Анатолий Дроздов - Хозяин дракона

Однако смок вперед не вылетел. Опустившись до голов бегущих, он рыкнул, заставив малую часть киевлян метнуться в сторону. Обезумевшие кони внесли всадников в глубокую балку и, проскакав с полверсты, замедлили бег. Выход из балки преграждала цепь воев. Все как один в броне, с опущенными личинами, они сидели на конях, грозно опустив копья. Беглецы начали останавливать коней и растерянно оглядываться. Самые сообразительные стали поворачивать, но замерли. Преследовавший их змей сел на берег балки и, вытянув шею в сторону киевлян, негромко рыкнул.

Кряжистый всадник выехал из заслона, поднял личину.

– Слухай меня! – проревел, заглушая конское ржание и людской ропот. – Всем кинуть оружие, снять бронь и оставить коней. Сапоги тоже сымайте – бежать будет легче. Порты можно оставить, – всадник втянул носом. – Стирай их за вами…

Заслон за его спиной загоготал.

– Нас десять на одного вашего! – прокричал, выехав вперед, молодой Вук. – Вмиг посечем!

– Что ж у горы не сек? – усмехнулся Малыга – это был он. – Ты, унош, не заминай! Змей оголодал. Хочешь первым на закуску?

Вук закусил губу.

– Сечь безоружных не будете? – спросил другой киевлянин, немолодой, в старой, посеченной броне.

– Даже в полон не возьму! – сказал кряжистый. – Мне без нужды. Идите себе! Как-нибудь добредете…

Немолодой киевлянин кивнул и расстегнул пояс. Тот мягко упал на траву вместе с саблей. Киевлянин снял шлем и потянул через голову броню. Его примеру последовали другие. Вук несколько мгновений зло крутил головой, а потом рванул с головы шлем… Немолодой киевлянин бросил на траву онучи и босым пошел к всадникам.

– Онучки подыми! – посоветовал Малыга. – Надерешь в лесу лыка, сплетешь лапоточки – легче брести.

– Нож оставил! – сказал киевлянин.

– Подбери! Другие пусть тоже берут – по одному на десяток.

– Спаси тебя бог, боярин! – поклонился киевлянин.

Малыга кивнул. Попавшие в западню киевляне, освободившись от оружия и коней, брели к заслону. Двое из ватаги, спешившись, споро обыскивали полоненных, бросая в сторону припрятанные ножи и калиты. Пропущенные, кто шагом, а кто, переходя на бег, скрывались за поворотом балки. Дело шло к концу, когда Брага схватил одного из подошедших за руку.

– Я тебя знаю!

Зазвенела сталь, Брага, охнув, упал на траву. Напавший на него киевлянин рванулся бежать, но вой из ватаги подставил ногу. Беглец упал. Вой прыгнул ему на спину и стал выворачивать руку с ножом. Вскочивший Брага помог. Беглеца подняли на ноги, Брага заглянул ему в лицо.

– Некрас! – крикнул он громко. – Глянь, кого спымали!

– Держи смока! – велел Некрас Оляте и спрыгнул на траву. Скользя на каблуках, спустился по склону и подошел ближе. Задержанный с ненавистью глянул на него.

– Артемий! – воскликнул сотник.

Артемий не ответил.

– Бегите! – сказал Малыга столпившимся киевлянам. – Не ваша справа!

Полоненные не заставили себя упрашивать. Малыга спешился и подошел ближе.

– Ишь, гадюка! – сказал, разглядев гречина. – Попался!

– Ножом меня! – пожаловался Брага, растирая грудь. – Хорошо, броня!

– Повесим его? – спросил Малыга. – Или на кол посадим? Чтоб подольше мучился…

Некрас взялся за саблю.

– Пощади! – Артемий упал на колени. – Не своей волей! Дионисий велел! Убить меня грозил!

– Дионисий велел убить меня! – хрипло сказал Некрас. – А Улыбу?

– Это не я! Не знаю никакой Улыбы!..

Некрас помедлил, опустив саблю.

– Дионисий велел передать тебе, – заторопился Артемий. – В Константинополе передумали. Басилевс зовет тебя на службу. Обещает пост логофета и богатое содержание. В моей калите грамота басилевса и золото. Позволь, господин?

Некрас кивнул и бросил саблю в ножны. Вои отпустили руки гречина. Артемий вытащил из-за пазухи кожаную калиту. Некрас протянул руку, но Малыга перехватил тяжелый кошель. Распустил ремешок, осторожно глянул внутрь и только затем вытащил свиток. Передал Некрасу. Тот стал читать, а Малыга взвесил мешок в руке и высыпал часть содержимого – все бы не поместилось – на широкую ладонь. Встряхнул монеты и разгреб пальцами. Выудил из кучки золотую серьгу с яхонтом. С любопытством поднес к глазам.

– Покажи! – хриплым голосом сказал Некрас.

Малыга протянул украшение. Некрас бросил свиток, взял серьгу.

– Улыбы! Сам покупал! – сказал, потянувшись к сабле.

Артемий рванулся, но вои, бывшие настороже, прижали гречина к земле. Артемий заверещал. Некрас извлек клинок и встал сбоку. Брага с напарником сделали шаг назад. Артемий выпрямился, в этот миг тонко свистнула сталь. Голова со шрамом соскочила с плеч гречина и покатилась по траве. Обезглавленное тело мешком сунулось вперед, пятная траву алыми пятнами. Некрас бросил саблю в ножны и втоптал в землю свиток басилевса.

– Вяжите добро в торока, сбивайте коней в табун и скачите в весь! – велел Малыге. – Забирайте Нежану с детьми и уходите, пока в Белгороде не опомнились!

– А ты?

– У меня с князем ряд! Сто гривен за сечу. Получу – и съеду.

– Вдруг не отдадут?

– Мне? – Некрас усмехнулся.

– Людей и за ногату режут, – пробурчал Малыга. – Идем с нами! Кони есть, зброю добыли, бог с ним, серебром!

– Нет, батько! – Некрас покачал головой. – Серебро нужно.

– Как знать! – вздохнул Малыга. – Олята с сестрой остаются?

– Он надобен.

– Тогда и я останусь, – сказал кмет. – Пригляжу. Коней и добычу ватага доставит.

Некрас пожал плечами.

– Слышали! – повернулся Малыга к воям. – Слезай долу!..

– Кто это был? – спросил Олята, когда сотник взобрался на змея.

– Убийца Улыбы.

«А кто признал? – хотел спросить отрок. – Никто не видел, как Улыбу убили». Однако вид сотника не располагал к вопросам, и Олята промолчал. Некрас привязался к седлу и взял повод. Смок, будто ждал, побежал по склону балки и поднялся на крыло. Они набрали высоту. Сверху Олята хорошо видел, что происходило внизу. Далеко впереди мелькали черные точки – конники Святояра преследовали беглецов. Другие вои и конники вели повязанных киевлян, некоторые обдирали трупы. «Как скоро все!» – вздохнул Олята.

На самом деле вышло не скоро. Конники, преследовавшие беглецов, вернулись затемно. Только тогда прояснилась цена победы. Киевляне оставили у Лысой Горы три четверти войска: больше половины конных и всю пехоту. Главным образом полоненными, но и павших киевлян было много. В войске белгородцев было много воев, потерявших близких прошлым летом, врагов они секли безжалостно. Вырезали бы всех, но Святояр помешал. Скакал вслед, крича, чтоб не смели. Нехотя, но дружина подчинилась. Потери белгородцев оказались ничтожными: с десяток убитыми и втрое больше ранеными. Многие пострадали от своих же: упали с коней в тесноте да давке, а встать не смогли… Перепуганные киевляне не сопротивлялись. Бежали в ужасе, безропотно подставляя шеи под клинки…

Когда воевода донес о том князю, Ростислав расцеловал старика в обе щеки. В порыве чувств обнял случившегося рядом Некраса и даже Оляту. Отрок ошалел от нежданной княжьей ласки, Святояр ласково потрепал его по плечу.

– Жди награды, сотник! – сказал воевода Некрасу. – Я скуп, но для тебя не пожалею. Заслужил!

Я слышу, как в котле булькает крупа, заправленная копченым салом, вкусный запах гонит слюну. Если нас и разыщут, то по запаху. Только вряд ли. Скакали день напролет, меняя лошадей, – у каждого в ватаге по две заводных. На ночевку остановились в яруге. Здесь вода, деревья, а значит, и дрова для костра. Яруга глубокая; в ста шагах проедешь, а огня не увидишь. На высоком склоне дозор. Запах… Запах далеко не уйдет, в яруге и останется – ветра нет. Зря я тревожусь, Малыга дело знает.

Ноет спина – отвык скакать день напролет. Однако пришлось – эпарх может выслать погоню. Уходить с половцами нам не с руки: они движутся медленно. Тащат повозки с награбленным, гонят скот. Месяц будем ползти…

Малыга садится рядом. У стен города мы почти не говорили. Обнялись, мне подвели коней – и в путь. Во время скачки беседовать некогда, теперь – время. Ватага придвигается.

– Хотели Белдюза убить, – говорит Малыга. – Нам сказали, что тебя зарезали, – с ножом на хана кинулся. Мы не поверили: с чего? Решили, что убили по приказу Святослава. Но раб Белдюзя поведал, что продали тебя в греки, и сказал куда. Из наших он оказался. Я воспретил хана убивать…

Ватага кивает. Малыга – голова. Что б мы делали без него?

– Как Всеволод нас выкупил, стали думать, как тебя вернуть. Лучше было через купцов, но для этого нужно серебро, много. У нас не было. Сговорились с половцами. Тем лишь бы пограбить…

Скромничает батько. Договориться с кочевниками пересечь Поле и направиться к устью Дуная… С трудом сдерживаю слезы – сейчас нельзя плакать.

– Вот еще что… – Малыга смотрит в землю. – Милица замуж вышла.

Сижу, оглушенный. Ожидалось, но все ж… С Милицей у нас разладилось. Она прямо спросила: собираюсь ли венчаться? Я что-то промямлил в ответ, она закусила губу и отвернулась. Думал: ласки и серебра ей будет достаточно; оказалось, что нет. Жениться мне было не с руки, это означало смириться с судьбой и остаться в Курске. Я этого не хочу, ватага не хочет – у нас все невенчанные…