Вечером, отработав свою часть шоу-программы, Сашка курил в гримерке. Выдыхая танцующий дым уже второй позволенной за сегодняшний день сигареты, что, вообще-то, являлось нарушением собственных правил, он смотрел на алый отпечаток на фильтре. Открыв дневник, вкропал туда вызревшую мысль: «Странное дело, стоит закрыть дверь, как туфли становятся орудием инквизиции, а спина разламывается от многочасовой работы на сцене. Я, будто елка, в мишуре и в гирляндах, но обесточенная».
У Сашки не было сил даже стянуть с себя длинное «в пол» платье с критично оголенной спиной. Он так и вернулся домой, на бесконечно высоких каблуках и сверкая фальшивыми стразами. Рухнув в любимое кухонное кресло, уставился на свой индивидуальный рассвет. Сейчас он встанет и стянет с себя это безобразие. Интересно, во сколько появится Серый? Сашка хмыкнул, понимая, что ждет его. Вот только посидит минуту. Одну минуту… Утренняя тишина кухни мягко обнимала ломкую фигуру что, откинув голову на спинку кресла, спала.
***
Серый не спал. Его разбудил тонкий металлический звон браслетов об пол. И теперь он сидел напротив кресла, подтянув одну ногу и устроив подбородок на сгибе локтя, смотрел на хрупкую красоту, будто составленного из тонких веток и плетения солнечных лучиков, тела. Платье сползло с плеча Сашки. Рука соскользнула с подлокотника и лежала на полу изящной лодочкой. На глянце губной помады рассветный полупрозрачный блик выглядел развратно и маняще. Ножка, нескромно развернутая коленом наружу, упиралась в Сергея босой стопой, кокетливо выглянув в просвет задравшегося подола.
Не удержавшись, Серый осторожно провёл пальцами по тонкому чулку вверх. Коснулся острого колена. Облизнул губы, поражаясь собственной наглости. Сашка как-то очень быстро стал для него чем-то столь же желанным, сколь и недосягаемым. Страх нарваться на бурное недовольство был почти таким же сильным, как желание прикоснуться. Почему-то было крайне важным, чтобы Сашка этого хотел, позволил, а в идеале – попросил сам. Но в эту минуту, в этом розоватом утреннем свете, всё казалось не вполне реальным, будто соприкоснулись какие-то мистические сферы, высвечивая двух измотанных чудесами людей, как песчинок в солнечном луче. Сейчас можно было всё, оставалось только преодолеть привычные опасения.
Серый сжал ладонь, с силой провёл по тонкому бедру, ощущая крепкие мышцы под гладкостью чулка. Добрался до резинки, провёл пальцами по её краю. Двинулся выше, задирая подол. Сашка промычал что-то во сне и причмокнул губами. Сергей тут же распрямился, встав на колени, и придвинулся, не убирая руку из-под платья, где уже нащупал неубедительную преграду нижнего белья. Губы у Сашки были восхитительны. Во всяком случае, на вид. Серый наклонился к Сашкиному лицу, ловя его дыхание. Сознание заволокло мечтательной дымкой. Серый уже видел, как сейчас, вот прямо сейчас, откроются глаза Сашки и тот спросит:
- Может, поцелуешь уже? А то я состарюсь раньше, чем ты решишься меня трахнуть.
И обязательно очень страстно выдохнет, как делают в порнофильмах. Уж Сергей не стал бы затягивать с выполнением просьбы, хотя было бы приятно заставить Сашку пуститься в уговоры или даже мольбы, но такой ход событий был бы слишком уж сомнителен даже в мечтах, а риск получить в глаз оставался чрезвычайно велик, в любом случае.
Они с Сашкой будут целоваться долго и вкусно, с пошлым причмокиванием. Под непривычным, сбивающим с толку вкусом помады проступит другой, настоящий. Тот, который бесполезно даже пытаться передать словами, но если он по нраву, то оторваться практически невозможно, собирая его губами, слизывая с чувствительных дёсен и нёба, вылавливая с юркого языка.
Платья Серый снимать, конечно, не умеет, да и нафиг возиться? Он просто стянет его вниз с плеч, под тихий треск швов и негромкие матерки Сашки, но, в конце концов, плюнет на это сложное дело, едва добравшись до живота. Тем более, что застрявший в рукавах Сашка должен выглядеть будоражаще сексуально и, почти наверняка, безобидно.
И вот тогда… тогда Сергей дёрнет подол вверх и станет любоваться, впитывая в себя изысканную развратность картинки и запоминая каждую деталь. Нетерпеливый взгляд Сашки, подстёгивающий к действию. Возбуждённый румянец. Язык, который мелькнёт между приоткрытых губ. Смазанная поцелуем помада. Резковатая линия худых плеч. Затвердевшие соски. Мятые складки ткани, беспорядочно обтекающие стройное тело и подчёркивающие его обнажённость. Головка полувозбуждённого члена, торчащая из-под кружевного края трусов. Широко разведённые ноги в чулках…
Потом Серый стянет ненужные кружева и разложит Сашку в кресле, устроив его ноги на подлокотниках. Сашка, конечно, тут же подастся вперёд и подхватит свои бёдра руками снизу. Дыхание его заметно участится. А Сергей проведёт руками от коленей к открытому для полного доступа паху. Прижмётся к полуголому телу. И Сашка тогда нежно шепнёт что-нибудь похабное, что заставит зарычать и…
- Только попробуй, – неожиданно предупредил Сашка немного хриплым со сна голосом и открыл глаза.
Серый замер. Грёзы испуганно разбежались, оставив на память стойкое возбуждение и сожаление, что реальный Сашка не так покладист, как воображаемый.
- Руку с моей задницы убери, - потребовал настоящий Сашка.
- А если нет?
Внутри Сергея плеснулась злость, обжигая корень языка желчной горечью.
- А если по морде? – спокойно поинтересовался Сашка, даже не пытаясь отстраниться.
От его холодного тона Серый стиснул зубы. Но под покровом уверенности на дне Сашкиных глаз трепыхался неподдельный испуг. Настоять на своём сейчас было равноценно насилию. И Серый отступил. Он медленно отстранился, стараясь не дать тупой безысходности расползтись в нечто ощутимое и материальное, способное управлять поступками, диктовать эмоции. Поднялся на ноги, усмехнулся, дивясь собственной самонадеянности, и подмигнул своему несбыточному. Ничего страшного. Всё, что случается, оно к лучшему. Всему своё время, видимо. Держа улыбку, он почти убедил себя, что всё так и есть, только где-то в глубине, на уровне солнечного сплетения, томился уголёк иррациональной обиды, скручивал нутро, дёргал беспорядочными разрядами. Ничего. Всему есть причины.
- Пойду в душ. Всё равно проснулся уже, - негромко сообщил Серый.
А в ванной, не в состоянии кончить под навязчивый шепоток давешних воображаемых картинок, шибанул со всей дури кулаком по весёленькому цветному кафелю, расцарапал руку о затейливый завиток Сашкиной полочки для шампуней и настроил душ на ледяной поток. Позже, заклеивая глубокие царапины обнаруженным тут же, в аптечке, пластырем, пришёл к философскому выводу, что красота, она всегда такая, вот, как полочка эта дурацкая, красиво, бессмысленно, больно… а всё равно врежешься, потому что идиот и нефиг размахивать чем ни попадя. Самое смешное, что в душе Серый уже давно полагал Сашку своим. Ещё смешнее, что Сашка так не думал. И совсем уж уржаться, что они всё равно не могут разойтись по разным углам ринга. Хотя это, как раз, может, и к лучшему.
- Саш, - Сергей вышел из ванной и привычно поискал своего невольного соседа, но того уже нигде не было. – Прости меня, - попросил он, глядя на пустое сидение кресла.
