Подошёл Маккой и остановился рядом, скрестив руки на груди.
– Они могли хотя бы послать за нами корабль, – сказал он.
Джим решил ничего не говорить Маккою о своём разговоре с адмиралом Картрайтом. Доктору совершенно ни к чему был лишний стресс.
– Что бы ты счёл подходящим для такого случая Боунз? – спросил он, стараясь принять шутливый тон. – Небольшую яхту для особо важных персон?
– Да уж скорее мы заслужили это, чем трибунал!
– Боунз, я потерял «Энтерпрайз»!
– Ты и «Лидию Сатэрленд» потерял. Не отдали же тебя под трибунал в тот раз.
– Тогда я был героем, Боунз. А теперь… – Он пожал плечами. – Они могли бы обойтись и без трибунала, но решили по-другому. Кроме того, важно не то, что нас будут судить. Важен приговор.
– Приговор, на каких именно рудниках нам придётся добывать борнит остаток дней своих? Неужели недостаточно того, что мы вынуждены возвращаться домой в этой клингонской мухоловке?
– Только не говори этого капитану Зулу. Как бы то ни было, я предпочитаю вернуться домой своим ходом. К тому же, мы можем кое-что узнать из этой мухоловки. Её маскировочный генератор дорого нам обошёлся.
Маккой взглянул на трап, распрямил плечи, глубоко вдохнул пыльный воздух, словно надеялся запасти его впрок, прежде чем ему придётся войти в корабль.
– Жаль только, что этот генератор не может замаскировать эту вонь. – С этими словами он поднялся по трапу и исчез внутри корабля.
Саавик, скрестив ноги, сидела на каменном полу своей комнаты, положив руки на колени, закрыв глаза, целиком погрузившись в свои мысли.
Побывать на Вулкане Саавик мечтала с того самого дня, как узнала о существовании этой планеты и собственном происхождении. Здесь она чувствовала себя гораздо свободнее, чем на любой из тех планет, где ей пришлось побывать; даже на Земле, где она прожила несколько лет; даже на Хелгарде, где прошло её детство. Как большинство полуромулан-полувулканцев, она с раннего возраста стала отверженной. Она утратила своё значение для своего ромуланского родителя, как только появилась на этот свет. Очень скоро после этого Хелгард утратил своё значение для Ромуланской империи. Лишь прибытие вулканской экспедиции спасло Саавик от короткой, тяжёлой жизни, полной борьбы за существование. Когда вулканцы нашли её, она была грязной невежественной девчонкой, промышлявшей воровством. Но Спок заметил в ней способности. В то время как остальные члены экспедиции предпочитали не замечать существования детей-полукровок, Спок спас её, позаботился об её образовании и дал ей рекомендацию в Звёздную Академию.
После своего возвращения с Генезиса Спок ещё ни разу не заговорил с ней. Возрождение изменило его. Никто, кроме самого Спока не знал, что из своей прошлой жизни он помнит, а чему он должен учиться заново. Возможно, он забыл её. Она была слишком горда, чтобы напрашиваться на его внимание, и слишком старалась походить на настоящую вулканку, чтобы признать, что ей не хватает его дружбы. Даже если он забыл её и никогда больше не вспомнит, она всю жизнь будет благодарна Споку за то, что он дал ей шанс стать цивилизованным человеком.
Саавик до сих пор не понимала, почему в прошлой жизни Спок принял участие в её судьбе. Она считала себя продутом похищения и насилия, Спок же происходил по отцу из уважаемого вулканского рода, известного на протяжении столетий. Само его имя вызывало уважение – и потому, что он принадлежал к уважаемой семье, и в силу личных заслуг. А у Саавик даже не было настоящего вулканского имени.
Единственное, что объединяло их – ни он, ни она не были стопроцентными вулканцами. Но даже и в этом сходстве были большие различия. Мать мистера Спока была землянка. Аманда Грейсон была потомком земного рода, чьих заслуг никто не стал бы отрицать, пусть даже его можно было проследить лишь на протяжении десяти поколений. Личные её заслуги могли бы поспорить с заслугами любого вулканца. Но даже не будь у Аманды никаких заслуг, Саавик всё равно уважала бы её и восхищалась ею. За время их короткого знакомства Аманда выказала ей радушие и доброту. Именно она сделала возможным для Саавик пребывание на Вулкане.
Савик даже не знала, кто из её родителей был вулканцем, а кто ромуланином. И изо всех сил избегала узнать, ибо установление личности её вулканского родителя не прибавило бы ей уважения.
Она рассеяно потёрла сложной формы шрам у себя на плече – родовой знак. Когда-нибудь он поможет ей отыскать своего ромуланского родителя, которому она поклялась отомстить.
Саавик заставила себя обратиться к более недавнему прошлому.
– Компьютер.
– Слушаю, – откликнулся вездесущий, невидимый компьютер, обслуживающий учеников.
– Начать запись.
– Готов начать запись.
– Говорит Саавик, лейтенант Звёздного Флота, последнее место службы – невооружённый научно-исследовательский звездолёт «Гриссом» под командованием капитана Дж. Т. Эстебана. «Гриссом» направлялся в сектор Мутара, чтобы доставить доктора Дэвида Маркуса на планету Генезис. Доктор Маркус входил в группу, работавшую над проектом «Генезис».
– «Гриссом» лёг на орбиту вокруг Генезиса. Дэвид Маркус и я транспортировались на поверхность, чтобы исследовать эффект торпеды «Генезис». Мы обнаружили планету земного типа с полноценной биосферой. Уловив сигналы живого существа, более высокоразвитого, чем предусматривалось проектом, существа, которое не должно было существовать в этом новом мире, мы проследили их и обнаружили вулканского ребёнка в возрасте приблизительно десяти земных-стандартных лет. По мнению доктора Маркуса, волна Генезиса вызвала регенерацию физического тела погребённого в космосе капитана Спока, чью пустую похоронную капсулу и саван мы обнаружили на поверхности планеты.
– Вскоре после этого мы потеряли связь с «Гриссомом». Несколько часов спустя на планету прибыла Клингонская экспедиция. Доктор Маркус, молодой вулканец и я были взяты в плен. Как вулканец, так и планета претерпевали резкие возрастные изменения. Стало ясно, что вулканец умрёт, если не вывести его за пределы влияния регенерирующей волны Генезиса.
И опять она ни словом не обмолвилась, что знает о причинах дегенерации. Дефект в программе «Генезис» сделал всю систему опасно нестабильной; с течением времени вся планета должна была разложиться до протоматерии, уничтожить себя. Дэвид подозревал такую возможность, но преисполненный энтузиазма, уверил себя, что ошибается. Саавик не видела никакой причины пятнать его репутацию учёного. Это только причинило бы лишнюю боль.
– Клингоны отказались поверить в то, что эксперимент провалился. Будучи убеждёнными, что «Генезис» является новейшим мощным оружием, они потребовали формулу. Зная, что «Генезис» действительно может быть использован в качестве такового, Дэвид – доктор Маркус – наотрез отказался сообщить им требуемую информацию, несмотря на все угрозы.
