Теперь вдова Ранда рыдала в кухне, горько и отчаянно, по-детски всхлипывая и размазывая слезы по румяным щекам. Сирота – по-другому и не думалось о семнадцатилетней вдове. Хагир в гриднице слышал ее плач, хмурился, старался отвлечься и не мог. И таких тут теперь – четырнадцать, но другие женщины чуть лучше владеют собой. А еще есть домочадцы тех одиннадцати, что остались у Вебранда и чья судьба неизвестна… Двух пленников Вебранд отпустил на день позже, чем Хагира, и они догнали остальных примерно на полпути. Но все же поход выдался далеко не самый удачный, и будь проклят тот день, когда они его начали!
– Где вы были так долго? – кричала Бьярта, словно они нарочно медлили с возвращением домой.
– Шли от самых хордов, от Огненного мыса! «Бобер»-то наш остался у граннов! Хорошо, нашелся добрый человек, перевез нас через Туманный пролив до Острого мыса, а то мы вообще бы не добрались! Еще были корабли, шли в нашу сторону, но все были с грузом, всю нашу ораву никто не брал, а разлучаться я считал неумным.
– А еще нас не хотели брать, боялись, что в море перебьем хозяев и захватим корабль! – прибавил Альмунд Жаворонок и с кривой усмешкой оглядел себя. – Я бы тоже так подумал!
Пока вернувшиеся мылись, им достали новую одежду и спешноначали готовить еду. Во всех очагах – в кухне, в гриднице, даже в девичьей – разложили огонь, подвесили котлы, поставили на угли большущие железные сковороды с деревянными ручками. Тюра металась по кладовым: хотелось поставить на стол что-нибудь получше селедки с горохом! Эгдир с двумя рабами опаливал на заднем дворе свинью; хорошо бы сварить гороховую похлебку со свининой, Хагир ее любит (да кто же ее не любит, богиня Фригг!), но слишком долго ждать, это уж к ужину, сейчас чего поскорее – жареной сельди, похлебки из репы с пшеном и луком. Когда все уселись за столы, Тюра стояла возле Хагира и подкладывала ему то хлеб, то сало, то рыбу, то кашу, так что ему самому оставалось только жевать. Понимая, что домочадцы не менее жадно ждут новостей, он разрывался между едой и рассказом, урывками принимаясь за то и другое.
Овца и меткий выстрел Коля были забыты, и даже сам Коль сидел в гриднице, нисколько не опасаясь за целость своих ушей. И Бьярта, и Эгдир, и Ульвмод смотрели в рот Хагиру и ловили каждое его слово, забыв обо всем прочем. Бьярта то плакала злыми слезами, то кричала и била кулаками по коленям; Тюра охала и закрывала рот кончиками пальцев, а Ульвмод при каждом новом повороте «песни о пленении Стормунда» заново подавался вперед и тянул короткую шею к рассказчику. Новости так потрясли его, что он даже забыл порадоваться опрометчивости соседа.
– Я же говорила ему, говорила! – причитала Бьярта. – Этот Вебранд… Да любой ребенок знает, что он оборотень! Этот ваш Тресковый фьорд! Я думала, хоть там вы набрались ума!
– Свой ум в чужую голову не вложишь! – посмеивался Ульвмод.
– Ты-то хоть мог бы его остановить! – нападала Бьярта на Хагира. – Ты-то что молчал?
– Остановишь его… – вздохнула Тюра.
– Остановишь его! – повторил Хагир. – Он меня не спрашивал. Да, честно сказать, там было некуда деваться. Вебранд сразу велел убирать парус – он сам собирался драться, и уходить от драки, я бы сказал, было никак нельзя. Он же нас ограбил – неужели ты забыла, что сама говорила в прошлом году? Шерсти на три марки серебром, железа на две, «тихого камня»…
– Железо, «тихий камень»! А теперь я осталась без мужа! О боги, за что нам такое несчастье? Что вы наделали!
– Перестань! – оборвал ее Хагир.
Его радость от возвращения домой сменилась досадой: упреки – не лучшая встреча после неприятного путешествия. Бьярта, конечно, умная женщина, но напрасно она считает, что другие ничего не соображают и нарочно стараются сделать как похуже!
Домочадцы сидели потрясенные и подавленные. Конечно, у Стормунда имелись недостатки, и порой они посмеивались над ним, но все же он был их защитой и опорой, стволом дома, к которому они лепились, как ветки. Как же теперь без него?
– Но он вернется? – тревожно спрашивал Коль. Он все никак не мог уложить в голове, что отец, самый умный и сильный на свете, почему-то не вернулся, и не понимал, что означает его задержка.
– Когда-нибудь, я надеюсь, да, – утешил его Хагир. – Но нам для этого придется потрудиться. Наберем мы десять марок серебра?
Он посмотрел на Бьярту, Бьярта ответила ему упрекающим, почти оскорбленным взглядом. Да это просто насмешка! Откуда дома возьмутся десять марок серебра, если серебро ждали из похода? На кусте вырастут?
– Может быть, продать что-нибудь? – неуверенно подала голос Тюра.
– Разве что землю, – предложил Эгдир. Он тоже знал, что хозяйке нечего продать.
– Те два поля, что у сосняка, я бы купил, – оживившись, вставил Ульвмод. – Они старые, от камней хорошо очищены… Но десяти марок, конечно, не стоят. Надо что-то прибавить. Например, то пастбище, где Овечий камень.
– И чем мы дальше будем жить? – Бьярта гневно глянула на соседа. – Где мы будем пасти – на крыше дома? Я знаю, тебе хочется прибрать к рукам хорошую землю, но не надейся. Ничего мы продавать не будем, ни поля, ни пастбища.
– Тогда нам остается только пойти в новый поход. – Хагир невесело усмехнулся. – И еще раз попытать удачи в бою. Может, тебе больше повезет, чем твоему мужу.
Он понимал гордую самолюбивую хозяйку и ее горячее нежелание мириться с поражением, но выходов оставалось мало, и неумно было бы отвергать самый действенный из них. Земли, в конце концов, на Квиттинге много. Эта война опустошила полуостров, и не так уж трудно найти новое место для полей и пастбищ, даже если и придется заново расчищать их от кустов. Даже если придется сняться с места и строить новый дом, это лучше, чем сохранить усадьбу, но лишиться хозяина. Как говорится, крыша дома – хозяин.
– Видно, так тому и быть. – Бьярта не заметила насмешки и подняла на Хагира решительный взгляд. – Если бы нам раздобыть еще один корабль…
– Ох! – Тюра всплеснула руками. – Если бы мы могли раздобыть корабль, о чем бы шел разговор? Уж корабль-то стоит десять марок! Мы бы отдали его, и все!
– Не так все просто! – поправил ее Хагир. – С кораблем можно добыть гораздо больше, чем десять марок, поэтому отдавать его просто так не стоит. Вот если бы… какой-нибудь добрый сосед одолжил нам корабль…
Он посмотрел на Ульвмода. Тот повел широкими плечами и усмехнулся:
– Что ты так на меня смотришь, клен копья? Да, у меня есть корабль. Хороший боевой корабль…
– Почти ровесник тебе самому, – почтительно и со скрытой насмешкой заметил Хагир. – Тебе ведь его еще отец подарил?
– Это заслуженный корабль, – с выразительным восхищением подхватила Тюра, поняв его мысль. – Столько лет он ходил по морям, не единожды измерил весь Морской Путь, побывал во всех племенах… Наверное, там и днище-то рассохлось, и мачта в гнезде не держится…
