тарентским, ни с Раймундом Тулузским, но и сидеть сложа руки в создавшейся ситуации было глупо. Торг в стане крестоносцев уже начался, и благородный Готфрид рисковал остаться с пустыми руками. Следовало немедленно принять меры, чтобы защитить интересы не только свои и своей семьи, но и многочисленных шевалье, отправившихся в чужие земли не только за отпущением грехов. Иначе эти люди найдут себе вождя куда более хваткого и решительного.
– Мы, кажется, приобрели союзника в лице виконта де Менга? – усмехнулся Кахини, выходя из шатра герцога Бульонского.
– Скорее всего, да, – кивнул головой фон Зальц. – Но не спеши обольщаться на его счет, почтенный Самвел. Благородный Леон хоть и не блещет доблестью, но с мозгами у него все в порядке. И обвести себя вокруг пальца, он не даст.
– Я заплачу ему, три тысячи марок серебром, если Ульбаш окажется у нас в руках, – сказал Кахини.
– Это хорошие деньги, – хмыкнул Вальтер. – Думаю, виконт согласится нам помочь.
Несмотря на сгущающиеся сумерки, лотарингцы еще не угомонились. Антиохия была слишком велика, чтобы ее можно было взять в кольцо. Тем не менее, вожди крестоносцев сделали все возможное, чтобы перекрыть все пути подвоза продовольствия в густонаселенный город. Вспыхнувший в Антиохии голод мог бы подорвать готовность ее жителей к сопротивлению, что значительно бы облегчило осаждающим задачу. Не забывали крестоносцы и о собственной безопасности, обнося свой лагерь глубоким рвом. Собственно, суета в лагере и была вызвана земляными работами, в которых принимали участие не только простолюдины, но и рыцари.
– Похвальное рвение, – заметил вскольз Кахини, оглядывая стены города, проступающие сквозь сгущающуюся темноту. – Боюсь, что атабек Аги-Сиан доставит еще массу хлопот не только вам, но и мне.
– Меня больше волнует, Лузарш, – недовольно буркнул фон Зальц. – Этот человек упрям как сто ослов.
– Тем хуже для него, – пожал плечами Кахини. – Могли бы договориться.
Гуго Вермондуа был удивлен и возмущен наглыми претензиями лотарингцев. Мало того, что они прибрали к рукам Эдессу, богатейший, по слухам, город, так они еще требуют отдать им скромный замок Ульбаш, захваченный отважными французами. Замок, видите ли, имеет большое стратегическое значение! Допустим! Но причем тут лотарингцы?! Добро бы в Ульбаше сидели сельджуки, вот тогда было бы, о чем волноваться. Уж турки точно не оставили бы в покое крестоносцев, и без того подвергающихся чуть ли не ежедневным наскокам со стороны гарнизона Антиохии. Если бы к головорезам Аги-Сиана прибавились бы еще сельджуки из Ульбаша, то воинам христовым не пришлось бы спать по ночам. Несмотря на свою немалую численность, крестоносцам удалось охватить лишь четверть от общего периметра крепостных стен. Шесть миль с востока на запад и чуть меньше с севера на юг. Это оставляло туркам широкое поле для маневра. Особенно досаждала крестоносцам цитадель, где, похоже, были сосредоточены главные силы Аги-Сиана. Вот здесь благородному Боэмунду и проявить бы свои полководческие качества, но, увы, хитроумные нурманы не нашли ничего лучше, как соорудить напротив цитадели довольно приличных размеров крепость и затаиться там. А то, что сельджуки бесчинствуют в окрестностях Антиохии, их нисколько не волновало. Дошло до того, что конные турки прорвались сквозь жидкие заслоны провансальцев в порт Святого Симеона и сожгли едва ли не все запасы продовольствия, сосредоточенные близ пристани. Хорошо еще, что им не удалось захватить стоявшие там генуэзские и английские галеры. Иначе положение крестоносцев стало бы отчаянным. Порт был едва ли не единственной ниточкой, связывающей их с внешним миром. Вермондуа все больше казалось, что не крестоносцы осаждают Антиохию, а сельджуки загнали воинов Христа в заранее приготовленную ловушку и теперь методично их истребляют с помощью голода и болезней.
