Глава 52
— Тут теперь вам не там, — пробормотал Витгефт, ухватившись за плечо стоявшего рядом офицера — от попадания вражеского крупнокалиберного снаряда «Цесаревич» затрясся всем корпусом, а ведь корабль водоизмещением в тринадцать тысяч тонн. Все же нижний броневой пояс толщиной в 250 мм выдержал опасное попадание, французская броня хотя и уступала немецкой по качеству, но оказалась на удивление стойкой. А вот надстройки были искорежены, задняя дымовая труба зияла огромными дырами. Да и пожары занимались время от времени, хотя гореть было нечему — полгода тому назад с броненосца удалили все дерево, а перед выходом из Владивостока оставили на берегу все баркасы и катера, так как все прекрасно понимали, что сражение с японцами неизбежно, они не дадут провести эскадру Рожественского без боя. Но шимоза воистину дьявольская взрывчатка, и при разрывах снарядов идет столь сильный жар, что полыхает краска на стенках, хотя и ту порядком соскоблили, сделав выводы после Цусимского боя с броненосными крейсерами вице-адмирала Камимуры.
Вспомнив о том сражении, Вильгельм Карлович посмотрел в сторону эскадры Скрыдлова, ведь находящиеся под его командованием корабли во второй раз сошлись в схватке с «асамоидами». И на этот раз последним доставалось больше — и на то были причины. Перевооружение броненосных крейсеров, вернее, их дополнительное вооружение Кутейниковым принесло свои плоды, что сейчас наглядно демонстрировалось. Хотя начиная с августа Витгеф себе порядком истрепал нервы, направляя в Петербург одну телеграмму за другой, требуя прислать 203 мм и 152 мм пушки. Последние поступили без проволочек и в требуемом количестве — их выпустили достаточно много, тем более береговые орудия Кане после небольших переделок могли ставиться на палубах и в казематах боевых кораблей.
А вот с 203 мм пушками пошла морока. Вся штука заключается в том, что Обуховский завод выпустил всего 13 восьмидюймовых орудий, десять были установлены на крейсера 1-й Тихоокеанской эскадры. Две пушки получила канонерская лодка «Храбрый», а еще одно испытывалось на полигоне, и его ствол еще не был окончательно расстрелян. А на самом заводе крайне неспешно выполнялся заказ на производство пяти таких пушек, которые должны были пойти на вооружение старого броненосца «Император Александр II», стоявший на капитальном ремонте. Вот на них и нацелился Витгефт, всячески умоляя ускорить изготовление, задействовав все связи наместника, который в этом деле принял самое живое участие.
Снятые с канонерки пушки, плюс увезенное с полигона, прибыли во Владивосток в октябре, и пошли на вооружение «России», которая и так лишилась одного орудия, отправленного в Порт-Артур для вооружения «Баяна». А вот два новеньких ствола отправились из Петербурга в декабре, и Витгефт считал, что все пропало — Байкал замерзал. Однако последним рейсом ледокола, уже в первый день января, пушки доставили в Мысовую, на восточный берег огромного озера. Там погрузили на платформы, и через неделю стволы были во Владивостоке, где их поставили на «Громобой». Зато теперь русские крейсера сравнялись с японскими по мощи главного калибра в бортовом залпе. Хотя защищены были гораздо хуже — но так они изначально предназначались для действий в океане, в то время как «асамоиды» должны были сражаться в эскадренном бою, а потому их орудия стояли в хорошо забронированных башнях.
— Ничего, надо перетерпеть. Еще немного…
Сквозь стиснутые зубы пробормотал Витгефт, поведя плечами — на этот раз громыхнуло по броне рубки так, что заложило уши. Японцы как всегда попытались сосредоточить огонь по флагманским кораблям — сразу три броненосца стреляли по «Цесаревичу», а еще три корабля давили артиллерийским огнем «Князя Суворова».
В самом начале сражения Того попытался выйти вперед, чтобы сосредоточить огонь по флагману флота, вот только не удалось — «Цесаревич» не уступал в скорости, а ход «Фудзи» был не больше «бородинцев», которых сильно потрепало долгое плавание, но выдать на короткое время узел-другой они все же смогли.
Сейчас в бою впервые использовался совместный огонь «Цесаревича» и «Ретвизана», с чередованием залпов, по идущей второй «Сикисиме». Выбор был не случаен — этот броненосец был забронирован хуже «Микасы» и «Асахи». А вот броненосцы Рожественского такой практики не имели, а потому каждый корабль стрелял по соответствующему мателоту во вражеской колонне. «Бородино» и «Орел», имевшие своими противниками «гарибальдийцев», выглядели бодро, а вот двум другим однотипным кораблям досталось от неприятеля уже изрядно.
— «Асама» вывалилась из строя!
От доклада сигнальщика Витгефт испытал радость — все же его задумка сработала. Да, именно его, ведь он ее воплотил в жизнь, хотя о ней в июле и обмолвился Ухтомский. Но ведь настоящий создатель не тот, кто ляпнул невпопад, а воплотивший замысел в жизнь.
Методику стрельбы по предложению Вильгельма Карловича тщательно разработал и апробировал лейтенант Гревениц, флагманский артиллерийский офицер. Барон не зря считался опытным и знающим специалистом, и теперь это было хорошо видно на взаимодействии двух пар — «Громобой» с «Пересветом» стреляли по идущей второй «Токиве», а вот «Россия» с «Победой» обрушили настоящий град снарядов на предпоследнюю во вражеской колонне «Асаму». «Ослябя» подобных практических занятий не проводил, находился в пятимесячном плавании. Потому сейчас старательно стрелял исключительно по «Адзуме», пытаясь попасть в построенный «прекрасной» Францией крейсер, с характерной третьей трубой, стоявшей на отдалении от двух первых, отчего имел легко узнаваемый силуэт.
Опять же, выбор целей был определен заранее — «Асама» и «Токива» строились первыми, а потому имели недочеты слабые места, которые на последующих «асамоидах» исправлялись. А у этих крейсеров площадь бронирования была меньше, к тому же стояли гарвеевские плиты, а не более стойкие крупповские. К тому же броневой пояс не доходил до самой кормы, и одно попадание крупнокалиберным снарядом могло лишить корабль хода. А тут по «Асаме» стреляла «Победа» из своих четырех 254 мм и пяти 152 мм пушек, да «Россия» обрушивала бортовые залпы из 4-203 мм и 10-152 орудий. Причем всплески от снарядов в десять и восемь дюймов заметно отличались по высоте, что позволяло артиллерийским офицерам прекрасно видеть результаты стрельбы главным калибром.
А 152 мм снарядом как повезет, но когда их много, попадания неизбежно произойдут, причем не только в броневые плиты, но и в уязвимые места, и особенно в дымовые трубы. А последних на «Асаме» и «Токиве» всего две, и потеря одной неизбежно приведет к заметному снижению хода. Так что остается только ждать, когда согласно диалектике, из количественных изменений произойдут качественные. То есть последует такое число попаданий, что вражеский корабль потеряет боеспособность. А тогда его можно будет добить торпедами — «Жемчуг» с миноносцами находится практически рядом, впрочем, как и дестройеры японского флота.
Однако доставалось и броненосцам Скрыдлова и крейсерам Иессена — все же корабли большого водоизмещения почти в тринадцать тысяч тонн, с высоким бортом, прекрасные цели для пушек.
Но тут есть одна циничная флотская мудрость — чем корабль больше, тем он дольше тонет!
Схема расположения орудий броненосного крейсера "Россия" после перевооружения 1917 года. На носу и корме добавлено по 2 203 мм орудия со щитами в диаметральной плоскости — бортовой залп 6 стволов, а сего 8. Плюс 14 — 152 мм пушек в бронированных казематах.
Позднее носовое и кормовое 152 мм орудие на "Громобое" будут заменены на 203 мм (всего 6). Плюс 20 152 мм пушек в боровых казематах.
Глава 53
— Что творит Рейценштен, что делает!
В голосе командующего флотом одно сплошное восхищение, хотя Витгефт хорошо знал, насколько скуп бывший наместник на похвалу. Да оно и понятно — любой высокопоставленный сановник считает, что чем реже он будет одобрять действие подчиненных, тем велико буде их рвение на службе. Тем более учитывая как «происхождение» Евгения Ивановича, так и его пошатнувшееся за последнее время положение.
