Калейн хромал на каждом шаге. Он тяжело опирался на жезл, пытаясь стоять вертикально. Он говорил тихим шипящим шепотом, так не похожим на прежний, которым можно было повелевать императорами. Он действовал, словно безумный мясник, хотя некогда был одним из самых сильных воинов.
Козорр хотел бы думать, что, убивая Калейна, он поможет прежнему воину, освобождая его от этой проклятой оболочки.
(Он вошёл в зал, его ноги медленно, но верно вели к его судьбе.)
- Кое–кто из вас выказал беспокойство, - сказал Калейн, намеренно глядя на двух жрецов. - Кое–кто из вас задаёт вопросы о нашей безопасности, спрашивает, что мы должны делать. Кое–кто из вас спрашивает о землянах и их флотах.
Он сделал паузу, за время которой в Совете воцарилось молчание.
- Неверующие! - внезапно прокричал Калейн, заставив вздрогнуть всех собравшихся. Гизинер даже подпрыгнул от неожиданности. Калейн протянул руку в сторону жрецов. Его рука дрожала. - Неверующие и потерянные! Есть поговорка в вашей касте: „Вера справится со всем.“ - Так верьте же в Валена и в Синевала, глас Валена в этом мире.
- Вера спасёт нас! Вален скоро вернётся и сломает старые порядки. Он спасёт наш народ, искупит наши грехи. Он уничтожит землян, уничтожит еретиков и неверующих, уничтожит всех тех, кто не склонится перед ним!
- Храните веру, сатаи. Вы все - храните веру!
Калейн повернулся к Катс, и сердце Козорра тревожно забилось. Его ладонь холодил металл жезла.
- Вы верите, не так ли, сатаи Катс?
- Да, сатаи Калейн, - выдохнула она.
Калейн ударил жезлом в пол.
- Вы верите, сатаи Катс?
Свет её столба потемнел, а затем вспыхнул, как, по мнению Козорра, могла бы вспыхнуть только молния. Тело Катс тряслось и дёргалось.
- Да! - кричала она. - Да…
- Во что же вы верите, сатаи Катс? - Прошипел Калейн, хромая к ней. Он остановился, не доходя до её столба, но Козорр видел, с каким удовольствием он смотрит на неё, слушает её крики. - Во что же вы верите?
- В… в Валена, и в… в Синевала, и в…
- У неё есть вера, - сказал Калейн, отступая назад. Он обернулся, чтобы посмотреть на Гизинера и Чардхея. Катс всё ещё кричала. - А у вас?
(Снаружи, аколиты, стоявшие у входа в зал, напряглись, словно увидели чужака.)
Козорр быстро оглянулся на Катс, на Дирон, а затем нанёс удар, раскрывая на ходу жезл. Калейн уловил его движение и обернулся, но слишком поздно. Жезл Козорра ударил его в лицо и вернулся назад.
Соновар бросился вперёд, как и другие воины, преданные Калейну, но быстрее всех двигался сам Калейн. Когда Козорр только начал движение жезл вниз, чтобы сокрушить череп Калейна, раненый и поверженный на пол воин уже уклонился в сторону и поднял жезл. Он ударил в ногу Козорра, ломая кости. Козорр упал.
Калейн вскочил на ноги, игнорируя боль. Козорр поспешил уйти с линии удара, поднял вверх жезл. Калейн легко блокировал удар, но это задержало его.
Катс всё ещё кричала.
Козорр неловко приподнялся. Его нога была сломана, но он пытался сохранить равновесие. Он должен был сделать это. Взгляд Калейна был направлен прямо на него и был полон устрашающей ярости.
Катс всё ещё кричала.
Козорр поднялся и бросился к ней, будучи не в силах более переносить её крики. Она лишь однажды посмотрела в его глаза, когда он приблизился к ней, а затем он резко вытолкнул её из столба света. Она упала назад в темноту и её крики, её боль прекратились.
Её, но не Козорра. Как только его рука пересекла границу света, он закричал. Свет уничтожил его перчатку и сжёг его кожу. Он тотчас отдёрнул руку, но не достаточно быстро. Кожа была практически уничтожена, сквозь её остатки белели кости.
Жезл Калейна врезался в его спину, и Козорр, кувыркаясь, упал. Он попытался встать, но тяжёлый ботинок Калейна вновь ударил в его спину.
- Неверующий! - кричал Калейн. - Еретик, святотатец! - Козорр попытался приподнять голову, но жезл Калейна ударил в заднюю часть гребня, отбрасывая его голову на пол.
- Ты был поднят к свету Валена, принят под его покровительство, и ты отбросил это. Ты отказался от него! Еретик! - Жезл вновь обрушился на голову Козорра. - Неверующий еретик. Вера…
- Остановись!
Слово сверкнуло подобно метеору, и зал Серого Совета накрыла тишина. Калейн обернулся к входу в зал. Даже Козорр смог немного приподнять голову, глядя остекленевшим взглядом на входящего.
Это не был минбарец.
- Шаг–тот! - Пролаял Соновар, ринувшись вперёд и раскрывая свой жезл. Даже Дирон вздрогнула. Гизинер и Чардхей тихо отступали назад, предпочитая в испуге своему свету безопасность темноты.
Появился второй охотник за душами, оба были вооружены. Оружие зловеще напоминало минбарский боевой жезл.
- Мерзость! - лязгнул Калейн. - Убейте их. Убейте их!
- Неужели меня не было слишком долго? - спросил хорошо знакомый всем присутствующим голос. Голос, который заставил бы застыть во внимании даже богов, если бы у них, конечно, хватило бы смелости приблизиться к его источнику.
- Неужели меня не было так долго, что моих друзей уже не принимают здесь в моем Большом Зале?
В зал вошёл Синевал.
- Что скажешь, Калейн?
В зале Серого Совета воцарилась тишина.
Сатаи Козорр верил, что бывают моменты, когда судьба всего сущего качается на чашах весов, балансируя на краю пропасти, когда один выбор, один поступок, одно слово, могут навсегда изменять будущее галактики. Одним из таких моментов был первый контакт с землянами и последовавшее за ним объявление войны.
Он полагал, что сейчас присутствует при другом, не менее судьбоносном моменте.
Серый Совет охватило безмолвие, последние слова Синевала гулким эхом прокатились по Залу. Около него стояли два шаг–тота, охотника за душами. Они были неподвижны словно статуи, но держали оружие наготове. Жезл Синевала висел на боку. Сейчас он не нуждался в нём. Он сам был оружием, безумный огонь судьбы горел в его глазах, огонь того, кто, наконец, постиг своё место в галактике, и собирался занять его.
Калейн молчал, в немом ужасе постигая возвращение того, чьим именем творил геноцид, пытку, убийство… Его гротескный вид делал его ещё меньше похожим на минбарца, но Козорр мог бы поклясться, что силы в нём оставалось ещё предостаточно. Огонь в глазах Калейна, казалось, утихал, но безумие осталось.
Дирон молчала, в её взгляде, обращённом на Синевала, сквозило сожаление, горе, близость. Слухи говорили, что одно время они были очень близки. Она тихо стояла в стороне во время последней конфронтации, как и просил Козорр. Победит ли он или потерпит неудачу, она должна была казаться непричастной.
