Анатолий Дроздов - Хозяин дракона

– Твои кметы!

– Это их добыча.

– Добычей следует делиться с князем!

– Тем, кто у него на службе. Мои люди ряд с князем не клали. Своей охотой пришли, свое и взяли.

– Полон зачем отпустили?

– Не нужен.

– В том полоне Вук, сын Горыни, был, – вздохнул Святояр. – Мы кое-кого из них схватили, они и поведали.

– Зачем тебе Вук?

– Легче с Великим рядиться.

– И без того срядитесь.

– Вот срядимся – и заплачу! – сурово сказал воевода. – Пока жди!

Ждать пришлось недолго. Назавтра в Белгород прискакал гонец.

– Князь Святослав Киевский просит позволения войти в твои земли! – поведал Ростиславу. – У Городца стоит.

– С дружиной?! – ахнул Ростислав.

– С малой! – успокоил гонец. – Хочет поклониться праху павших воев, панихиду отслужить. Митрополит с ним!

Ростислав и Святояр переглянулись: умно! Нашел Святослав повод! Поклониться праху мертвых не зазорно, а там можно о мире толковать. Митрополит к месту: ряд крестным целованием скрепить.

– Передай князю: будет дорогим гостем! – сказал Ростислав. – Скачи!

Этот и следующий день прошли в хлопотах. За пирами о мертвых киевлянах забыли. Сором! Хоть и враги, но все ж христиане… Тела требовалось срочно собрать и похоронить. Из окрестных весей согнали смердов, вывели и горожан. Трупы на поле почернели и стали смердеть, многих поклевали птицы и растащили на части дикие звери – люди ворчали. Однако князь не скупился на пиво, работа кипела. Одни копали огромную и глубокую яму, другие стаскивали и возили на тележках распухшие тела. Тишком обдирали с трупов то, чем побрезговали дружинники. Валили убитых в яму без бережения, нередко в чем мать родила. Воевода хмурился, но молчал. Похмельные дружинники рыскали по полю, выглядывая: всех ли собрали? На открытых местах было чисто, а в кусты да буераки дружинники не лезли. Если раненым забился туда, а после помер – твоя беда! Зверье разберет по косточкам…

Как ни велика и глубока была могила, а мертвецов навалили выше краев. Пришлось возить землю, насыпать курган. Он вышел большой – чуть ли не с Лысую гору. Смерды из окрестных весей ворчали – лог испортили, но громко заговаривать боялись – воевода ходил сердитый. Святояру предстояло сделать сотню дел: позаботиться о местах, где раскинут шатры Великий и Ростислав, проследить, чтоб завезли еду и питье, столы, посуду, дрова для костров… Над полем стоял крепкий запах тлена. Святояр морщился: Великий догадается, что хоронили впопыхах. Оно-то не желанных гостей на поле встречали, но с князем митрополит. Тот непременно укорит. Плохое начало для разговора.

Назавтра подул ветер, унес смрад, и Святояр ободрился. Шатер белгородского князя стоял в добром месте, окрестности обшарены дружиной в поисках лазутчиков (никого не нашли), припасы завезены, сотники упреждены и заняты службой. Есть время думать. Они с Ростиславом и ближними боярами обсудили приезд Великого. Решили: Святослав готов на уступки. Раз поехал в чужие земли с малой дружиной… Спорили, что требовать. Мира – понятно, но что сверх того? Стол великого князя Святослав, ясное дело, не уступит, да и просить страшно – вся Русь подымется. Лествичное право устарело, но многие соблюдают – выгодно. Пережил других князей – требуй киевский стол! Пережить-то каждый надеется… Не признают соседи Ростислава великим князем – нет, не признают. А вот часть доходов Великого требовать можно. Святославу хорошо сидеть за крепкими стенами, Белгород земли от ворогов бережет. Ему и дружина нужна поболее, и оружие доброе. Понимали, что хитрят: будет у Ростислава дружина сильнее киевской, станет князь говорить с Великим иначе. Теперь ведь как: кто сильнее, тот и прав. Но повод хороший… Обязательно следует потребовать виру за сожженные веси и вытоптанные поля – что летось, что в этом году. Много о чем говорили. Но крепко не заносились: со Святославом митрополит. Тот укорит за алчность – повинен станешь. Как будто киевляне приходили к Белгороду сено косить…

Святослав прибыл к полудню. Возле свежего кургана монахи поставили походный иконостас и алтарь, митрополит начал службу. Ростислав с воеводой тихо подъехали и встали неподалеку. На них покосились, но не возразили – ожидали. Святослав молился истово, даже плакал, когда архидьякон возглашал просительную ектенью. Было видно, что Великий переживает: лицо осунулось, под глазами черные мешки, свежий ветерок треплет белые от седины волосы… Белгородский князь со своим воеводой тоже кланялись и крестились, но не плакали. По окончании молебна все подошли к кресту: Ростислав, как надлежит, после Великого. Когда и Святояр приложился, Ростислав поклонился Святославу:

– Прошу в мой шатер, отец! Помянем убиенных рабов божьих…

Святослав кивнул, Ростислав внутренне возликовал: у хозяина стола прав больше. Но Великий и тут изумил. Во-первых, оставил ближних бояр, взяв с собой только митрополита. Во-вторых, пошел к шатру Ростислава пешком. Оно-то, конечно, сотня-другая шагов, но князю пешком ходить невместно… Святояр сообразил первым. Оставив Ростислава с Великим, ускакал распорядиться. Белгородских бояр, к великому их сожалению, из шатра прогнали, так что за стол сели вчетвером: два князя, воевода и митрополит.

Был постный день – среда, мяса не подавали. Рыбка, свежая и печеная, горячая уха, икра и прочее были чудо как хороши, но ели мало. Вино Святослав едва пригубил, Ростислав и воевода обошлись глотком-другим. Понимали: предстоят тяжкие переговоры, хотели оставить голову свежей. Тризна не затянулась. Митрополит возгласил благодарственную молитву, после чего сразу ушел. Ростислав со Святояром изумились еще более. Ждали, что именно митрополит будет унимать алчность белгородцев, а Святослав его почему-то услал, – ясное дело, с митрополитом сговорено. Чего хочет Великий?

– Благодарствую, князь! – начал Святослав, отодвинув кубок. – За трапезу и за то, что в земли свои пустил. Не забуду. Тебе сколько лет?

– Двадцать! – сказал Ростислав удивленно.

– Не женат?

– Нет.

– С кем-нибудь сговорено?

Ростислав покачал головой.

– Значит, с девками сенными распутничаешь?

Ростислав залился краской.

– Наследников растить пора! – укорил Великий.

– Княжичу невесту родители выбирают! – вмешался Святояр. – Ростислав – сирота! Пять лет как. Не успели родители…

– Всем князьям на Руси отец – Великий князь! – сказал Святослав. – Попросили бы – сосватал!

– Невеста на примете есть? – сощурился Святояр.

– Есть! – подтвердил Великий.

– Кто?

– Софья, дочь Великого князя киевского…

Ростислав ахнул, воевода едва удержался от восклицания. Вся Русь знает, как любит Святослав младшенькую, красавицу ясноглазую Софью. Ростислав с воеводой видели ее в храме и только головами качнули – не про них княжна! Со всех земель засылали Святославу сватов – уехали ни с чем. Поговаривали, Великий Софью басилевсу ромейскому в невесты прочит, потому и назвал так. Дочь у Великого не только красива, но и умна. Читает книги свои и ромейские, с гречинами говорит по-гречески, с варягами – на варяжском… Такое сокровище – и лютому ворогу? Святояр пришел в себя первым.

– Шутишь, Великий князь?

– Стар я шутить, – сказал Святослав.

– В самом деле отдашь Софью?

– Отдам. Хочешь, при митрополите и боярах объявлю? Что молчишь, князь? Невеста не люба?

– Люба! – сказал Ростислав и вспыхнул.

– То-то! – сказал Святослав. – Дочке шестнадцать, замуж пора, а ты жених добрый. Молодой, красивый, земли свои оборонить умеешь. Чего более? Знаю, о киевском столе мечтаешь. Что ж! Не станет меня, стол твой.

– У тебя сыны! – удивился Святояр.

– Сыны далеко, а Белгород близко. Помру – Ростислав первым в Киев прискачет. Духовную на него подпишу.

– Лишишь сынов вотчины?

– Более всего боюсь, – тихо сказал Святослав, – чтоб сыны по смерти моей за нее не перегрызлись. Сядет на стол старший, младшие примутся злобствовать и крамолу ковать. Сколько раз было! Зять хоть и родственник, да всем одинаково далек.

– Объединятся против чужака! Войско соберут.

– Чтоб собрать, договориться надо – кому стол? Трудное дело. Никому неохота для другого стараться, голову под меч класть. Соберут войско – а как Киев взять? Никому это не удавалось. Против Киева и Белгорода не устоять.

– А как не захочет Киев под Ростиславом?

– Твоя забота, воевода, – усмехнулся Святослав, – и твоя, князь! Сноситесь с боярами и людом киевским, привечайте, подарки дарите. Кто воспрещает? Я мешать не стану, другим дела нет. Угомонятся сыновья. Доброе дело – иметь родственником Великого князя! Всегда поможет удел от соседа отстоять, половецкий набег отбить…

Святояр налил в чару вина, выпил.

– Изумил ты нас, князь! – сказал со вздохом. – Не того ждали.

– Киев третий день плачет, – сказал Святослав, и старческая слеза стекла из его глаза. – С той поры, как гонец прискакал… Меня клянут. Погубил лучших мужей для забавы своей! Гляди, соберутся и скажут: «Поди, княже! Не надобен еси…» Узнают: дочь за Ростислава отдаю, – возрадуются! Пора кончать войну.